Клайв Леннард - Источник судеб
— Я не одна, Гевул, — сказала жрица, обращаясь к этому существу, — у нас долгожданные гости.
Хозяин кузни шагнул вперед и встал, опершись на наковальню. Конан заметил, что Гевул хром на обе ноги. Одно плечо у него было выше другого, темное лицо сведено странной гримасой, черные волосы падали на могучие плечи слипшимися прядями. Хозяин кузни оказался не столь огромен, как показалось сразу — просто пламя горна у него за спиной отбрасывало тень, создававшую ложное впечатление. Ниже Конана на полголовы, шириной плеч Гевул превосходил киммерийца, бедра имел узкие, а кривоватые ноги были слишком коротки для его фигуры. Удивительными были и руки: коваль словно позаимствовал их у неведомого гиганта — мощные, перевитые буграми мускулов, с ладонями, в которых легко уместился бы любой из камней, слагавших стену его домницы. На теле коваля почти не было волос, а вот руки его поросли черной шерстью, густой, как медвежья шкура.
Гевул внимательно оглядел гостей и прогудел, словно ветер в печной трубе:
— Не верил я твоим рунам, дриадка, ан парнишка-то дотащился до наших мест, видать, ты у меня не только со зверюшками умеешь разговаривать. Но есть ли у молодца то, что нам нужно?
Конан не сразу понял, о чем идет речь, и кого этот неказистый мужичонка называет «парнишкой».
— Не обижайся, — шепнула Дестандази, — Гевул гораздо старше, чем кажется, и со всеми запанибрата. Он большой шутник. Как-то прибил сапоги Мардука железными гвоздями… В общем, боги изгнали его на землю, хотя до сих пор пользуются его услугами. Отдай ему свой меч.
Несколько ошарашенный, киммериец протянул необычному кузнецу свой гиперборейский клинок. Тот положил его на наковальню, заковылял к большому ящику у стены и принялся греметь там железом.
— Значит он… небожитель? — спросил Конан жрицу.
— Был когда-то, но умудрился восстановить против себя всех, даже Иштар Всемилостивую. Держать бы ему сейчас земную твердь, как некоторым, да ремесло выручает: такого мастера, как Гевул, не сыскать на всем Мировом Древе.
Тем временем коваль вернулся и, словно охапку дров, бросил рядом с гиперборейским клинком с десяток разномастных мечей, по сравнению с которыми оружие киммерийца можно было считать новехоньким.
— Хламу-то, — проворчал бывший небожитель, — ящик хоть освобожу.
Он принялся раскладывать клинки, меняя их местами и что-то высматривая возле рукоятей. Наконец удовлетворенно крякнул: семь зазубренных, тронутых местами ржавчиной мечей лежали в ряд, клинок Конана — последним.
— Тютелька в тютельку, — прогудел Гевул, обращаясь к Дестандази, — все, как ты говорила, дриадка, только этого гиперборейского лома и недоставало.
— Может быть, пора что-нибудь и мне узнать? — не выдержал Конан.
Жрица подвела его к наковальне и указала на первый клинок.
— Смотри, у самой рукояти вытравлена маленькая руна. На следующем — другая, и так далее. Последняя, до сих пор недостающая, — на твоем мече. Я знала, что руны должны составить заветное слово и замучила Гевула просьбами осматривать все клинки, которые он покупает через Инзио для переплавки. Шесть рун не сразу, но подобрались, а седьмая… Я только недавно поняла, что она должна оказаться на твоем оружии.
— Но я выменял этот паршивый меч случайно, только в силу нужды… — растерянно начал Конан.
— Нет ничего случайного, когда боги останавливают на тебе свой взгляд, — прервала его жрица, — ты сам толковал об этом недавно.
— А что значат эти руны? — спросил киммериец.
— Они слагаются в слово «Самосек». Так зовется меч, не знающий поражений.
— И где же он?
— А тебе что, семерых мало? — прогудел Гевул. — Давай, паря, бери их в охапку и айда драконов мочить или кого там еще…
Конан сжал кулаки и шагнул к ковалю. Небожитель тот был или нет, а смеяться над собой киммериец не позволил бы самому Нергалу. Правда, он сильно сомневался, что тот умеет смеяться.
— Он пошутил! — Дестандази придержала варвара за локоть своими сильными пальцами.
— Шутки бывают удачные и неудачные, — проворчал Конан, едва сдерживая гнев. — Эта неудачная.
— Да будет тебе, — махнул коваль ладонью, похожей на лопату, — не обижайся. На меня все обижаются, видать, судьба такая. Счас мы тебе клиночек сварганем — залюбуешься! Мехи-то раздувать умеешь?
— Умею, — коротко ответил киммериец, решив, что пора кончать болтовню и переходить к делу.
Однако возле домницы, куда подвел его Гевул, никаких мехов не обнаружилось.
— Она у меня сыродувная, — пояснил кузнец, — дырка, значит, назаду, в нее ветер дует, жар раззадоривает.
— У нас на севере тоже поначалу такие печи строили, — сказал киммериец, — поменьше только. Но ветер не всегда поймать можно, так что все давно мехами пользуются.
— Там овраг у меня, за кузней, — отвечал Гевул, — дуй-ветерок завсегда по нему гуляет куда надо. Тут у нас ведь как что вчера, то и сегодня, да и завтра тож.
Конан вспомнил, что находится в месте не совсем обычном, и не стал больше спорить. Хромой кузнец треснул кулачищем в стенку домницы — по глиняной скрепке побежали трещины. Гевул вытащил два здоровых валуна и положил их на пол. Уголь в горне уже прогорел, крица — железо с примесью шлака — остывала, покрываясь темной корочкой. Гевул ухватил отливку щипцами и отняс ее к наковальне.
— Держи-ка, — передал он щипцы Конану, берясь за свой огромный молот.
— А править кто будет? — спросил киммериец, знавший, сколь важно искусство настоящего мастера при ковке клинка.
— Вижу, бывал ты в кузне, — удовлетворенно хмыкнул Гевул, — только погодь, мы до дела-то не дошли еще…
Он ухнул и опустил молот на заготовку. Стены кузни содрогнулись, пол заходил ходуном, словно началось землетрясения. Конан едва удержал в руках щипцы. А кузнец бил и бил молотом, превращая крицу в длинную узкую полосу — куски шлака отваливались, оставляя красноватое, с темными прожилками железо.
Наконец Гевул отложил молот, перехватил у киммерийца щипцы и поднес остывающую полоску к глазам.
— Что ж, — сказал, — добрый меч будет. Пять медяков в базарный день за такой дадут, если из ножен не вынимать.
Конан решил не спрашивать, зачем же коваль махал молотом, но тот сам, указав на темные прожилки, объяснил:
— Шлаковые нити — беда всякого железа. Конечно, его можно снова расплавить, потом еще и еще… Но ничего путного все равно не получится, разве что лемех или подкова. А доброму мечу нужны добрые друзья.
Он подошел к открытому горну с большими мехами и тиглем из какого-то блестящего полупрозрачного материала. Тигель имел форму клинка, только несколько шире и длиннее, чем нужно. Гевул уложил в него еще не остывшую заготовку, потом забрал сложенные рядом с наковальней семь мечей, с необыкновенной легкостью отломил им рукояти и уложил один на другой поверх выкованной только что железной полосы, скрепив все тремя тонкими проволочками. Потом зажег в горне огонь и велел Конану встать к мехам.
