Кэролайн Черри - Эльфийский Камень Сна
Потом его швырнули на спину вздрогнувшего пони, и он постарался удержаться за гриву и перекинуть ноги по бокам: странное создание, подпрыгивавшее перед ним, тянуло его за ногу и поддерживало, стараясь помочь.
— Скорей, скорей, скорей, — неустанно повторяло оно, — мрак наступает, одинокий мрак; о человек, о человек, Граги должен помочь ей, Дина Ши. О, торопись, человек! Этот пони не потеряет тебя.
— Помоги ей, — ответил Донал, но рядом уже никого не было. Пони тронулся вперед, и мимо замелькали деревья: он пустился вскачь, но Донал не ощущал бега, словно он летел по воздуху, этот маленький косматый пони.
Оно пришло. Завыли ветры. Арафель, крепко держась на ногах, вынула свой узкий серебряный меч, звездным светом пронзивший ночь.
— Финела! — позвала она, и за спиной послышались раскаты грома.
Потом ветры стихли, и ночь стала беззвучной — там, меж древних камней, в которых виднелся проход в темное сердце горы.
И мрак высился там, превратившийся в высокого стройного эльфа.
— Арафель, — промолвил он.
— Далъет.
Он улыбнулся. Все было черным на нем, и свет, падавший на его одежду, тут же умирал. Она держала меч перед собой, но даже его серебро поблекло — то было его место и его владения.
— Я свободен и я властелин этого места, — промолвил он. — Властелин всей этой земли. Я вернул назад…
— Духов. Всего лишь духов, Далъет. И печаль. Живи. Но уйди обратно. Вернись в свой сон.
Облик его померк и снова уплотнился. И меч, такой же, как у нее, блеснул в его руке, но с голубой прожилкой вдоль клинка, пропитанного тусклым ядом.
— О Арафель, — промолвил он и опустился на камень, положив руки на колени и нежно улыбнувшись ей. — Чары мои разрушены, и ты считаешь, что я послушно погружусь обратно в сон? О нет, — клинок взвился, целясь ей в сердце, и ветер, дыша холодом, зашелестел травой. — Слишком давно мы друг друга ненавидим.
— Дроу, — промолвила она. — В моем сердце есть место жалости к тебе.
— Жалость. Я не знаю, что это такое. Я потерял ее.
— Ты хочешь сердце? У меня их много — я их храню. Скажи — которое, и я отдам.
— Даже свое?
Она прикоснулась к камню на своей груди и ощутила закравшийся в него холод.
— Его-то ты и просишь? Да, я отдам его.
— Как мудро, — он улыбался, но взгляд был серьезен. — Но стоит мне его взять, и ты меня свяжешь им — на это ты и надеешься. Как ты связала этого человека — о, я все знаю — ты дала ему камень, но он не поможет твоему любимцу. Мои чары пересилили его. А скоро они победят и его самого. Ты слишком щедра на такие подарки.
— Я считала, что ты отважнее. Что, хочешь померяемся силой?
— Я не глупец, чтобы давать тебе такое преимущество, — он встал, держа перед собой меч. — Эта земля моя, Арафель. Ее король принадлежит мне со всеми господами, включая того, Донкада. Он ненавидит нас. Но жаждет от меня Власти, чтобы сравняться с братом — это ли не по-людски? Он в моих руках. Как Кер Велл — в твоих, но не навечно. Ах, сестричка, как плохо ты хранила Элд — от него осталось несколько деревьев, а Ши и не шелохнулась. Где остальные, Аовель? Наш брат Лиэслиа тоже ушел? Вы отринули мир. А могли бы им править. Глупцы!
— Ты уже создал один Дун Гол. Тебе еще нужны мертвецы? Снова захотелось эльфийских костей? Далъет, я помню, каким ты был, и скорблю о том, что ты откололся.
— Это человеческая кровь на тебе? — он поднял меч. — Смертность. Она прожгла прорехи на твоих доспехах. Но я отпущу тебя. Ступай, Арафель, — острие меча накренилось к ней ближе. — Или сдавайся. Я снизойду до милости к тебе. Хорошая цена за мое долгое ожидание. Нас много, о, как нас много — тысячи тысяч. И мудрее всего сдаться мне на милость.
— Нет, — ответила она, поднимая меч, ибо Далъет приблизился. — Неужто я послушаюсь твоего совета? В них никогда еще не было прока. Так неужели я поверю тебе сейчас?
Рванул пронзительным холодом ветер. Он прыгнул и бросился на нее, и она едва отвела его удар. Его мертвенно бледное лицо мелькало перед ней в перекрещении клинков, метавшихся, как вспышки света, с эльфийской быстротой. Ветры сражались на его стороне. И она почувствовала, что тело ее немеет. Молнии освещали холм и вспыхивали меж камней, превращая его лицо в черноглазую маску, а мелькание его клинка в синеватые вспышки. Его доспехи отразили ее удар; ее же, запачканные человечьей кровью, грозили подвести ее — и она все отступала и отступала, чувствуя, как немеют пальцы, как отражает ветер ее удары. Синее лезвие скрестилось с ее мечом и мимоходом ранило ее руку своим отравленным острием.
Но она отразила этот удар и рассекла ему щеку. Он вскрикнул и исчез среди камней. И чрево древнего холма разверзлось перед ней — то, куда он ушел. Оттуда вылетал ветер, и доносилось бормотание многих голосов, сулящих ей зло и погибель.
— Иди, спускайся к нам, — говорили они.
— Дина Ши, — раздался сзади тоненький голосок. — О Дина Ши, не слушай. Граги не сможет последовать за тобой во тьму. Не ходи туда.
Гром загремел вокруг, и вспышкой света явилась Финела, а на спине эльфийской кобылицы восседало маленькое темное существо, прильнув к ее гриве. Оно протянуло руку.
Арафель ухватилась за нее, чувствуя, как ее покидают силы, и Финела понесла их обоих прочь, и грохот ее копыт громом отдавался по долине; но и этот звук становился все глуше.
— Не падай, Дина Ши, — с мольбой прозвучал голосок, и сильные руки обхватили ее. — О, не падай, иначе все они набросятся на нас.
— Увези меня, — прошептала она сквозь раскаты грома. — О братец, я отравлена. Отвези меня домой, в Элд, в тот Элд, что за рекой. Оно пробудилось, пробудилось, и мне теперь не остановить его.
Тени сгущались в зале, и слуги ходили на цыпочках. «Исчез, — сообщали охотники. — Господин, мы не можем его найти».
— Снова ищите, — велел Донкад, и опять в кустах замелькали огни, как светлячки, и залаяли собаки, носясь туда и сюда, пока не пошел дождь.
Теперь он сидел в зале и пил красное вино, пытаясь усмирить те страхи, что грызли ему душу. «Исчез, исчез, исчез». В нем что-то было, в этом юноше, от Ши, и люди его клянутся, что видели, как он упал и как разбился о скалы. Но он исчез.
«Человек», — раздался шепот в сумерках под стук дождя по карнизу и деревянной крыше, и темный человек возник во мраке угла, и Донкад принял его за сон или же за какое-то явление древнего Кер Донна из глухих камней. У его брата была Ши; зато у него были духи, темные порхающие существа, ничего не знающие о гибельной зеленой дымке — они шептались с ним по ночам и приносили с собой холод как истинные привидения.
«Человек, он улизнул от тебя насовсем».
Существо придвинулось. Казалось, лицо его сочится кровью, и кровь дымилась — тонкие струйки по бледной щеке, как теплая вода по льду и снегу.
