Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – герцог
– Черта с два!.. Я побежден, сэр Ричард! Не вашей силой, этого я никогда не признаю, но вашим благородством.
Я сказал благожелательно:
– Я много слышал о вас хорошего.
Он удивился:
– Правда? Наверное, с кем-то перепутали.
Я не двигался, а он приблизился, опустился на одно колено и, глядя мне в лицо, сказал кратко:
– Вы мой сюзерен, ваша светлость! Обязуюсь хранить верность и защищать ваши интересы, как свои.
– А я клянусь защищать ваши интересы, – ответил я, – как свои. Встаньте, сэр Джеймс. Я подтверждаю ваше право на владение землями, которые находятся под вашей благородной рукой рыцаря, что чтит старые традиции. Возвращайтесь и управляйте ими так же мудро, как делали раньше. Сожалею, что не могу навестить вас сейчас и воспользоваться вашим гостеприимством, но у моего отряда еще долгий путь.
Он поднялся с колен, распрямил спину и взглянул мне в глаза.
– Сэр, скажу честно, несмотря на поражение, я счастлив, что у нас появился лорд, чтущий старые обычаи ведения поединков!
Я ответил благосклонной улыбкой, мне подвели Зайчика, я вскочил в седло и поднес пальцы к виску.
– Еще увидимся, сэр Джеймс!
Глава 7
Граф Гатер сказал ревниво:
– Уж очень хороший способ он нашел, чтобы принести вассальную присягу! Такого наверняка не забудете.
Я удивленно спросил:
– Что, он это нарочно?
Граф покачал головой.
– Нарочно выехал наперерез, это точно. Обычно не обращает внимания, когда здесь ездят из других земель. Явно же старался нас перехватить и затеять ссору.
– Зачем?
Он ухмыльнулся:
– Испытать вас на прочность. Он уважает только тех, кто сильнее. Вздорный человек.
– Теперь это неважно, – сказал я. – Главное, что он…
Я поперхнулся, по земле пробежала стремительная легкая тень. Большая птица с розовым опереньем красиво скользнула над нами, резко снизилась и опустилась впереди за покрытыми пылью придорожными кустами.
– Простите, граф, – сказал я.
Он не успел слова сказать, я уже унесся, пригнувшись к роскошной конской гриве. Меня опередил Бобик, черной стрелой вломился в кусты, там поднялась пыль, спустя мгновение вышла смеющаяся Иллариана, а счастливый Бобик прыгал вокруг нее, как козленок, взвизгивал и лизал ей руки.
Я на ходу подхватил ее и поднял в седло. Она счастливо прижалась ко мне, я замер, вслушиваясь в сладкий стук ее сердца, впитывая ее жаркое дыхание.
За спиной простучали копыта, зазвучали мужские голоса. Я наконец поднял голову, граф Гатер смотрит с гордостью, словно это он добыл сказочную женщину.
– Поздравляю, ваша светлость, – сказал он с чувством.
– Спасибо, граф.
Иллариана поглубже спрятала лицо на моей груди, и граф деликатно придержал коня.
– Спасибо, – прошептал я.
– За что? – так же тихо спросила она.
– Что не стала ждать, – объяснил я, – когда прибуду в Альтенбаумбург.
В полдень проехали через реку по странному мосту со старинными бронзовыми драконами у входа с той и другой стороны. Перила тоже украшены затейливой резьбой и мелкими барельефами, в то же время мост переброшен через довольно широкое водное пространство без единой опоры.
Я покосился на лица Гатера и других рыцарей, все едут веселые, безмятежные, над такими вопросами головы не ломают. Этот мост всегда таким был, так в чем вопрос?
Солнце отражается от воды и острыми лучами бьет снизу даже под опущенные веки. В землях Дасселя, что уже мои личные владения, обогнали длинную вереницу ослов, мулов и верблюдов, все тяжело нагружены овощами, фруктами, связками сыра, кувшинами с молоком, битой птицей.
Я обратил внимание, что почти не встречаю телег, тем нужны дороги, а вот так на четвероногих перевозить грузы проще…
– Куда везете?
Один из возчиков поспешно сорвал шляпу и поклонился.
– В Альтенбаумбург, благородный господин!
Вдали показались крыши моей крепости-города, рыцари еще больше взбодрились, едут с песнями, гордые и довольные. Граф Стерлинг и барон Уроншид, что совсем было смирились с доблестной гибелью при взятии замка Черной Бронзы, ликуют так, что их голоса слышно и на облаках, где вообще-то должны следить с одобрением за подвигами во славу.
Граф Гатер делает вид, что все так и задумано. Сэр Ричард подчинил своей ужасной власти целое королевство Сен-Мари, где тоже наверняка было всякое, так с чего должен потерпеть поражение при захвате отдельного замка?
Я помалкивал, может быть, тут не знают, что король Ричард Львиное Сердце, герой крестовых походов, погиб при осаде мелкого замка на своей же территории, а другой герой-крестоносец, император Барбаросса, вообще утонул при переправе через мелкую речушку, у которой и названия вообще-то до тех времен не было…
То, что мы уехали, оставив в захваченном замке Темную Фею, все поняли как вмешательство Илларианы. Добрая фея не дала неистовому сэру Ричарду, воину Господа, убить ее родную сестру, но все равно замок захвачен, а гарнизон истреблен, так что главная цель выполнена.
Ворота Альтенбаумбурга распахнули перед нами загодя, на стены успели взбежать трубачи, и когда мы проезжали под аркой ворот, загремели серебряные фанфары.
Я улыбался и важно воздымал длань ладонью вперед и с сомкнутыми пальцами, нельзя ни растопыривать, ни слишком плотно сгибать, все замечается и как-то истолковывается в этом мире.
Иллариана поглядывает испуганно, но тоже заставляет себя улыбаться. Ей кричали «ура», отовсюду выбегают посмотреть именно на нее, хотя еще не понимают, кто она, просто ее необычная дикая красота нетронутого цветка ошеломляет даже женщин.
Марсель подбежал побледневший, с темными кругами под глазами, лично ухватил арбогастра под уздцы.
– Ваша светлость?
– Как видишь, – ответил я. – Что еще?
– Господи, – произнес он, – как вы… сумели?
– Вернуться? – спросил я.
Он не отрывал взгляда от Илларианы.
– Да, вернуться… Если бы просто вернуться!
Я кивнул в сторону спешивающихся важно рыцарей, преисполненных заслуженной спеси и благородного чванства:
– Они расскажут.
Иллариана подалась в мои руки, я нежно снял ее и, не опуская на землю, понес в донжон. Она слабо сопротивлялась, я понимал, что поступаю глупо, но не мог заставить себя разомкнуть пальцы, хотя все смотрят с веселым недоумением.
На втором этаже двое слуг бежали передо мной и распахивали двери, разумная предосторожность, я могу переусердствовать с пинками. Наконец показались мои покои, я ускорил шаг, наконец за нами мягко захлопнулись створки дверей.
Я отнес Иллариану к самому уютному креслу и усадил на сиденье, как щенка.
– Благородный муж, – сказал я, – привязанный к домашнему уюту, не достоин зваться таковым, как говорят наши правила. Но теперь я вижу, что составители правил ошиблись… Одно исключение я уже отыскал!
