Лана Тихомирова - Особый соус для героя
- Вообще-то, ваш первый монолог сильно меня обеспокоил, может, разберете его на досуге с врачебной точки зрения, как вы обычно разбираете беседы с больными? - робко предложила я.
- Думаешь, стоит? - с сомнением, сквозь презрительно сжатые губы проговорил доктор.
- Боюсь, что это необходимо.
- Почему ты не хочешь сказать мне прямо, что я - алкоголик? - улыбнулся доктор, и чертики в уголках глаз неистово заскакали, - Ты это хотела сказать?
- Совсем не это, но вывод в сущности вы сделали верный, хоть и поспешный, для констатации влечения к алкоголю…
- Хо-хо, "влечения к алкоголю". Брижит, будь ближе к людям, откуда этот пафос, - радостно перебил меня доктор.
- В общем рано еще говорить об алкоголизме, но меня настораживает стремление мотивировать употребление алкоголя и скрытая враждебность, которая проявилась и в отношении меня. Вы перенаправили ее с Британии на меня. Это первые тревожные звоночки. И потом вы далеко не все мне рассказали.
- С чего бы? - доктор выразительно изогнул бровь.
- Ваша поза. Вы готовы были мне рассказать только часть, кое-что осталось от меня скрыто.
- Ты слишком много увлекаешься сторонними теориями, - безразлично пожал он плечами.
- Я хотела с вами посоветоваться. По поводу Кристофа, что лучше ему назначать?
- Седативные, лучше травы, он не агрессивен по отношению к другим. Управляем?
- С трудом.
- Ну, пока слабенькие седативные подойдут. Я против того, чтобы назначать детям тяжелые препараты.
Я прищурилась на доктора, он делал вид, что ничего не происходит. Мы долго соревновались с ним, я в пристальности взглядов, доктор в безмятежности.
- Ну, что!? - шлепнув ручкой по столу, возопил доктор и в упор посмотрел на меня.
- Не нервничайте так…
- Доктор, вы сами мне говорили, что врачу нельзя выходить на работу нервным, - обиделась я, - Я просто хочу вам помочь.
Взгляд доктора потеплел и стал ласков.
- Я правда нервничаю немного, но я сам пока не могу разобраться…
- Можете, только, либо не хотите, либо уже разобрались и просто боитесь делать вывод, - парировала я.
- Ты права, - выдохнул доктор, - Но мне надо еще кое-что уточнить.
- Это по поводу клуба?
- Какого? - не понял доктор, - А, этого… обманутых мужей… Там много чего не вяжется, но клуб тут совершенно ни при чем.
Спасибо за помощь, Брижит, я давно так по душам ни с кем не говорил. Мы - психиатры, в сущности, самые безнадежные из всех больных. У простых людей на первых парах есть психолог, у психологов психотерапевты и аналитики, у тех - мы, а у нас… Только портреты и больные…
- Вы так грустно говорите об этом…
- Я могу еще грустно станцевать, что изменится? - отмахнулся доктор, - Иногда я жалею, что женился. Иногда… то есть совсем редко… Дети прелестны, собственно поэтому я в свое время не пошел по стезе детской психопатологии. Только потому, что дети слишком хрупки и нежны, а психотерапия в сущности орудует топором по их душам. Если бы тогда не Пенелопа, я бы ушел из профессии. Мало ли моих коллег проводят всякие тренинги в фирмах и прочее. Стал бы например, рок звездой или каким-нибудь поп-идолом, - доктор сладко прищурился на дверь.
- Мне так нравится смотреть, как вы сам себя обманываете, - Я опустила голову на ладонь.
Доктор скопировал мою позу и улыбаясь пропел:
- А ты чего любуешься? У тебя рабочий день начался полчаса назад, дитя мое.
Я лениво встала и потянулась. Доктор углубился в свои бумаги.
- А почему все-таки жалеете, что женились?
- Я безответственный, а брак несет огромную ответственность. Боюсь несоответствия… между тем, что я должен дать и, что я могу…
- Так зачем женились? - спросила я у дверей.
- Спасибо, что задаешь вопросы, которые требуют глубинного анализа сущности. Я раньше думал, что я прост, как пять копеек, однако же, нет. Я сложен, аки лабиринт минотавра, - бурчал доктор, склонившись над документацией.
- Пять копеек не так просты, как кажутся, - задумчиво сказала я.
- Послушай, философ, иди уже делом заниматься, - рассмеялся ван Чех, взгляд его при этом был напряженно злобным. Они с портретом смотрели на меня одинаково. С легким смешком я выскочила из ординаторской и направилась по своим делам.
Глава 6.
Отложив дурацкий, никому не нужный архив, я крепко задумалась над словами доктора. Не думаю, что Кристофу помешало бы воздействие "топором". Чтобы срубить эти жуткие наросты, нужен именно топор, не лобзиком же по ним выпиливать?
Я мучительно не знала, что делать с мальчиком. Он знал меня, я не знала о нем почти ничего. Эта печальная темная история жизни не в счет. Пожалуй, доктор прав (как всегда, впрочем!) ответственность за детей куда больше, чем за взрослых. Алкоголик уже вырос таким, отчасти сам себя сделал и ты лечишь его от самого же себя. Кристофа таким сотворила среда и от того, насколько точно и тщательно я с ним обойдусь, будет зависеть его дальнейшая судьба.
Приближалось время его визита, а я нервничала все больше. И уже подумывала, а не сослаться ли на то, что у нас клиника не для детей, а для взрослых, но доктор бы тогда откусил мне голову, это точно.
- Здрассьте вам, - улыбнулся Кристоф, увидев меня. Он сидел у бабушки на руках и то и дело целовал ее в щеку. У бабушки вид был, как будто ногу ей отпиливают ножовкой. Мы обменялись с ней сдержанными улыбками давних врагов, но она была счастлива сдать внука на положенные полчаса, в мои руки.
- Ты так со всеми разговариваешь? - строго спросила я.
- А что я такого сказал?
- Прости, Кристоф, но так говорить не вежливо. "Здрассьте вам". Так можно сказать человеку, который например тебе очень не нравится, и то не каждый человек может себе это позволить.
Кристоф внимательно слушал нотацию, насупившись.
- Ты любишь сказки? - сменила я тон.
- Конечно.
Кристоф пододвинул ко мне стул, неловко залез на него, и начал декламировать наизусть:
- Три девицы под окном, пряли поздно вечерком.
"Кабы я была царица", - говорит одна девица…
Я заслушалась. Кристоф читал сказку, как с листа, не запинаясь и не задерживаясь. Он был вне себя от восторга, и двадцать минут от занятия мы потратили на то, чтобы я послушала, как он читает стихи. С большим трудом мне удалось его затормозить.
- А теперь ты послушай мою сказку, хорошо? - улыбнулась я.
В ординаторской мне пришла неплохая мысль о сказкотерапии. Я превратила его историю болезни в сказку о медвежонке, благо и превращать-то ничего особо не надо было. Медвежонок, оставался медвежонком. Просто мама-медведица была сильно больна, но очень любила медвежонка, а пятачок хотела, чтобы медвежонок стал настоящим мальчиком. Помесь Буратино с Винни-Пухом Кристофу понравилась. Он добавлял незначительные детали по ходу повествования, но слушал не отрываясь, смотрел мне в рот широко открытыми глазами. А когда я закончила, спросил:
