Сергей Смирнов - Сидящие у рва
— Гасить огонь! Лить воду! — прокричал князь.
Но рев всепожирающего пламени, слившись с воплями сгоравших заживо пленников, заглушил его голос.
И вот уже затрещали от жара массивные ворота, вода вскипела во рвах. Теперь для того, чтобы погасить пламя, не хватило бы всех вод великой Желтой реки. Данахцы еще слали наугад свои смертоносные железные стрелы, лили воду на внутреннюю сторону ворот, арбалетчики строились перед аркой, чтобы встретить залпом штурмующих. Но тут вновь взревели аххумские трубы и оглушительно стали лопаться раскалившиеся камни стен.
И князь Руэн внезапно понял, что у него остался один-единственный шанс спасти не город — город был обречен — но хотя бы страну.
Прикрывая черное лицо от страшного жара, он сбежал вниз и закричал оруженосцу, следовавшему по пятам:
— Коня!
И когда в общем адском грохоте бесшумно развалились ворота, открыв черную тьму, готовую хлынуть в крепость — князь Руэн, не оборачиваясь, помчался прочь.
* * *Нгар спокойно наблюдал за движением своих отрядов, сидя в седле.
Он видел, как рухнули ворота и взмахом руки приказал трубам замолчать.
Трубы рявкнули и умолкли. Стал слышен треск огня и вопли горевших людей, и когда огненные ручейки земляной смолы стали гаснуть, Нгар вновь поднял руку.
Прикрытые огромными щитами, черепахи бессмертных поползли к проему в стене. Арбалетчики дали залп. Стрелы пробили передние ряды, но следовавшие позади легковооруженные воины тут же устремились в пролом. Арбалетчики были смяты и победный клич аххумов — «Ушаган! Ушаган!» — раздался внутри городских стен.
Теперь овладение городом было всего лишь вопросом времени.
Железные отряды бессмертных без сопротивления входили в город, и битва шла на улицах.
Смятые, разрозненные данахцы отступали в глубину улиц и садов, еще не зная, что князя Руэна давно уже нет с ними, что аххумы уже открыли и западные ворота и теперь устремлялись в город двумя потоками.
* * *Нгар въехал в город на рассвете. Он миновал обгоревшую арку ворот и вдоль двух рядов бессмертных проследовал к центру Суэ — к гавани.
Здесь все носило следы последней отчаянной схватки, трупы еще не были убраны, и назойливые отъевшиеся чайки с мерзкими криками кружили над ними.
— Ну, где теперь твой князь Руэн? — спросил Нгар у тысячника Даггара, слезая с коня у ступеней белокаменного дворца, обращенного фасадом к гавани.
— Ты победил, повелитель, — с несвойственным ему смирением ответил Даггар и поклонился.
Нгар повернулся к тем, кто окружал его, обвел взглядом окаменевших в строю бессмертных, чьи панцири темнели вмятинами и пятнами засохшей крови, и громко крикнул:
— Вы слышали? Не я — это мы победили!
— Ушаган! Ушаган! Ушаган! — прогремело над гаванью и городом, и чайки, взметнувшиеся вверх, ответили неистовым гвалтом.
НУАННА
Теперь Хируан и еще несколько ученых постоянно бывали во дворце, посвящая Аххага, то с помощью толмача, то на языке Равнины, в известные им тайны нуаннийских жрецов.
То, что узнавал Аххаг, мало что проясняло.
Аххаг стал угрюм и злобен, и даже Крисса, бывало, гнал от себя.
Стража то и дело видела, как Аххаг, в полном одиночестве, бродил по бесчисленным коридорам дворца, прислушивался к чемуто, подолгу замирал на одном месте.
Когда Крисс поинтересовался, что именно угнетает повелителя, Аххаг произнес загадочно:
— Ничего. Это прекрасный дворец, и жаль, что у меня остается мало времени, чтобы как следует изучить его тайны.
Между тем слуги доносили, что Аххаг часто не спит по ночам, из его опочивальни доносятся то бормотанье, то вскрикиванья.
Крисс вызвал личного лекаря царя Багу и приказал ему тщательно обследовать высочайшего пациента.
Лекарь в одну из регулярных встреч с Аххагом попросил позволения послушать его пульс и провести исследование роговицы глаз.
Аххаг грубо ответил, что чувствует себя прекрасно.
Лекарь посоветовал Криссу добавлять в пищу повелителя немного опиума.
Но сделать это было затруднительно: пища готовилась под строжайшим контролем и подсыпать в кушанье порошок не представлялось возможным. Для этого пришлось бы посвятить в тайну десяток-другой слуг и даже рабов.
Впрочем, одного союзника Крисс нашел. Это была царственная супруга Аххага Домелла. Она могла подсыпать сонный порошок в вино, которое супруги пили наедине.
* * *В одну из ночей из комнаты, где спал наследник, послышались крики и шум. Перепуганная нянька крикнула стражу, сообщили Домелле, и мать прибежала к сыну, успев лишь накинуть на плечи длиннополый киаттский плащ.
Малыш бился в истерике, корчился, заходился в крике, и никакие укачивания, уговоры и другие ухищрения не могли его успокоить.
Домелла прижала его к груди и стала носить по комнате, но не смогла удержать — едва не выронила, няньки подхватили его и снова уложили в колыбель.
Немедленно вызвали лекаря. Багу прибыл, также поднятый с постели. Он приготовил снадобье, но малыш отказывался сосать заткнутую тряпкой склянку.
Тогда применили силу и влили снадобье ему в рот.
Вскоре наследник успокоился и уснул.
Остаток ночи Домелла провела у колыбели и лишь перед рассветом отправилась почивать.
Но на следующую ночь припадок повторился. И после осмотра Багу вынужден был признать, что мальчик заболел.
— Ты знаешь причину? — спросила Домелла.
Багу покачал седой головой.
Тогда Домелла сообщила о болезни сына царю.
Аххаг, казалось, вовсе не был опечален этим известием.
— Позовите Хируана! — велел он и с каким-то странным блеском в глазах взглянул на Домеллу.
* * *Домелла, царственная супруга Аххага Великого, была неизвестного происхождения; никто не знал даже, откуда, из каких краев она родом.
Она воспитывалась при дворе деда Аххага, царя Каула. Впрочем, царством владения Каула можно было назвать лишь с натяжкой.
Каул, хотя и носил титул царя, управлял лишь одним городом — Аммахаго — и территорией в верхнем течении Алаамбы и в Долине Зеркальных Озер.
Его подданные еще не были аххумами, и назывались каулами — это была одна из ветвей многочисленных аххумских родов, расселившихся на северном побережье Арли, на плато Боффа и в горах Гем.
Аммахаго был небольшим городком на морском берегу, городком, представлявшим собой скопище глинобитных домов.
Каулы занимались скотоводством и земледелием, а еще — разбоем, делая набеги на соседние владения, а то и пиратствуя на море.
