О. Шеремет - Время надеяться
— Я всё равно ничем не могу вам помочь.
— Лжете! — я закричала. Эхо резиновым мячиком запрыгало по башне. Как же вы достали меня, маги, почему вы такие… такие… такие маги?
— Ты обвиняешь меня? — Гарольд не возмущался, в нем эмоций было не больше, чем в мраморном бюсте Мерлина.
— Я хочу, чтобы вы сказали правду. Вы знаете что-то важное. И не надо меня пугать мудрыми словами про то, что правд несколько, а истина одна — знаем, читали! Неужели вы не понимаете, что от ваших слов, быть может, зависит судьба всех миров?
— Сколько тебе лет? — продолжил светлый, проигнорировав мою пламенную речь.
— Да пошел ты…
И вот, опустив синекрылого посланника небес в грязную лужу родного русского мата (откуда что берётся!), я развернулась и, не торопясь, промаршировала к выходу.
Пусть весь Иггдрасиль рушится, какое мне до этого дело?
Пусть крылатые носятся со своей непогрешимостью.
Пусть дроу гордится своей независимостью.
Пусть…
Мне плевать.
ДАРМ'РИСС
Я не пошел за ней. Ну, во-первых, я пытался перевести, что же она такого сказал альву. Не так уж хороши мои знания русского языка, но, кажется, то место, куда она его направила, было очень отдаленным.
Гарольд смотрел вслед уходящей девчонке — на его лице не дрогнул и мускул. Это все хорошо, но мне-то что делать?..
Дроу-дипломат — новая застольная шуточка. Возьму-ка я пример со своей рыжей спутницы, буду вести диалог в её стиле.
— Э… — начал я.
— Ты не пойдешь за ней?
— С какой стати? — я пытался изобразить изумление. Демон, нет, тут нужно презрение… или оскорбленную холодность?
Тьма-а…
— Не пойду. Гарольд, вы действительно не хотите нам… мне больше ничего рассказать?
С чего она взяла, что альв лжет? Стер-рва рыжая, не могла потерпеть и сдержаться до конца разговора. Вот надеру ей уши, когда увижу: наверняка сидит сейчас на краю летучей скалы, болтает ногами и мечтает о мести. Никуда она от меня не денется. Глупенькая.
Впрочем, я не умнее. Понятия не имею, что теперь делать с этим цыпленком.
— Нет. Дроу, оставь меня. Если я сочту нужным, я свяжусь с твоей спутницей. Прощай, надеюсь, больше не увидимся.
— Взаимно.
Мы едва кивнули друг другу на прощание, и я помчался разыскивать девчонку.
Странно, на скале ей не было. Принюхался — в воздухе остались следы портала. Она воспользовалась амулетом, значит.
Значит, не хотела ждать меня. Значит, мы больше не…
ЛАЭЛИ
…друзья. Какая же я дура, что опять поверила этому дроу! Он же темный, от мозга костей и до лунок на ногтях. Эгоист, лицемер, и… и почему мне так обидно?
Болит голова, ужасно — после того, как этот перерыл все мои мысли, все воспоминания. Пожалуй, хуже этого он вряд ли мог что-то мог придумать, чтобы упасть в моих глазах ниже плинтуса.
Ненавижу. Не-на-ви-жу.
"Ненавижу", — пишу на окне. Дышу на окно, и снова вывожу пальцем одно это слово.
"Ненавижу".
В дверь кто-то звонит. Ладно, мама откроет, мне сейчас не хочется видеть ни одно живое существо. Да-да, я отправилась домой — единственное место, где не надо притворятся и напяливать на лицо улыбку, когда хочется выть от боли.
— Лулу, это к тебе.
— Меня нет дома, — я доверительно сообщила посетителю через дверь. — Можете проваливать куда вам угодно.
— А если мне угодно к тебе в комнату?
Как только я услышала этот голос, моя решимость ненавидеть весь Игг серьезно поколебалась.
— Алхаст? Какого дьявола ты здесь делаешь?
— Как бы тебе объяснить… — эльф вздохнул и привалился спиной с той стороны двери. Могу представить, как он привычно засунул руки в карманы и зажмурил холодные глаза цвета весеннего неба. — Рано утром дроу приполз в МУМИ, грозно шипел и плевался ядом. Осмотрел все углы и закоулки, заглянул ко мне под кровать и уселся делать домашнюю работу для Вика по Исцелению. Ты видела студента-первокурсника, который в здравом уме сядет делать работу по исцелению?
— Ага. Инелен, твоя сестренка.
— Я сказал — "в здравом уме". В общем, зная, что вы с Даром вдвоем куда-то смылись ночью, я слегка занервничал. Вот — решил проведать.
— А, ясно. И что же мне с тобой делать?..
Если я ему скажу уйти, он послушно уйдет. И будет до вечера мучиться угрызениями своей чуткой эльфийской совести…
Впустила. Пришлось снова улыбаться, строить из себя вечно радостную и бестолковую Стрекозу.
— Чай будешь. Алхаст? У меня туту есть красный, зелёный, желтый… в общем, полная палитра. Можно смешать красный и зелёный, будет коричневый…
— Ты плакала.
Эльф стоял возле окна, склонив голову к плечу. Я прекратила суетиться, глубоко вздохнула.
— Это неважно. Ты пришел — я уже не плачу. Все хорошо.
— Самоубеждение — хорошая штука, — заметил эльф. — Себя можно убедить в чем угодно. В том, что нужно все время улыбаться. Или что маги не плачут, да, Лаэли? Что маги — слишком сильные для этого.
— А разве это не так? — уронила слова вместе с фальшивой улыбкой.
— Нет. Даже распоследний тролль не будет держать в себе слезы, если ему трудно. А тебе сейчас очень трудно — я вижу. Что происходит, Лаэли?
— Я… я…
Как тебе все это рассказать, друг мой?
Он обнял меня — крепко, так что не вырвешься. Да и не очень-то я вырывалась, признаться. Наоборот, прижалась к нему, как к брату когда-то. Алхаст — нет, он даже больше, чем брат. Готов и в огонь, и в воду, и в пьянку, но при этом за его отношением ко мне видна какая-то хрупкая нежность.
Открылась — смотри, мне уже все равно, хранить чужие тайны или нет. Смотри… Вот Зеркала, вот странный маг, который пытается убить дроу. Вот моя божественная сущность, и жертвоприношение, на которое мы обречены. Вот — бал у темных эльфов, храм Хаоса и его постоянные приказы, моя сущность, которая постепенно растворяется в нем… А вот и дроу. И его щупальца, мерзкие, которые ворвались к мне в мысли сегодня ночью… Смотри — и не спрашивай, почему я залила слезами твою белую рубашку.
Он не спрашивал. Гладил по волосам, как маленькую. Да я для него, в общем-то, и есть маленькая…
— Лаэли… всё будет хорошо.
— Самоубеждение… — я проговорила, не поднимая глаз. Теперь мы сидели на диване, эльф продолжал обнимать меня.
— Нет. Просто я обещаю тебе это. Я… сделаю всё, чтобы ты была счастлива.
Молчу. Бредовый разговор, пожалею обо всем.
— Потому что я люблю тебя, Лаэли.
Время остановилось. Настенные часы замерли на одном "тик", воздух застыл в груди, а сердце не решалось биться. Что… что?..
Он помедлил, затем встал, с сожалением пропуская прядь моих волос сквозь пальцы.
