Джордж Локхард - Боеприпасы на зиму
Ведун поперхнулся.
-За перевалом? Хе-марак... Ну, если каким-то сумасшедшим образом мы не попадем в лавину, не замерзнем насмерть, не задохнемся и не провалимся в ледяную каверну глубиной в полмили, то за перевалом начинается длинный пологий склон прямо до Иртыша. Тут-то и пригодятся остатки фургона: смастерим сани с парусом, и будем в Жаксы за день. Если, конечно, не случится пурги... - Темир покачал головой. - В это время года, да на такой высоте... Начнется пурга, мы сгинем. Без вариантов. Попросту задохнемся, если прежде не обратимся в льдышки.
-Звучит мрачновато, - пробормотал Таурон.
Темир криво усмехнулся.
-Звучит? Помяните мое слово: каждый из вас проклянет миг, когда решил идти!
Туман фыркнул.
-А если остаться, мы будем вечно, до последнего вздоха проклинать каждый миг собственной жизни, купленный такою ценой!
Ведун косо взглянул на пушистого дварга.
-Отучаемся говорить за всех... - буркнул он, сворачивая карту. - Ну? Одумались?
Эрих долго молчал.
-Тау, - сказал он затем, не глядя на следопыта. - Боюсь, нам потребуется больше снаряжения.
Ведун со стоном зажмурился и прижал ладони к вискам. Решение было принято, и все, включая самого Темира, прекрасно это понимали.
*) темир (казах.) - железо.
*) касаяк (казах.) - большой тушканчик.
Глава 3
В лучах утреннего солнца, на фоне слепяще-яркого белесого неба, скалистые шпили Дегелена казались трещинами самого мироздания. Здесь ничего не росло, безжизненную пустыню скрашивали лишь удивительные круговые россыпи каменной крошки – с высоты, пейзаж напоминал застывшие волны. В детстве Гюрза слышала, будто такие следы остаются от подземных ядерных взрывов, когда земля действительно расплескивается от эпицентра твердой водой. Верилось с трудом, ведь сама Гюрза испытаний уже не застала: объект «Дегелен» был закрыт и обнесен колючей проволокой задолго до рождения ее прадеда.
Дозиметр на приборной панели трофейного пикапа давно упирался в красную зону. Селевиния с тревогой поглядывала на сына, молча сидевшего в пассажирском кресле; она, конечно, заставила малыша выпить целый глоток кумыса, но материнское сердце, как известно, с разумом дружит редко. Лапки самостоятельно давили на акселератор, выжимая из старенького пикапа все соки.
Утесы нависали над головой, резкие переходы между светом и тенью жалили взгляд. Кое-где в трещинах виднелись хищные стволы пулеметов, зловеще поворачивавшихся вслед внедорожнику. Если б Гюрза не переставила на пикап опознавательный маячок «свой-чужой» из тягача, городская охрана давным-давно расстреляла бы «бандита».
Очереди на Западном пропускном пункте не оказалось; редкая удача в это время года. Пограничники с плохо скрытым недоверием выслушали рассказ о керчаке, высадили Гюрзу с ребенком из машины и, добрых полчаса, обыскивали пикап. Ускорить процесс не помог даже знакомый офицер, помнивший, как неделю назад Гюрза отправилась сопровождать караван с этого самого пропускного пункта.
Пока все формальности, наконец, были улажены и пикап оформили на новую владелицу, селевиния уже была готова кусаться. Грубо хлопнув дверцей, она затянула ремень безопасности на мышонке и вдавила газ до пола. Взревев двигателем, внедорожник прянул с места и нырнул в главный транспортный туннель.
Чтобы не попасть в пробку на жилом ярусе, Гюрза свернула на служебный, где движение было не таким напряженным. Обгоняя неуклюжие грузовики, она вела машину вдоль рядов отработанных гидропонных цистерн, ожидавших дезактивации. Света в Дегелене хронически не хватало, почти все электричество от замаскированных в пустыне солнечных батарей пожирали фермы. Большинству горожан, впрочем, это проблем не создавало – они принадлежали к подземным видам и чувствовали себя в Дегелене, как в родных норах.
Селевинии тоже считались ночными зверьками, но за годы работы в шахтах Гюрза получила устойчивую боязнь темноты и, с тех пор, ненавидела Дегелен. В поисках лучшей доли завербовалась в спецназ, прошла интенсивную боевую подготовку в Кушмуруне, но покинула отряд, когда командир, проведав о прошлой «работе» пулеметчицы, попытался… Больше не попытается, криво усмехнулась Гюрза, вспомнив прыжки и вопли мерзавца. Пришлось переехать с едва родившимися мышатами в пограничный городок Нэнэке-Улус.
Имя вновь, как и всякий раз, пустило вдоль спины холодок. Селевиния до сих пор не понимала, каким чудом выжила в ночь гибели города. Вернувшись с единственным уцелевшим сыном, сумела скопить деньги на покупку «Саранчи», стала наемницей, пару раз успешно водила караваны мимо Жаровни. Даже поверила, что в жизни наступает белая полоса… Ага, щас...
Гюрза стиснула зубы. Бросила короткий взгляд на сына, тихо сидевшего в соседнем кресле.
-Ничего, малыш, - пробормотала селевиния, яростно дергая кончиком хвоста. – Мы еще выберемся на поверхность. Все изменится, мой милый, клянусь. Все изменится…
Она резко свернула в другой туннель и помчалась вниз по спиральному пандусу. Город Дегелен был построен в старом советском бункере, уцелевшем при ядерных испытаниях, но получившим достаточно радиации, чтобы навсегда отбить у людей желание его посещать. Новые обитатели, зверяне, за много лет превратили гигантскую искусственную пещеру в довольно уютное жилище, воздух в котором очищался мутировавшими водорослями, не нуждавшимися в солнечном свете.
Главным сокровищем новых хозяев Дегелена был кумыс – молоко самок сурков-мутантов, по привычке звавшихся байбаками. Тучные и малоподвижные, начисто лишенные разума, байбаки не прожили бы в дикой природе и суток, поскольку их мутация не являлась полезной. Эволюция быстро вычеркнула бы неудачный опыт из истории. К счастью для всех обитателей полигона, молоко байбаков обладало фантастическим свойством: даже один глоток кумыса наделял иммунитетом к жесткому излучению на несколько дней, а уже облучившимся - моментально восстанавливал здоровье. Такое свойство, очевидно, появилось у байбаков в процессе адаптации к зараженной среде полигона.
Большую часть пространства бывшего бункера занимали многоэтажные фермы, где десятки тысяч байбаков непрерывно производили драгоценный кумыс. Жизнь всего полигона зависела от бесперебойности поставок, но гигантскую орду зверей приходилось кормить, а растить зерно для байбаков было негде – зараженная земля полигона оставалась бесплодной.
Зверянам пришлось разработать уникальную подземную гидропонику, для поддержания которой требовались бесконечные, разветвленные, проклинаемые всеми шахты. Каждая штольня, как правило, служила не дольше полугода - радиоактивные грунтовые воды быстро уничтожали плантации, и все приходилось начинать заново. Не помогали даже столь экстремальные меры, как подмешивание кумыса к воде гидропонных баков…
