Дмитрий Полюдов - Велес
На сером небе здесь светило тусклое солнце, вдоль дороги стояли маленькие каменные домишки, во дворах которых росли деревья, напоминающие папье-маше, а на горизонте возвышался чёрный замок, окружённый высокой стеной. И ещё — мы были не одни. Нас окружали тени. Тысячи, да, наверное, и миллионы теней сидели и ходили по каменистой земле. Они были везде, куда бы я ни посмотрел.
Мы закинули за плечи наши походные сумки и зашагали по дороге, ведущей к замку. Кот бежал впереди, наверное хорошо знал дорогу.
— Слушай, кот, а ты что, дорогу знаешь? — спросил я.
— Говорю же, он у меня жил, — ответила за кота Яга.
— А я-то думал, он у тебя в Питере жил.
— И там тоже. Нигде ему не нравится, домой хочет.
— Где же его дом?
— Там же, где и твой! — не выдержал кот. — Я в твоём доме жил. Только тебе туда дорога заказана, а значит, и мне.
— Ну вот мы и дома! — сказала Яга.
Мы зашли через стальные ворота, которые никто не охранял, и оказались на большой площади.
Вблизи замок производил мрачное впечатление. Никаких плющей, обвивающих стены, прудов и зелёных изгородей, привычных для сооружений такого рода, здесь не было. Только голые камни и тени, бродившие по двору.
— А что это за здание? — спросил я, рассматривая приземистое квадратное сооружение в глубине двора, с узкими маленькими окнами. — На гостевой домик вроде не похоже.
— Это тюрьма. Тебя приговорили к двадцати годам заключения, не помнишь? — ответила Яга.
— Я сидел в тюрьме? Интересно, за что?
— За покушение на жизнь Перуна и убийство его офицера! Так решил Род. Но в тюрьму ты не сел, за это можешь поблагодарить меня. Кстати, познакомься — мой отец.
В дверях замка стоял мужчина в чёрной одежде. Его длинные, по пояс волосы были абсолютно белыми, черты лица резкими и жёсткими, а из-под густых чёрных ресниц смотрели тёмно-синие глаза. Эти глаза притягивали как магнит и пугали.
— Здравствуй, Велес. А ты изменился.
— Он почти ничего не помнит, Перун лишил его памяти, — сказала Яга.
— Вряд ли Перун на это способен, наверное это сделал кто-то другой.
Вий подошёл и взял меня за руку. Я вздрогнул. Его рука была горячей как огонь, или мне так показалось? От него исходила невероятная сила и энергия, такое ощущение, что через меня пропустили ток. Он посмотрел мне прямо в глаза, а я хотел отвести взгляд, но не смог. Так продолжалось несколько минут. Он пронизывал меня своим взглядом, а я не мог даже моргнуть и чувствовал себя как букашка на булавке.
— Я верну тебе память. И твою силу.
Вий отпустил мою руку, а я почувствовал дрожь в коленях и с трудом удержался на ногах. Если бы Яга не поддержала меня за плечо, я бы грохнулся на землю.
— А ты совсем ослаб, не удивительно, что они отпустили тебя.
— Когда я очнулся двадцать лет назад, рядом никого не было.
— Я не об этом, ангелы тебя отпустили.
— Какие ангелы? — спросил я, и вдруг ответы стали рождаться в моей голове. Тот, кто назвал себя Петром, и эти здоровяки на вилле. Они ведь тоже не люди, как и мы, но не из Ясуней. Они из другой семьи. И их Бог силён.
— Пойдём, тебе надо отдохнуть.
Яга повела меня вверх по лестнице. Моя голова кружилась, и ноги были как ватные, но всё же я был переполнен силой. Она бурлила в моём теле. Яга помогла мне лечь на большую деревянную кровать, раздеться у меня уже не было сил.
— Тебе надо поспать. — Это было последнее, что я услышал, а затем наступила ночь, и мне приснился сон.
8Сколько себя помню, я всегда был одиночкой. Меня больше привлекала природа, чем общество. Отец мной почти не занимался и моё воспитание переложил на брата. Когда я достиг десятилетия, Темновит стал учить меня драться в рукопашном бою и с оружием, а потом Сварог выковал мне меч, который появлялся в минуты опасности, в ножнах за моей спиной. Я обожал эти занятия. Какое-то время боевые искусства стали смыслом моей жизни.
Перун, наоборот, всегда был заводилой. Его и в детстве окружала стайка друзей, которыми он верховодил. Когда Перун стал юношей, он организовал свою первую дружину, с настоящей дисциплиной и оружием. Они вечно ходили в походы, играли в какие-то военные игры. Мне всё это казалось смешным и одновременно отвратительным.
Как-то раз я гулял по лесу. Для меня каждое дерево было другом, вот я и находился в обществе своих друзей. Я развалился на земле, положил руки под голову, закрыл глаза и наслаждался. Землю покрывал толстый слой мха, наверное, поэтому я не услышал шагов.
— Вставай, зверь!
Я почувствовал сильный удар по рёбрам, тут же вскочил, но меня сбили с ног, и я упал. Меня окружили друзья Перуна, одетые в походные доспехи. Сам он вышел вперёд и издевательски ухмыльнулся.
— Ну что, зверь, твоё место в лесу, а не среди нас! Живи здесь и вырой себе нору, как медведь, а мы будем приносить тебе тухлое мясо.
Его друзья заржали как по команде, и Перун опять попытался ударить меня ногой по рёбрам, но я уже был готов. Я перехватил его ногу и ударил в пах. Мой противник согнулся пополам, и это дало мне возможность вскочить на ноги. Перун пришёл в себя, и мы стали кружить по поляне. Надо отдать должное его друзьям, они не вмешивались.
Несмотря на помешанность Перуна на войне, я всегда был сильнее. Он был по своей природе скорее лидер, чем воин, а я как одиночка привык рассчитывать только на себя. И ещё: ему мешала излишняя зарегулированность. Он дрался слишком прямолинейно, как солдатик. А я — творческая натура, мог придумать нечто неожиданное. Да и таких учителей, как у меня, у Перуна не бьло.
Я стал избивать его. Он пытался взять верх, но потом ушёл в глухую защиту. А я, когда почувствовал, что побеждаю, стал ломать его. Ломать его самоуверенность лидера, его презрение ко мне, его высокомерие. И я наслаждался, когда видел, что на его окровавленном лице появляется страх. Я специально не спешил с финалом, давал ему возможность стоять на ногах и защищаться. Я расчётливо унижал его. Это понимали его друзья, смотревшие на падение своего кумира, а в конце концов, понял и сам Перун. Когда он упал на землю, весь в крови, я наступил ему ногой на лицо. Он не шевелился, так и лежал, тяжело дыша, а его друзья молча смотрели на меня. Я оттолкнул их со своей дороги и ушёл.
Впоследствии я неоднократно жалел о своей маленькой мести, но молодость совершает много ошибок. Перун мне так и не простил этого. Все, кто видел его избиение, погибли. По-разному. Кто-то в бою, кто-то случайно. Сейчас я понимаю, что Перун, скорее всего, сам приложил к этому руку.
