Дмитрий Полюдов - Велес
Мой отец сидел и задумчиво меня рассматривал. Мне вдруг показалось, что в его глазах заплясали весёлые искры и он сейчас начнет хохотать. Но ничего такого, конечно, не случилось, и я решил, что ошибся.
— Как ты объяснишь гибель трёх офицеров? — спросил Род.
— Одного убил я, защищаясь, двух других убили навьи.
Зал загудел, как пчелиный рой.
— Что? — воскликнул Род.
— Навьи. Это души умерших, которые…
— Я прекрасно знаю, что такое навьи. Откуда они там взялись?
— Они меня защищали. Я их вызвал.
— Тебя защищают навьи, и это сейчас, когда мы находимся фактически в состоянии войны с нижним миром? Как такое возможно?
— Первый раз слышу, что это противозаконно. Я умею управлять ими и привлёк их на свою сторону. В случае опасности я могу вызывать навий.
— И сколько навий ты можешь вызвать?
— Сколько угодно, хоть всех.
Шум в зале уже напоминал рёв трибун на чемпионате мира по футболу. Некоторые, самые нервные, даже повскакивали со своих мест.
— Могу продемонстрировать! — сказал я, но понял, что это уже перебор.
Род так посмотрел на меня, что мне сразу расхотелось хохмить.
— Пострадавший, расскажите всё что знаете! — сказал Род.
Перун встал, опираясь на свою палку. На его лице появилось выражение попранной справедливости, требующей возмездия, и незапятнанной честности.
— Он лжёт! — Перун гневно вскинул руку в мою сторону, явно копируя мой жест, чтобы ни у кого в зале не осталось никаких сомнений, кто именно лжёт.
Далее последовал подробный и нудный рассказ, что же происходило между нами в тот день. События были представлены им с точностью до наоборот. Из показаний Перуна выходило, что я пытался силой завладеть его невестой, её крики услышали в зале и он поторопился прийти бедной девушке на помощь. При этом я настолько разошёлся, что сразу же бросился на Перуна с его офицерами, попутно вызывая из нижнего мира все тёмные силы. И только мужество Перуна и самоотверженность его подчинённых спасли Додолу от насилия, а Правь от вторжения очередных монстров.
Надо сказать, что возбуждение, царившее в зале после моих показаний, было полностью подавлено выступлением моего оппонента. Я заметил, что некоторые слушатели даже закрыли глаза и пытались спать.
Тут я не выдержал и стал тянуть руку вверх.
— У меня реплика!
Отец сразу заподозрил неладное, но вынужден был предоставить мне слово.
— Говори, Велес.
— Дорогой племянник, — обратился я к Перуну. — Ты забыл воздеть руки горе и воскликнуть: доколе? — сказал я, продемонстрировав, что именно я имел в виду. В зале раздался смех.
Перун мрачно посмотрел на меня исподлобья и пробормотал что-то в мой адрес. Наверное, оскорбительное.
— Вызывается свидетель Додола.
Я сразу понял, что дело плохо, как только она вошла. В мою сторону она даже не посмотрела.
— Ты должна говорить правду, иначе понесёшь наказание.
Лицо Рода стало жёстким. Зал оживился. Даже тех, кто заснул на выступлении Перуна, растолкали сидящие рядом слушатели. Очевидно, выступление Додолы ждали все, и от него зависела моя судьба.
— Я предложила Велесу посмотреть на мои цветы. Оказавшись наедине, он пытался меня изнасиловать. Я закричала, меня услышал мой жених. Когда он зашёл в розарий, Велес отпустил меня и я смогла убежать. Больше мне ничего не известно.
Всё это она говорила твёрдым спокойным голосом, глядя на Рода. Я посмотрел на Перуна. По его губам скользнула мимолётная ухмылка.
Я не собирался оправдываться, понимая, что это бесполезно. Так и сидел с глупым видом. Меня охватило какое-то безразличие. В зале я увидел маму. Она смотрела на меня, и на её глазах блестели слёзы.
Род встал.
— Оглашается приговор. Велес Ясунь, сын Рода и Земун, признаётся виновным в убийстве офицера дружины Прави и приговаривается к заключению в Пекельном Царстве Вия, сроком на двадцать лет. Иные обвинения не нашли своего подтверждения.
Позднее, когда у меня была возможность подумать, я понял, что Род знал о наших отношениях с Ягой и, пожалуй, специально отправил меня в тюрьму.
С одной стороны, это было чисто политическое решение. Он понимал, что в нижнем мире, учитывая мой статус мужа Яги, я буду не пленником, а фактически героем, пострадавшим от судебной несправедливости. Отец не поверил Додоле, иначе я был бы обвинён в покушении на изнасилование, а Вию ничего не стоило допросить навий, установить истину и предать её гласности.
Кроме того, Род надеялся на то, что я повлияю на Темновита и отношения с нижним миром улучшатся.
К тому же, находясь в ссылке, я не мог навредить Перуну, который был важен для защиты Прави, да и сам я находился там в безопасности.
Понятно, что во всех этих политических комбинациях моё доброе имя никого, кроме меня, не интересовало. Ну да ладно.
Через несколько дней, конвой из дружинников Сварога привёл меня к Смородине. У переправы меня уже ждала Яга. Когда мы сели в лодку, кандалы, выкованные Сварогом, рассыпались в пыль. Мы пересекли огненную реку и направились к замку. Я был свободен.
9Мы сидели на балконе замка втроём. Я, моя жена и её отец. Его длинные белые волосы развевались на ветру.
— Ты так и не вспомнил, как оказался на берегу Финского залива, — сказал Вий. — Тебя не удивляет, что твои воспоминания на этом обрываются?
— Разве это так важно?
— Важно всё. Странно, что ты забыл свою жизнь, ещё удивительнее, что не можешь вспомнить тот период. Думаю, что это очень важно, мой легкомысленный друг. Помнишь «Слово о полку Игореве»:
О Боян, старинный соловей!
Приступая к вещему напеву,
Если б ты о битвах наших дней
Пел, скача по мысленному древу;
Если б ты, взлетев под облака,
Нашу славу с дедовскою славой
Сочетал на долгие века,
Чтоб прославить сына Святослава;
Если б ты Трояновой тропой
Средь полей помчался и курганов, —
Так бы ныне был воспет тобой
Игорь-князь, могучий внук Троянов.[1]
— Зря стараешься, он не читал, — вставила Яга.
