Алексей Молокин - Злое железо
Короче говоря, надо поскорее делать отсюда ноги, желательно сумев сберечь гитару. Кроме гитары-то, у меня, по сути дела, ничего нет.
Несмотря на такие здравые мысли, дедово замечание насчет труса меня задело. В конце концов, если разобраться, не такой уж я и трус, хотя и на роль героя, конечно, претендовать не могу. Да и не хочу, честно говоря. И вообще не люблю я их, этих героев, а особенно тех, кто старается их из себя изобразить, экстремалов всяких и прочих, ну их! Одни от них неудобства. Как известно, в бою выживают трусы, и на этом стоит земля, поэтому барду трусом быть полагается по роду деятельности. Иначе некому будет рассказать о герое и его подвигах.
Костя же нисколько не смутился, видимо, балбеса на свой счет он не принял. Или просто не знал, что старикан имел в виду. Обмахнув широким, истинно героическим жестом нас с Лютой, он сказал:
– Представляю мою команду. Этот мокрый хмырь с гитарой – известный бард Авдей, а эта клетчатая красотка – Люта. А самого меня зовут Костя. Я – профессиональный герой. Между прочим, потомственный.
– Ишь ты, герой… – Дедуля задумчиво отхлебнул пивка. – Да еще профессиональный. И вдобавок еще и потомственный. Вроде бультерьера или лабрадора, стало быть, а может, пекинеса. Надо же, как мне повезло! Ну ладно, герой так герой. Ты, лабрадор-пекинес, только у меня на огороде не геройствуй, а то знаю я вас, потомственных профессионалов! Мигом сопрете что-нибудь, только отвернись. Ну, так зачем пожаловали, господин потомственный герой и сопровождающие вас лица? Я, кажись, никакого героя не вызывал. Я вон даже сантехника не вызываю, потому что у меня сортир на дворе и сауна в огороде.
– Да мы так, шли себе мимо, шли, дай, думаем, зайдем, вот и зашли, – простодушно ответил Костя. – Иногда полезно вот так, запросто с незнакомым человеком словом перемолвиться, авось что-нибудь умное услышишь.
Старик почесал щетинистый подбородок, подумал немного, видно, ему было скучно, а может, на что-то рассчитывал, скорее всего на выпивку и душевный разговор. Во всяком случае – не боялся. Страх я чувствую прекрасно, по принципу душевного резонанса. Между тем дедуган, видимо, принял какое-то решение.
– Ну ладно, герой так герой. А я – Палыч. Иван Палыч, по прозвищу Алкогол,[2] ежели уж на то пошло. Пенсионер-программист. Так чего надо-то?
– Да вот прояснить кое-что надо бы… – замялся Костя. – Странные тут у вас дела в городе творятся.
– Ну творятся, ну и что? – невозмутимо ответствовал дедуган. – А во всем мире сейчас странные дела творятся, не только у нас. Ничего удивительного, если основные основы напрочь порушены.
– Какие такие основы? – заинтересовался Костя.
– Основные. Земные да небесные, – исчерпывающе пояснил старикан и снова задумался. Потом аккуратно допил свое пиво, положил пластиковую емкость в брезентовый мешок, еще раз критически оглядел нас с ног до головы и продолжил: – Ну ладно, вы, я вижу, не из богунов. Те обыкновенно пешком приходят, но уж если придут – значит есть серьезный повод. По крайней мере, так люди рассказывают. И вы не из «Фиты» какой-нибудь ментовской, те вообще не разговаривают – сразу пугать начинают, оружием машут, в общем, такую комедь устраивают – телевизора не надо. Но вы и не из братвы, это тоже ясно. Братву я за километр нутром чую. С братвой у меня особые счеты, ну да ладно, по этим счетам кто надо мне уже заплатил. Сейчас у меня задачи поважнее. Сейчас я решаю мировые проблемы, да где вам, шутам гороховым меня понять.
Тут старик пожевал губами и, видимо, решив что-то, довольно дружелюбно продолжил:
– Вот что я вам скажу. Люди вы, как я посмотрю, смешные, а стало быть, для мирового порядка неопасные, таких сейчас немного, поэтому пошли-ка в дом, нечего без толку на поле мокнуть. Да и девка ваша зазябла совсем, вон как под своим клоунским пиджаком дрожит да ежится, чисто русалка на льду.
Люта и в самом деле была похожа на русалку. Или на жертву несостоявшегося утопления. Тонкие ее волосы слиплись от мороси, и острые ушки выглядели трогательно и беззащитно. Странно, что старик их не заметил. Хотя, может быть, остроухие эльфийки здесь запросто расхаживают по улицам, так же как у нас длинноногие топ-модели. Ха-ха!
Костя слегка обиделся на то, что его модный пиджак обозвали клоунским, но благоразумно промолчал, и мы вчетвером направились к деревянному, с виду еще довольно крепкому дому, стоявшему в порядке других похожих на него домов по краю картофельного поля.
Сказать, что в доме было неприбрано, – значило возвести поклеп на нашего хозяина. В доме убирали, но по весьма и весьма нетривиальной методе. То есть между неряшливых штабелей каких-то старых журналов, связок книг, курганов газетных вырезок были проложены аккуратные пешеходные тропки. Одна вела в маленькую комнатку, служившую, очевидно, спальней, вторая утыкалась в порог закрытой двери – что находилось за дверью, так и осталось неизвестным. В комнате едко пахло книжной пылью и еще чем-то – похоже, ржавым железом.
Комнаты разделялись фанерными перегородками и печкой-голландкой, которую, похоже, недавно топили, потому что было тепло.
– Присаживайтесь, – пригласил гостеприимный Иван Палыч, извлекая из-за макулатурного террикона единственную табуретку. Поскольку нас было все-таки трое, мы переглянулись, да так и остались стоять. Дед, нисколько не смущаясь, умостил собственный зад на шатком сиденье, поерзал, устраиваясь поудобнее, и спросил: – Чаю хотите? Только у меня газу нету, придется на плитке воду кипятить. Да и за водой на колонку идти надо, а у меня как раз радикулит разыгрался.
Чая мы хотели, но, представив себе процедуру его приготовления, дружно содрогнулись и замотали головами. Кроме того, скорее всего в доме имелся единственный стакан, так что история с табуретом повторилась бы в чайном варианте, а это, знаете ли, уже слишком… Меня немного смутила жалоба на радикулит, потому что прыгающий словно кузнечик по полю дед никак не походил на матерого радикулитчика. С радикулитом так не поскачешь.
– Вот и хорошо. – Дедуля посмотрел на нас остро и проницательно, потом сурово спросил: – А выпить-то хоть вы чего-нито принесли?
Костя осторожно снял с Лютиных плеч свой пиджак и извлек из внутреннего кармана заветную глиняную фляжку. При виде необычного сосуда дед заметно оживился, потом сказал:
– Только вот стакан у меня один, так что…
Так я и знал!
– Ничего-ничего, – поспешно успокоил его Костя. – Мы постоим. И спиртного нам не полагается. Мы, видите ли, в служебной командировке.
– Командировка – это хорошо, – констатировал гостеприимный хозяин, единым духом опрокидывая в себя полстакана драконовой крови. – И правильно делаете, что в командировке – ни-ни. А то вот был у нас в институте один слесарюга…
