Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник
Род яростно взревел, мстительно радуясь одержанной победе, но Гвен крикнула младшим детям:
— Взлетайте выше!
Она не зря предупредила малышей: куски, на которые разлетелось чудовище, коснувшись земли, запрыгали, обзавелись длинными ушами и пушистыми хвостами и ускакали в лес.
Род стиснул зубы и кинулся следом за ними.
Но Гвен, оседлавшая метлу, догнала мужа, схватила за руку и попыталась докричаться до него, ослепленного яростью:
— Родни! Муж мой! Она была ненастоящая! Это был призрак, сотворенный из ведьминого мха!
Эта мысль стрелой пробила мглу ярости Рода. Ведьмин мох — так называлось грибоподобное растение — эндемик этой планеты. Это растение обладало чувствительностью к телепатии. Если, глядя на скопление этого грибка, проективный эспер достаточно сильно концентрировал мысль, ведьмин мох мог превратиться во что угодно по желанию эспера.
А уж это означало, что где-то поблизости находится этот самый проективный эспер.
Гвен тянула Рода за руку:
— Успокойся, супруг мой! Остановись, погоди! Если это чудовище было сотворено нарочно, значит, тот, кто сотворил его, хочет, чтобы эти ожившие куски разбежались. Но если злодей заметит тебя, он покажется нам на глаза, и тогда мы сумеем схватить его!
— Да я его в пепел обращу! — процедил сквозь зубы Род. Однако здравый смысл уже пробил брешь в его ярости.
— Горстка пепла не расскажет нам о том, что нам нужно узнать, — возразила Гвен.
Род наконец внял ее увещеваниям и остановился. Не важно, кто сотворил это чудовище. Намного важнее было другое: кто им управлял. Именно этот злодей вздумал напугать детей Рода.
— Черная Аннис пожирает детишек, — пробормотал Род, и ярость снова заклокотала у него в груди.
— Черная Аннис — из старушечьих сказок! — сердито проговорила Гвен. Ее голос прорвался сквозь пелену злости. — Быть может, в Тир-Хлисе она и вправду живет, но только не в Грамерае! Здесь ее можно было только сотворить из ведьминого мха! И сделал это колдун, который ненавидит детей!
Род, охваченный дрожью, остановился и кивнул:.
— И мы должны изловить этого колдуна! Но для того, чтобы сделать это, для начала нам нужно схватить его приспешника, который натравил на нас это чудище! — Род поджал губы. — И я предвкушаю миг нашей встречи!
Гвен поежилась и умоляюще проговорила:
— Держи себя в руках, заклинаю тебя! Мы здесь для того, чтобы узнать правду о злодеяниях врагов королевства, а не для того, чтобы черпать радость в жестокости.
— Нет, мне бы только знать, где он, этот подонок… Чей это голос? Ага… Это дети. Они его ищут. — Род застыл на месте и прислушался к телепатическому зову детей. — Веке, ко мне. Как только скажу — поскачешь во весь опор.
Черный жеребец, прогрохотав копытами по поляне, встал рядом с Родом, и тут послышался голос Корделии:
— Вот он!
Род взлетел в седло. Конь сорвался с места и галопом поскакал во тьму. Радар робота сканировал окрестности, и потому Веке ловко обходил буреломы и лесные речки. Гвен летела над верхушками деревьев, а как только она пошла на снижение, Веке поскакал по прямой, не пытаясь прятаться.
Цель, к которой спикировала Гвен, представляла собой закрытый фургон. Его дверца была открыта. Внутри горела свеча, а на пороге стояла женщина. Завидев Гвен, она вздрогнула, завертела головой. С севера подлетала Корделия, с востока — Грегори, с запада — Джеффри, с юга — Магнус. Женщина вбежала в фургон, но тут же выскочила с другой стороны, уселась на сиденье и схватила вожжи. Ее кони вздернули головы, сорвались с места и развернули фургон… А женщина в страхе смотрела на огромную стаю кроликов, заполонивших луг чуть не до самого горизонта, на огромного черного коня, скакавшего следом за ними.
Но вот она раскинула руки в стороны, расставила пальцы… Кролики как бы слиплись, смешались воедино, сплавились… а в следующее мгновение они превратились в льва, медведя и волка, и все три злобных зверя бросились к Роду.
Род издал яростно-ликующий вопль. Кровожадная ярость снова охватила его. Он перестал видеть что-либо, кроме сотворенных колдуньей чудовищ. Они стали для него оправданием возможности выпустить на волю переполнявшую его силу. Род был готов испепелить врагов и расчистить тем самым себе дорогу к женщине-колдунье.
Волк был невероятно огромный, тощий, с горящими глазами. У медведя, шагавшего на задних лапах, было человеческое лицо. Грива льва пылала огнем, зубы и когти его сверкали вороненой сталью.
Род натянул поводья, Веке взрыл землю копытами, поднялся на дыбы. Род привстал в стременах, вытянул руку…
Волк взорвался.
Род медленно повернул голову.
Пламенная грива льва разгорелась жарче, огонь поглотил зверя целиком, но тот, словно бы не замечая этого, продолжал бежать к Роду, оглушительно рыча.
Род нахмурил брови и вперил во льва свирепый взор.
Голова льва повернулась на сто восемьдесят градусов, оторвалась от тела и улетела прочь. Веке отступил в сторону — и мимо пронеслось обезглавленное тело льва. Еще мгновение — и оно рухнуло наземь и замерло в неподвижности.
Род развернулся к медведю и выхватил из ножен меч. Чудовище было совсем близко. Оно размахнулось огромной лапищей, ударило и задело скулу Рода. На миг Род утратил равновесие, из глаз у него посыпались искры, а потом он упал и ударился спиной о землю. Ему показалось, что все внутренности у него скрутило и перевернуло. Несколько мгновений он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. И все же кровавая пелена ярости по-прежнему застилала его глаза. Он видел, как поднявшийся на дыбы Веке вонзил передние копыта в плечи медведя. Чудище пошатнулось, но устояло. На его человеческом лице играла зловещая ухмылка.
Род стиснул зубы, отдышался и пристально уставился на лезвие своего меча. Его кончик озарился пламенем, огонь рванулся вперед с такой силой, будто меч превратился в паяльную лампу с мощнейшей горелкой.
Медведь попятился от трехфутового языка пламени, мстительно скалясь.
Наконец диафрагма Рода сжалилась над ним и сократилась. Он благодарно вдохнул, вскочил на ноги и бросился на медведя.
Медведь в свою очередь с ревом кинулся к Роду.
Род увернулся. Морщась от боли, он не спускал глаз с чудовища. Неожиданно страшный зверь вспыхнул. Пламя охватило его с головы до задних лап. Он даже не успел издать предсмертного вопля — и обратился в горстку пепла.
Род стоял один в темноте, с трудом держась на ногах. Туман ярости, переполнявшей его, из кроваво-красного стал черным, затем начал таять… Род ощутил порывы ветра…
Огонь. Пожарище!
