Валерий Иващенко - Чёрная вьюга
Сначала в мутно-зеленушном тумане забрезжило пятно неясного света. Оно приближалось и приближалось, расплываясь в клубах невыразительным мельтешением. И уже когда сердитое ворчание двигателя и лязг гусениц по брусчатке стал невыносимым, толкая не столько в уши, сколько во всё тело, из мряки выдвинулась скошенная морда бронированной машины, а над нею словно принюхивающаяся по бокам пушка.
Ну да, со стороны то выглядело чуток нелепо – тщедушная приплюснутая башенка на спине грузной машины – да только, Лёха не понаслышке знал, что то всего лишь крышечка. Умники-конструкторы сделали внутри по корабельному принципу – башня от самого дна и до верхней палубы. Этакая толстенная колонна. И уж напичкана она была снарядами и ракетами, да всякими прочими, отнюдь не филантропическими устройствами так, что только держись…
Как и когда на свой очередной рейс подъехал трамвайчик, в этом рёве никто не услышал. Но сбоку брызнуло электрическими искрами, и оттуда вывернула приснопамятная Одарка с вагонным ключом в ладони и в нелепой ярко-оранжевой безрукавке. Храбро она вышла наперерез напирающей из тьмы махине и повелительно взмахнула рукой. А затем, видя что там хоть и убавили ход, но просто так не успокоятся, шагнула вперёд и властно постучала ключом по броне.
Рык дизеля умолк резко, как отрубленный, и Лёха едва сдержал себя, чтобы не оторвать от автомата судорожно стиснутую потную ладонь и не попытаться выковырять из ушей остатки грохота.
– Не замай! – звонко выкрикнула Одарка и погрозила в приоткрывшийся люк кулачком.
Сначала наружу полезли более похожие на чертей двое хмурых десантников с автоматами и в брониках, а затем к так и сидевшему у костерка Михеичу подошёл чуть седеющий полковник в помятой форме.
– Да мы так, приехали полюбопытствовать, кто же это тут безобразия нарушает, – примирительно объявил офицер и, присев у костра, даже подкинул в огонь несколько щепок.
В едва не раздавленном автобусе завозились, зашорхались, и наружу выбралась помятая спросонья рыжая Люська. Хм, дура дурой, но угощение гостям прихватить сообразила – в руках у неё оказались несколько кондитерских упаковок и двухлитровая бутыль минералки. Печенье досталось танкистам, зефир уже вертевшемуся под ногами конопатому Сёмке, а большую плитку бабаевского шоколада единогласно отдали просиявшей Одарке. Чуть погодя подоспела и Спинка в виде тяжёлой артиллерии – в том смысле, что приволокла она бутылку с куда более горячительным содержимым, а также щедро отхваченный шмат копчёного сала. И даже столь гостеприимна оказалась бабёнка, что оторвала от сердца банку рижских шпрот.
Только сейчас Лёха при виде молча, сосредоточенно и мирно угощавшейся компании и уверился, что без стрельбы и даже мордобоя всё обойдётся. Он выскользнул из своей засады и махнул затаившимся братьям – сюда!
Полковник едва не подавился при виде возникшей со всех сторон банды вооружённого народа, и Лёха не удержался.
– А вы шо думали – прям так нас легко и прищучили? Между прочим, патроны к пулемёту с термоупрочнённым сердечником. При стрельбе в упор вашу дюралевую броньку прошьёт навылет.
В глазах гостей промелькнуло уважение, а полковник коснулся рукой дырчатого кожуха пулемёта и сокрушённо покачал головой.
– А откуда у вас такая диковина, хлопцы – тяжёлый немецкий машиненган? Да ещё и как бы не новый.
Новый и есть. Чуть заикаясь от волнения, Лёха давился салом с галетами, скупо заливал их водкой и злыми слезами. И рассказывал, рассказывал, рассказывал… про то, как на автомобильной бабочке-развязке под Харьковом едва не врезались в подбитый танк.
– Тэ-три аусф джи времён второй мировой. Ещё свежий, даже копоть дождями не смыло. По нынешним временам жестянка – но по тем, ненамного хуже тридцатьчетвёрки. Там же и двоих десантников из дивизии Бранденбург порешили.
Светящая в полутьме рыжей шевелюрой Люська, мечтательно глядя в огонь, добавила – а она, когда по малому делу в кустики бегала, живого динозавра видела.
– Не знаю, диплодок или бронтозавр – я в них не очень-то. Но шея куда там лебедю, и здоровый весь. Если на наш автобус наступил бы, то сплющил как консерву.
Михеич некстати добавил, что возле Запорожья стрелка на прихваченном дозиметре этак симптоматично ожила. Похоже, тамошняя атомная таки рванула. Потому-то и ехали в обход…
– Наших-то? И наших встречали. В большинстве отстреливались и уходили, а одни даже ограбить пытались. Правда, раз мальчишку встретили, с собакой. Но тот с нами не захотел, говорит, что не пропадёт. Неглупый и шустрый…
Полковник подавленно молчал. С таким остервенением он стиснул зубы, что захрустели полузабытые во рту галеты, и понятливая Спинка опрометью метнулась в салон за очередной бутылкой.
Зато хрумкавшая шоколадом Одарка уже приметила худобу и злой язычок Люськи, излишнюю округлённость и болтливость другой, и улыбнулась. Она оценила и сделала выводы. Подсела к мрачно смалившему Лёхе, взяла под руку и неожиданно проникновенно заглянула в глаза.
– Ты будешь моим…
В другое время, возможно, парень бы и ощутил, как у сокола растут и расправляются крылья, когда к тебе так и льнёт столь отпадная и необычная девчонка. Но полковник уже рассказывал здешние новости, и от них так и хотелось сорвать с плеча автомат да уйти во тьму, напоследок успев уничтожить как можно больше этой дряни…
– На той стороне Днепра низина, там совсем плохо. Под мостом какая-то дрянь поселилась, вроде помеси чёрта с жабой, только здоровенная. Да и у нас положение аховое, от части почти никого не осталось. Склады военного округа ведь не бросишь, там не только оружие, и не только стрелковое. Есть и химическое, и даже… но против этих тварей оно почти бесполезно. А так, понемногу бандитов гоняем, – полковник ещё добавил, что новые из вроде как народной рады не делом занимаются, а по старой привычке норовят просто на горбу народном усидеть – потому, неплохо от армейских плюх достаётся и им.
Лёнчик с Андрюхой щедро вкусили от Спинкиных угощений, глаза их блестели, а щёки разрумянились. Они переглянулись и согласно кивнули. Тут вроде фаза есть – а они ж электрики? Можно попробовать дать свет вдоль улицы, да и в более-менее уцелевшие дома тоже… полковник от удивления так и сел. Осмотрел насторожившихся братьев и даже глаза протёр на всякий случай.
– Вот это хлопцы! Зря, выходит, на Донбасс бочку катили… это не просто улица, а шёб вы знали – Крещатик! – палец его назидательно уставился в мутное подобие небес над головой. – Первейшая улица во всей Европе!
Далее расчувствовавшийся вояка посулил по нынешним временам почти неслыханное. Занимайте, мол, любой дом – а он пришлёт круглосуточную охрану и помощь. Всё, что найдётся на бездонных армейских складах – ваше, парни, только работайте и учите помаленьку других.
