Кассандра Клэр - Вампиры, сконы и Эдмунд Херондэйл
Магнус помнил, как выглядел Эдмунд в том потрясающем прыжке, атакуя демона, как все его тело изменилось от беспокойной энергии до абсолютной цели при виде демона, когда он бросился в бой с простой, естественной радостью того, кто делает то, что должен.
— Вы когда-нибудь хотели другого?
— Нет, — сказал Эдмунд. Он встал, оперся рукой на стену, а другой провел по волосам — поставленный на колени ангел, дикий и сбитый с толку от боли.
— Но что с вашим смутным представлением о браке? — потребовал Магнус. — Что с вашей идеей, «зачем довольствоваться только одной конфетой, когда можно иметь целую коробку»?
— Я был очень глуп, — почти яростно произнес Эдмунд. — Я считал любовь игрой. Но это не игра. Она серьезнее, чем смерть. Без Линетт я мог бы быть мертв.
— Вы говорите об отказе от природы Сумеречного охотника, — мягко проговорил Магнус. — Ради любви можно отказаться от многих вещей, но нельзя отказаться от себя.
— Это так, Бейн? — Эдмунд резко повернулся к нему. — Я был рожден воином и был рожден быть с ней. Скажите мне, как примирить эти две вещи, потому что я не могу!
Магнус ничего не ответил. Он смотрел на Эдмунда и вспоминал, как, будучи пьяным, посчитал Сумеречного охотника прекрасным кораблем, который может плыть в море или разбиться о скалы. Теперь он видел на горизонте темные и зубчатые скалы. Он видел будущее Эдмунда без жизни Сумеречного охотника, как он будет стремиться к опасности и риску. Как он найдет это все за игровыми столами. Каким хрупким будет он все время, как только его целеустремленность исчезнет.
А с другой стороны — Линетт, которая влюбилась в золотистого Сумеречного охотника, ангела-мстителя. Что она будет думать о нем, когда он станет очередным уэльским фермером, лишенным всей своей славы?
Любовь не так легко отбросить в сторону. Она так редко к нам приходит, всего несколько раз за всю земную жизнь. А порой приходит и один раз. Магнус не мог сказать, что Эдмунд был неправ, хватаясь за любовь, когда обрел ее.
Он мог сказать, что неправ Закон нефилимов, который требовал от него выбора.
Эдмунд выдохнул. Он выглядел истощенным.
— Прошу прощения, Бейн, — сказал он. — Я веду себя, как обычный ребенок, кричащий и отбивающийся от своей судьбы, пришло время перестать быть глупым мальчишкой. Зачем бороться с выбором, который уже сделан? Если каждый день всю оставшуюся вечность меня будут просить выбрать между пожертвованием своей жизни или жизни Линетт, я каждый раз буду жертвовать своей собственной.
Магнус отвел взгляд, чтобы не видеть крушения.
— Я желаю вам удачи, — сказал он. — Удачи и любви.
Эдмунд слегка поклонился.
— Я желаю вам хорошего дня. Думаю, мы больше не увидимся.
И он пошел прочь, вглубь Института. В нескольких футах от него он дрогнул и остановился, проникающий сквозь один из узких витражей свет окрасил его волосы в ярко-золотой, и Магнусу показалось, что тот повернется. Но Эдмунд Херондэйл так и не обернулся.
***С тяжелым сердцем Магнус вернулся в комнату, где Сумеречные охотники и представители Нижнего мира все еще продолжали вести словесную войну. Казалось, ни одна из сторон не стремилась уступить другой. Магнус счел это дело безнадежным.
Сквозь витражи в покрове ночи стали проявляться признаки наступающего дня, и вампирам нужно было уходить.
— Мне кажется, — сказала Камилла, натягивая свои алые перчатки, — что еще одна встреча окажется столь же бесполезной, как и эта.
— Если только жители Нижнего мира останутся такими же высокомерными негодяями, — сказал Старквезер.
— Если только Сумеречные охотники останутся такими же лицемерными убийцами, — отрезал Скотт. После лика Эдмунда Херондэйла Магнус не мог смотреть на его лицо. Он не хотел видеть, как умирает мечта еще одного мальчишки.
— Хватит! — произнес Гранвиль Фэйрчайлд. — Мадам, не просите меня поверить, что вы никогда не наносили вреда человеческой душе. Я не дурак. А все, что делают Сумеречные охотники, они делают во имя правосудия и ради защиты беспомощных.
Камилла улыбнулась медленной милой улыбкой.
— Если вы верите в это, — прошептала она, — то вы дурак.
У собравшихся Сумеречных охотников это вызвало еще один унылый и уставший взрыв негодования. Магнусу было приятно видеть, что Камилла защищает мальчишку. Она любит Ральфа Скотта, подумал он. Может, даже больше, чем любит. Магнус мог надеяться, что она выберет его, но оказалось, что он не мог завидовать Скотту из-за ее привязанности. Он предложил ей руку, когда они вышли из комнаты, и она приняла ее. Вместе они вышли на улицу.
И там, на сам порог института, спустились демоны. Акералы-демоны с зубами-бритвами и широкими крыльями выжженной черной кожи, как фартуки у кузнецов. Они укрыли ночь, заслонив луну и стерев звезды. Камилла возле Магнуса вздрогнула, выпустив клыки. При признаке страха Камиллы Ральф Скотт бросился на врага, который начал превращаться, и повалил его кровавой кучей на мостовую.
Сумеречные охотники тоже выскочили, вытащив из ножен и одежд оружие. Как выяснилось, Амалия Моргенштерн прятала под своим кринолином небольшой изготовленный со вкусом топор. Родерик Моргенштерн выбежал на улицу и ударил демона, с которым боролся Ральф Скотт.
Из маленькой тележки, где стоял аквариум, Арабелла издала крик настоящего страха и нырнула на самое дно своего печально неподходящего резервуара.
— Ко мне, Иосия! — прогремел Фэйрчайлд, и Иосия Вейбред — нет, подумал Магнус, вообще-то это был Вейланд — присоединился к нему. Они выстроились перед тележкой Арабеллы и встали так, чтобы защитить ее, не позволяя ни одному демону пройти мимо яркой линии их клинков.
Силас Пангборн и Элоиза Равенскар двинулись на улицу, сражаясь спиной к спине, их оружие было как яркое размытое пятно в руках, а движения идеально синхронизированы, будто они двое превратились в единое ожесточенное существо. Де Квинси следовал за ними и тоже сражался.
Присутствие сбоку от Магнуса внезапно исчезло. Камилла покинула его и бегом направилась на помощь Ральфу Скотту. Сзади на нее вскочил один демон и схватил ее своими похожими на лезвие когтями. Ральф завыл от отчаяния и горя. Магнус уничтожил взрывом демона, упавшего с неба. Камилла повалилась на землю, и Магнус, опустившись на колени, взял ее дрожащую в свои руки. Он был потрясен, увидев в ее зеленых глазах заблестевшие слезы, был потрясен тем, какой хрупкой она казалась.
— Простите. Обычно меня не так легко вывести из строя. Однажды гадалка из смертных предсказала, что моя смерть придет ко мне как сюрприз, — дрожащим голосом произнесла Камилла. — Глупое суеверие, не так ли? Но все же я всегда хочу быть предупреждена. Я ничего не боюсь, если только мне не говорят, что опасность наступает.
