Марина Дяченко - У зла нет власти
Гарольд оглядел толпу, увидел навершие моего посоха и поманил меня пальцем. Я подошла. Уйма обернулся, и его желтые глазищи вдруг стали круглыми, как чупа-чупсы.
Он ничего не сказал. Мы обнялись на глазах всего зала. Филумена, конечно, тоже узнала меня и выдавила что-то вроде улыбки.
– Ты в самом деле вегетарианец, Уйма?
– Я создаю себе репутацию, – он оскалил желтоватые острые зубы. – Главное в политике – правильно себя поставить, жритраву!
И он так лихо подмигнул мне, что у меня стало легче на душе.
– Уйма, ты помнишь Оберона?
Вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела удержать его.
Он не успел и рта раскрыть – а я прочла ответ по глазам.
– Это кто-то из ваших?
Тяжесть, чуть отпустившая меня от его улыбки, снова навалилась на плечи – стократ хуже.
* * *Начался военный совет. Как по мне, здесь было слишком много людей; советоваться посреди большого зала, среди толпы людей, не очень-то удобно.
Канцлер, напоказ держась за поясницу, доложил о подготовке замка к обороне. Столько-то выкопано рвов такой-то глубины, такой-то ширины. Столько-то вбито колышков, чтобы многоноги о них спотыкались. Столько-то приготовлено каменных ядер, столько-то катапульт установлено на стене. Столько-то крупы, свеклы и соленого мяса запасено в замке. Его скучный, очень подробный доклад то и дело перемежался жалобами на то, что людей мало, средств недостаточно, замок – это жилище, а не крепость, то есть не оборонительное сооружение, и он, канцлер, старый больной человек: как он может в таких условиях за что-то отвечать?
Я смотрела, как шевелятся волоски в его крючковатом носу, и вспоминала, как этот же самый канцлер допрашивал меня, перепуганную до смерти, когда я впервые попала в Королевство. Потом он отвел меня к королю… Мне захотелось зажать уши руками, как будто тысячи голосов кричали мне, что есть силы: «Оберон! Оберон! Оберон!»
Уйма тем временем сообщил, что привел две тысячи бойцов. Я вспомнила, что говорил об этих бойцах Максимилиан – «Уйму они съедят первым»… Надо было заговорить о Максимилиане, но я никак не решалась открыть рот.
– Лена, ты хочешь что-то сказать? – отрывисто спросил Гарольд. У него появилась новая манера – он говорил очень резко и сухо.
Я начала, стараясь держаться как можно спокойнее. Правда, долго разглагольствовать мне не пришлось.
– Наши люди не станут сражаться рядом с некромантом, – оборвал меня Гарольд. – Говорить об этом не следует. Дальше…
– Погоди, – я крепче сжала посох. – Почему – говорить об этом не следует? Если наше положение так плохо – почему не принять помощь от…
Уйма покосился желтым глазом. Гарольд очень медленно повернул голову. Обдал меня взглядом, как кипятком.
– Младший маг дороги, – произнес, сделав ударение на слове «младший». – У меня нет сейчас времени, чтобы объяснять тебе общеизвестные вещи. Если в этом городе остался кто-то, кому ты доверяешь, иди и расспроси его… Пока мы решим очень важные вопросы: с боеприпасами, с водой и кто будет заниматься ранеными на поле боя!
«Если в этом городе остался кто-то, кому ты доверяешь». Меня резанули, как бритвой, эти его слова. «Общеизвестные вещи»… Я крепче сжала свой посох, поднялась и отошла от них. Пусть совещаются.
Огромный зал плыл перед моими глазами. Я заметила Эльвиру, принцессу: она сильно изменилась за те несколько лет, что я ее не видела. Рядом с ней стоял принц Александр – только я во всем Королевстве знала, что он подкидыш, его подменили в колыбели, а настоящий сын Оберона – тот самый Саша, что закончил третий курс и женился на Стелле… Эти двое тоже забыли короля?
Я вышла из зала и остановилась на лестнице. Собственно, вот и все. Просьбу Максимилиана (или это было поручение?) я не выполнила. Армия Саранчи стоит в трех днях пути от города. Оберона нет. Такое впечатление, что никто не слышал его имени.
Я снова присела было на ступеньку, но в этот момент перед замком грянули трубы – не хрипло, как во время появления Уймы, а полнозвучно и очень грозно. Я подскочила; звук труб сменился мерным топотом идущих в ногу людей. Сбегая вниз по лестнице, я подняла посох; казалось, что опасность везде.
Снизу, навстречу мне, бегом поднимался мальчик лет шести, в бархатном костюмчике, высоких сапогах, с маленьким мечом на боку. Пробежал мимо меня, потом обернулся и посмотрел внимательнее. Он был вылитый маленький Гарольд.
– Что там? – спросила я.
Он нахмурился, будто решая, достойна ли я доверия.
– Я Лена Лапина, – сказала я.
Он улыбнулся – широко и недоверчиво.
– Что там? Кто трубил?
– Это принц-деспот, – сказал мальчик, не переставая улыбаться. – Он привел большое войско.
* * *Военный совет возобновился после короткой паузы – в новом составе. Принц-деспот искренне обрадовался, увидев меня. Это был высокий, статный, черноволосый мужчина; когда я увидела, что он на свободе и, более того, привел Гарольду подкрепление, – меня чуть удар не хватил.
Он был мой давний враг. В прошлую нашу встречу победа осталась за мной – честно говоря, это было редкостное везение. Я знала, что он не упустит случая отплатить, хоть сто лет придется выжидать удобного момента. Оберон прекрасно понимал это и потому не собирался выпускать из удобной, хорошо обставленной тюрьмы. А теперь Оберона нет и принц-деспот на свободе.
– Кого я вижу! Маг дороги Лена Лапина собственной персоной! Вы отлично сохранились, миледи, и, кажется, не подросли ни на вершок.
– У нас в мире время идет медленнее, – проронила я сквозь зубы. Принц-деспот смотрел на меня цепким – нет, цепенящим! – взглядом. Я старалась не поворачиваться к нему спиной.
Гарольд произвел смотр войск. Они выстроились перед замком – три тысячи солдат, все в железных нагрудниках, с копьями наперевес, и на каждом копье – упор. Это чтобы останавливать наездников на многоногах, пояснил принц-деспот, и по его команде первая шеренга ощетинилась копьями, уперши их в землю.
– Славно, – сказал Гарольд, и ноздри его раздувались. – Саранча подавится нашим Королевством, здесь они встретят отпор, какого не видели нигде и никогда! Остановим их!
– Остановим! – взревели войска.
Гарольд кричал, задрав бороду, вскинув к небу руку; он кричал, что Саранча захлебнется, будет отброшена, раздавлена, – а глаза у него были такие же, как в тот момент, когда он просил меня увести из Королевства его сына.
Он не верит в победу, поняла я. Все эти войска, может быть, помогут продержаться несколько дней… Но Саранчи неисчислимые полчища.
Прячась за спинами плечистых вооруженных мужчин, я незамеченной вернулась в замок. Во всяком случае, мне хотелось верить, что меня не заметили. Верхние этажи еще хранили хотя бы внешний порядок – не громоздилась как попало мебель, не летали подхваченные сквозняком бумаги, не валялись в углах кучки обглоданных птичьих костей. Я искала кабинет Оберона, и я его нашла – хотя он выглядел совсем не так, как мне помнилось.
