Еще воспарит. Битва за Меекхан (ЛП) - Вегнер Роберт М.

Император прервал его, подняв руку.

- И где они стоят?

-Флаг с Черным Ястребом поднимается над центральной частью лагеря. Там же был установлен Золотой шатер. Кстати, большинство людей собралось вокруг этого шатра…

- А центральный лагерь все еще стоит?.. - император добродушно улыбнулся, хотя глаза его были холодны, а взгляд затуманен.

Гончая моргнул, проглотил слюну и быстро объяснил:

- Напротив Овечьих ворот, Ваше Величество.

То есть почти в центре вражеских окопов. Креган-бер-Арленс скрежетал зубами и тихо ругался. Он был уставшим, очень уставшим, и стимулирующие настои, которые он пил в течение нескольких дней, чтобы уменьшить потребность во сне, больше не работали. Он должен был поспать хотя бы несколько часов, потому что не было сомнений, что на рассвете Йавенир сделает свой ход.

Только какой? То, что он окружил Меекхан валами с севера, в конце концов, не имело особого смысла. На юге столица была окружена Кремниевыми горами, через которые проходили две большие имперские дороги и несколько более мелких трактов, позволявших доставлять в город продовольствие, эвакуировать население и даже подтягивать подкрепления, если Империи все еще было откуда их черпать. Восемь больших и шесть малых акведуков обеспечивали постоянное снабжение защитников пресной водой. Осада столицы с целью уморить ее голодом не имела смысла, единственным вариантом для кочевников было захватить ее и насадить голову императора на копье.

Кроме того, Ласкольник уже дважды посылал к нему гонцов. Командир имперской кавалерии был особенно обеспокоен таким закреплением се-кохландийцев. Если бы они еще больше расширили укрепления, то атака верхом могла бы оказаться слишком дорогостоящей.

Могут ли имперские кавалеристы атаковать первыми?

Нет - император отверг эту идею - план остался, не изменился, хотя его необходимо было исправить. Это привлечет в город се-кохландийцев. Он приказывает большей части профессиональной пехоты покинуть первую линию валов, оставив лишь горстку солдат и добровольческие войска. Если кочевники будут атаковать так же яростно, как они ударили по позициям Пятого полка, они должны взять их через час или два. На второй линии будут стоять опытные полки, которые спустя еще два часа будут "оттеснены" назад. И если в этот момент Йавенир не бросит свои лучшие силы в атаку, чтобы уничтожить город, значит, он читает его мысли.

Если он это сделает, Ласкольник и вся имперская кавалерия зайдут ему в тыл, а остальная пехота будет контратаковать из столицы.

- Ваше Величество? Ваше Величество?

Только в этот момент он понял, что Вторая Гончая что-то сказал ему и, видимо, ожидает ответа.

- Повторите вопрос.

- Я спросил, есть ли у вас, милорд, еще какие-нибудь приказы.

- Нет. - Взмах его руки не был и вполовину таким энергичным, как ему хотелось бы. - На данный момент вы свободны. И скажи остальным, чтобы разбудили меня за час до рассвета, если только Йавенир не решит напасть раньше.

Кровать, стоящая в соседней комнате, встретила его обволакивающей мягкостью.

* * *

Ночь была спокойной. Очень спокойной, а это во время битвы всегда повод для беспокойства. Только ночные насекомые устроили дикий концерт, как будто запах крови, смешанный с ароматом цветущей вишни, побудил их к жужжанию. Самгерис-олс-Терса тоже не спал, бродя вдоль линии обороны своего полка. Три его последовательных запроса на подкрепление были отклонены. Шестьдесят седьмой не получит подкрепления. Вы должны держать себя в руках. В конце концов, вы сидите на холмах и имеете менее пятисот ярдов для обороны.

Правильно. Пятьсот ярдов. На карте. В действительности они защищали территорию вдвое меньшей ширины, потому что это было невозможно по прямой линии. Кроме того, эти проклятые деревья росли вширь и вглубь под землей, делая практически невозможным подкоп. Лопаты едва касались земли и тут же врезались в клубок твердых как железо корней. Они могли только мечтать о возведении самого маленького укрепления, усиленного самым мелким рвом. Поэтому они вырубали цветущие вишневые деревья, чтобы их густые кроны создавали препятствие для нападающих, а если у них было достаточно времени, они вырубали половину сада, чтобы построить стену из поваленных стволов. Но деревья здесь были старые, твердые и не желали поддаваться ударам топоров, поэтому им удавалось лишь создавать своеобразные "туннели смерти", направляя дикарей прямо на арбалеты и стену щитов меекханцев.

Хоть это радует. Он разместил две роты на правом холме, поскольку он был самым крутым, три - на среднем и четыре - на левом, который примыкал к позициям Двадцать пятого полка. Это была ключевая позиция для обороны всей долины. Больше всего он боялся, что кочевники вобьют клин между их полками и выйдут на тылы Двадцать пятого. Его командир, генерал Ольс-Венерех, тоже об этом подумал, поскольку укрепил это место третьей частью своих сил.

Этого должно быть достаточно.

Самгерис-олс-Терса считал. В начале сражения у него было восемь рот обычной пехоты, три арбалетных и штурмовая рота. Из этой дюжины он потерял одну на Креганском вале, девять разбросал по холмам, а две - включая штурмовую роту - держал в резерве. Остальные его люди - горстка медиков, дюжина посыльных и две дюжины военных инженеров - называемые штабной ротой, в данный момент не имели значения, тем более что трех полковых магов он отправил в тыл, как и было приказано.

Он думал… Он надеялся, что ему придется продержаться только до наступления ночи, а потом они либо ослабят его, либо пришлют подкрепление, но приказ не изменился.

Вы остаетесь и ни шагу назад.

Они смогут это сделать. Они должны. У Двадцать пятого все равно было хуже, поскольку, хотя он оборонял более узкий участок, он сражался без прикрытия деревьев. Стрелы дикарей буквально заслоняли солнце над головами тех солдат.

Им было лучше. Намного лучше.

* * *

- Ваше Величество, они атакуют вал по всему периметру.

- Я знаю, они делают это с самого утра, Амнерес. Прорвались ли они куда-нибудь? Генерал Олхег Амнерес, командир Второго пехотного полка, отвечавший за удержание половины внешней линии валов, покачал головой, а затем, видимо вспомнив, кто перед ним, добавил:

- Нет, сир. Добровольцы из гильдий сапожников и шорников отразили все атаки. Войска из Лаха тоже, хотя их здорово потрепали. Две роты, которые я оставил им в качестве поддержки, недостаточно для…

- И вы не будете посылать им больше. Вы вышли из игры и ожидаете на второй линии. Когда они будут окончательно оттеснены, вы позволите беглецам укрыться за вашей спиной и будете удерживать вторую линию не менее двух часов, если я не отдам других приказов.

Они встретились взглядами, молодой император и генерал, который мог бы быть его отцом. Ольхег Амнерес, хотя и был старше последних фаворитов имперской армии - ведь большинству "смутьянов" и "безумцев", на которых Креган бер-Арленс основывал реформу армии, было под тридцать, - но уж точно не уступал им в упрямстве. Это объясняло, почему после отправки нескольких гонцов он сам предстал перед императором.

- Они там умирают! Наши люди.

- Не только там, генерал. Не только на вашем участке.

-Се-кохландийцы уже использовали машины?

- Нет.

- Жереберов?

- Нет, Ваше Величество.

- Поэтому они не нападают всерьез. Там нас почти не трогают. Если они нанесут серьезный удар…

- Если они нанесут серьезный удар, на передних валах не останется ни одной живой души, они раздавят их. Городские мальчишки, подмастерья сапожников и уличная беднота. Или вы не пожалеете их, сир?

Император переместился в кресле, слегка наклонил голову, и что-то похожее на легкую улыбку искривило его губы. Наступила тишина.

- Знаешь, почему я принял тебя одного, Ольхег? Нет? Потому что я знал, что ты встав у меня перед носом, будешь кричать и вопить. И если бы ты сделал это публично, в разгар битвы, у меня не было бы другого выбора, кроме как унизить тебя и обезглавить. Но, между нами говоря, я не думал, что ты обвинишь меня в том, что я бессердечный и бездушный сын шлюхи. Что, по-твоему, я здесь делаю?