Константин Костин - Ксенотанское зерно
— Как это для чего? Остановить вас, герцог, разумеется. А так, как остановить вас может только смерть, мне придется вас убить.
— Убери святого!
— Разумеется, — Подмастерье убрал образок со стола и бросил его королю, — Не доставайте ни в коем случае. Испортите все. Ну что, устроим поединок колдунов?
Медальон не успел исчезнуть за пазухой королевского камзола, как герцог ударил в Подмастерье.
Огненный шар ударил того в грудь.
И зашипел, угасая в луже воды, в которую превратился Подмастерье. Вернувшийся в свой облик, как только шар угас.
— Да это невозможно! — заорал герцог, — Температура шара… масса… Да этого количества воды не хватило бы, чтобы остудить его! Ты должен был испариться!
— Вторая причина, по которой я против вас, герцог. Вы — чужак.
— То есть? — глаза герцога забегали.
— В прямом смысле слова. Чужак в нашем мире. Вы — такой же пришелец, как и ваши ведьмы.
— Да? — заинтересовался король.
— Да, — кивнул Подмастерье, — И вы, герцог, лезете указывать, как нам лучше жить, хотя нашего мира вы не знаете. Вы не подумали, что мы можем разобраться сами, как нам лучше жить, без помощи непрошеных советчиков? А?
Герцог метнул шар, который пролетел мимо исчезнувшего Подмастерья и ударился в стену.
— Вы глупец, герцог, — сказало кресло.
Молния превратила его в обломки.
— Вы живете у нас столько лет и до сих пор думаете, что к колдовству нужно подходить как к науке, — произнесло окно.
Шар погас, разбившись о "стекло".
— Вы глупец, — шепнула кружка.
— Глупец, — ухнул камин.
Герцог завертелся, пытаясь понять, где находится его неуловимый противник. Про короля он уже забыл.
— Вы пытаетесь вычислять результат, исходя их научных знаний, — заговорила вся комната разом, — Кто вам сказал, что в колдовстве необходим расчет? Это не наука. Здесь солнце можно погасит стаканом воды, человек может выпить море, вода превратится в пиво, снег пойдет летом. Без всяких вычислений. Главное — верить в свои силы. А вы сами загоняете себя в рамки физических законов. Поэтому вы слабее даже собственных девчонок-ведьмочек, которые по молодости не задумываются над необходимостью вычислений. Слабее… Слабее меня, отнюдь не всемогущего, всего лишь старого мудрого колдуна…
Герцог зарычал и метнул ветвистую молнию в короля. Жест отчаяния. Глупый и безвредный.
Молния на полпути изогнулась и влетела в кружку, которую выпил появившийся в абсолютно целом кресле Подмастерье.
— Вы проиграли, герцог, признайте это.
— Нет!!! Ты не сможешь убить меня!
— Я? — поднял бровь Подмастерье, — Я и не собираюсь вас убивать.
Герцог замер. Он что-то чувствовал…
— Вы не задумывались, что у всего на этом свете есть свой хозяин? У колдовской силы, которой вы так щедро пользовались — тоже есть… Хозяин.
— Что происходит?!
В зале темнело. "Стекло" уже стало полностью непрозрачным.
— Вы думали, что в нашем мире все будет так же, как и в вашем? Что черпать силу можно, не платя за нее? У нас все иначе.
Герцог обнаружил, что стоит, вернее, висит в воздухе над круглым провалом в полу, уходящем на невообразимую глубину.
— Проигравший в колдовском поединке, — наставительно произнес Подмастерье, — отправляется к Хозяину.
— Святые!
— Раньше надо было…
Герцог ухнул в дыру и понесся вниз, вниз, вниз…
— Запомните, ваше величество, — Подмастерье повернулся к бледному королю, — Сегодня я был на вашей стороне. Но если…
Он наклонился к королю:
— Если в нашей стране вдруг станет слишком много Порядка, если у нас вдруг появится еще один тиран… Я стану врагом.
Подмастерье выпрямился и улыбнулся:
— Лучше бы нам попрощаться, ваше величество.
Он ушел в стену и "стекло" лопнуло и исчезло.
В дверной проем ввалились и попадали на пол гвардейцы. Зашевелились, недоуменно озираясь Август и отец Тестудос. Уронил на пол бокал цу Гольденберг.
— Ну что, — обратился к нему король, — ваши сторонники погибли. Хотите сохранить свои деньги? Переходите на мою сторону.
— Деньги… — цу Гольденберг уже пришел в себя и оценил ситуацию. — Деньги — это хорошо. Но у меня есть СВОИ причины ненавидеть тебя.
Гольденберг выстрелил в короля из пистолета. Маленького, ранее спрятанного в одежде.
На мгновенье зал превратился в застывшую картинку: цу Гольденберг, вытянувший руку с пистолетов, гвардейцы, бросившиеся к королю, дернувшийся отец Тестудос…
Король взмахнул рукой и поймал пулю. Поднес к глазам зажатый между двух пальцев свинцовый шарик:
— Не золотая. Не сработало.
Глава 49
— Я рад! Я очень рад тому, что вы все собрались здесь! Мы! Мы собрались!
Принц Дитрих и в самом деле был счастлив. Еще бы: прожить всю жизнь в лесу, в замке барона цу Шварцвальда, который даже не пытался сделать вид, что он его настоящий отец. И вот сейчас, не на склоне лет, на заре юности, он, Дитрих цу Ротблюм, свергнет проклятого короля Вальтера и сам станет королем! И будет править, долго и мудро.
Как и полагается восторженным юнцам, Дитрих полагал, что доброе правление зависит исключительно от личных качеств короля, забота которого заключается только в том, чтобы сидеть на троне и отдавать приказы. Естественно, мудрые. Где вы видели юношей, которые не считают, что с легкостью справились бы с любым порученным им делом? Вы им только дайте возможность, а уж они науправляют, уж они порулят…
Даже сейчас, Дитрих успел убедить не только толпу, но и самого себя, что король Вальтер уже благополучно свергнут.
— Долго, — выкрикивал принц, — слишком долго мы все стенали под пятой кровавого тирана!
Спроси кто-нибудь принца, в чем именно заключалось "стенание", он бы не ответил. Ему просто не нравился король Вальтер. Разве это не повод для свержения?
— Но вот, вот наступил счастливый день! Короля больше нет!
— ДА!!! — завопила толпа.
— Все! Все довольны, что злодея и колдуна больше нет на троне!
— Не все, — пронесся над площадью зычный голос.
Человеческая масса замерла, люди закрутили головой, пытаясь увидеть, кто пошел против воли самого страшного и деспотичного властителя.
Против толпы.
— Не все, — продолжил голос. — Я не доволен.
Над каменными перилами балкона появился человек. Нет, не сам король, как втайне испугались некоторые, не шварцвайсский монах, не королевский гвардеец. Вообще не дворянин.
Молодой крестьянин, в обычной крестьянской одежде — штаны, черная жилетка, белая рубаха — светлые волосы под шапочкой-ермолкой.
