Константин Протасов - Человек Вспоминающий
— Минуту назад.
— Странно. Почему я тебя не видел? Ходим мы вроде по одной дороге.
— Я через Виля Тепара больше не хожу.
— Да брось ты! Неужели не можешь забыть этих тигров? Дружище!
— Я не хочу там ходить. Хожу через Каменную.
— Ну, ты удивил. Карнавал закончился. Клеток нет, тигров нет. Никаких следов той истории.
— Все равно не хочу там ходить. Не из страха. Просто неприятно. Может, когда и пройдет.
— Да, я понимаю: то, что произошло на соседней улице, было просто ужасно. Погибли люди. Даже женщины, дети… Но это лишь случайность. Трагическая, но случайность. И она не повторится. Клеток нет, тигров нет…
— Не в этом дело! Понятно, что не повторится. «Клеток нет». Не держи меня за непонятно кого.
— Ни за кого я тебя не держу. Просто не могу понять. А так как я твой старый друг, хочу разобраться, помочь тебе…
— Что?
— Не знаю… Забыть.
— Забыть?
— Да, забыть. Ведь я видел то же, что и ты. Но я спокойно хожу по Виля Тепара. Хотя и очень переживаю за те события. И за пострадавших людей.
— Ладно, давай закроем эту тему. Возможно, когда-нибудь…
— Хорошо. Забыли. Но знай…
— Знаю.
— Да, ты можешь на меня рассчитывать. Всегда.
— Всегда. И ты на меня.
— Ну и славненько. Как твоя работа? Как день?
— Торговли нет. После окончания праздника товара совсем не осталось. По крайней мере, хорошего.
— Это понятно. Такое повторяется каждый год.
— Хотя я все-таки рад, что работаю в столице. В Су-нише постоянно находятся какие-нибудь… э-э-э…
— Простаки?
— Да. Которые прикупят сущую безделицу, не стоящую ничего, за приличные денежки. Такие и сегодня нашлись. По всей видимости, на карнавал попасть не смогли, но все же приехали. Сделают несколько покупок и будут всей своей деревне рассказывать, как погуляли на празднике. В доказательство показывать прикупленную в моей лавке вещичку. А народ будет пялиться и завидовать.
— Когда-то мы и сами были такими.
— А теперь потешаемся над деревенщиной…
— Ха! Я как раз о ней и хотел с тобой поговорить! Только другого… Постой… э-э-э… твои покупатели-простаки были кто?
— Как понять «кто»?
— Ну, какого пола?
— А-а, мужчины.
— Вот. Все правильно — я так и подумал. А те, о ком хочет поведать тебе преданный друг, они…
— Они?..
— Они…
— Ну же!
— Они-и-и… девушки! Вот как! Теперь понял?
— Не совсем.
— Самое главное я тебе уже сказал. Остальное сейчас объясню. Тебе понравится. Ну, конечно, они… не такие уж и деревенщины.
— Вот как?
В дверь неожиданно постучали.
— Ну вот! На самом интересном месте. Я пока узнаю, кого там к нам занесло, а ты готовься. И улыбнись, дружище! Жизнь хороша!
Нат пошел к двери их крохотной столичной комнатенки, за которую каждый месяц друзья отдавали совсем не крохотную плату. Однако жаловаться было не на что. Если учесть, что комнатенка эта находилась в хорошем квартале одной из самых дорогих столиц Крума и сумма аренды могла быть выше у более алчной хозяйки.
Пожилая Мерессия привыкла к двум своим постояльцам. Она в какой-то степени полюбила их за полтора года, всегда рассчитывала на их помощь по квартире. Супруг ее давно умер, детей не было. Возможно, по этим причинам разговора о повышении платы женщина не заводила.
— Мерессия, здравствуйте! Вас не было, когда мы вернулись. — Нат говорил подчеркнуто уважительно. Он, как и его товарищ, относился к ней очень тепло. Так что чувства, которые испытывала к постояльцам женщина, были взаимными.
— Да, я была в лавке. Здравствуй, Нат! Шига, — она помахала рукой сидящему на кровати парню, — и тебе здравствовать!
— Добрый вечер, Мерессия! — отозвался тот безрадостно. Он все же улыбнулся, но улыбка эта была неестественной.
— Ты опять грустен?
— Все в порядке, Мерессия. Спасибо за заботу, я просто устал.
— Ох, что-то тут нечисто. Не похож ты на «просто уставшего». Ну ладно, сам поделишься, если захочешь. Подсказывает мне сердце — какая-то молодая красавица вызывает эту «усталость». — Женщина улыбнулась.
Как бы хорошо Шига ни относился к пожилой хозяйке, рассказывать ей о своих переживаниях он вовсе не собирался. А вот ее расспросы, повторяющиеся изо дня в день, ему уже надоели.
Сейчас ничего теплого к Мерессии он не испытывал, только раздражение от ненужной заботы. Или любопытства, что свойственно одиноким женщинам ее возраста.
— Потом, может, он все нам расскажет. Если действительно… Да, Шига? — Приятель повернулся к нему и подмигнул. — Шига?
— Да, конечно, — ответил парень с таким видом, что можно было различить в нем стойкое желание перейти на крик.
— Вот так, — наигранно-заговорщицки кивнул Нат хозяйке, — все расскажет.
Женщина довольно улыбнулась.
— Так… э-э-э… о чем мы… Зайдете? — Нат сменил тему. — А то как-то неудобно… в дверях…
— Нет, заходить я не буду. Вижу, у вас порядок. Молодцы, как всегда!
— Спасибо!
— Нат, я хотела тебя попросить о помощи. Ненадолго. Там, на первом этаже.
— Конечно! Я сейчас спущусь! Только скину свои уличные сандалии.
— Жду внизу. — Фигура хозяйки исчезла из дверного проема, что вызвало у Шиги характерный вздох облегчения.
— Дружище, — Нат прикрыл дверь, — что-то ты совсем скис. Постой-ка! А может, она права? Ну, ты даешь!.. Когда успел?
— Вы все такие проницательные! — Шига поднял глаза, посмотрел на приятеля, изображая гримасу недовольства. — Иди! И не забудьте еще раз обсудить меня, пока будешь помогать ей на первом этаже!
— Шига, как ты можешь! Я же твой…
— Друг. Иди, друг, иди.
Нат больше не сказал ни слова. Он только переобулся в домашние тапочки и сразу вышел за дверь. Шига стал коленками на кровать, локтями уперся в узенький подоконник и принялся смотреть в окно. Он не смотрел куда-то конкретно, взгляд его был рассеянным, так как сам он погрузился в печальные мысли:
«Когда-то она стояла там. Л потом… убежала. Конечно же, Нат и Мерессия правы. Проницательные они такие!.. Но если бы они знали… Да, влюбился! В призрачное видение. В королеву одного мига… Это глупо? Шига, ты спятил?.. Или нет?.. Или это нормально? Вот оно — настоящее чувство, когда та, кого любишь, недоступна. Когда она, как солнце, показалась где-то на горизонте, забрезжила… Но пришли тучи, закрыли солнце. И вот — ее уже нет…»
Шига провел ладонью по лицу, как будто хотел отогнать картинку. Но романтические чувства рож- дали новые высокие и грустные мысли. Неясное воспоминание, томное, не дающее покоя, пьянящее и одновременно тревожное… Оно приходило к парню так часто. Тревожное, потому что с ним боязнь, что это как падающая звезда. Раньше он ее вообще не видел… А потом, когда меньше секунды она огненным хвостом проносилась в ночном небе, заметил, затрепетал, зацепился взглядом и… сразу же потерял. Он даже не помнил точно, какая она была. Но помнил тот трепет, то желание смотреть на нее. И знал, что ее, такую яркую и желанную для взгляда, больше не сможет увидеть. Как бы ни хотел, как бы ни трепетал, как бы ни… любил.
