Вячеслав Грацкий - Заговор Древних
— Ты плохой боец, — тихий голос Тайкеса раздался совсем рядом, заставив витязя вздрогнуть. — Много силы, мало ума. Удивительно, как тебя раньше не прибили. Еще удивительнее — что меня остановило. Что ж в тебе такое… Странное…
Тайкес замялся, подыскивая слова, но витязь уже не слушал его. Он вдруг понял, что все это уже было с ним. Похожий бой, похожие слова, все, как в тот роковой день, когда он потерял старшего брата…
Также падал в траву шлем, падал он сам, обливаясь кровью из разбитого носа, а рядом высилась фигура старшего. Ты опять проиграл, говорили его глаза, ты опять увлекся, значит, ты труп, а его меч возносился вверх, будто он намеревался пригвоздить младшего к земле. В тот день Мстислав почему-то испугался. Меч брата был учебный, из дерева, и никак не мог пробить тонкой, но прочной кольчуги на теле младшего. Да и не бывало такого, чтобы старший тыкал его в грудь, обычно он вонзал меч в землю, рядом с младшим, что и означало конец боя. Но Мстислав отчего-то испуганно вскрикнул, остановив движение старшего…
Будто ледяные пальцы коснулись сердца витязя и Мстислав почуял приближение смерти. Он приоткрыл глаза, намереваясь встретить ее, как полагается воину, лицом к лицу. В глазах еще прыгал в сумасшедшей пляске лес, но сквозь него вдруг отчетливо проступил силуэт Тайкеса, вознесшего клинок таким до боли знакомым движением, что губы Мстислава шевельнулись сами собой, сложившись в полузабытое имя.
— Ладомир!
Мстислав не понял, что остановило завершающий удар, то ли имя брата, неведомым путем обретшее волшебную силу, то ли мелькнувшая за спиной Тайкеса Виста, злая и сосредоточенная. Но удар не последовал. Тайкес вздрогнул всем телом, не оглядываясь, отмахнулся от девушки, та полетела прочь с почему — то довольной улыбкой, а глаза его впились в лицо Мстислава с такой силой, будто хотел убить взглядом.
— Что??? Что ты сказал?
Сильные руки рывком подняли Мстислава, встряхнули, а глаза по-прежнему сверлили витязя, будто надеялись вытащить наружу нечто очень-очень ценное. Почувствовав себя немного лучше витязь попытался высвободиться из рук противника, но тот держал крепко. Мстислав покосился на его меч, лежавший в траве. Сейчас бы кулаком промеж глаз, мелькнула мысль, но воплотить ее в дело он не успел. Ноги Тайкеса неожиданно подогнулись и он стал сползать вниз, цепляясь за витязя, так что опешивший Мстислав невольно придержал обмякшее тело. Укладывая его на землю, витязь нащупал нечто твердое на его спине — это торчал нож, вбитый по самую рукоять. Витязь оглянулся на девушку, поймал ее счастливый взгляд. Значит, это ее удар в спину остановил Тайкеса!
Странно, но Мстислав не почувствовал радости. Даже наоборот, почему-то болело сердце, будто пронзив врага, лезвие дотянулось и до него. Повинуясь смутному, непонятному чувству вины перед умирающим, Мстислав уложил его голову на колени, прислушался к его бормотанию.
— Имя… Назови имя отца… — шептал Тайкес.
— Моего отца? — удивился Мстислав, пожал плечами, почему не сказать. — Его звали Кречет Белое Перо. Он был великим воином… Никто не мог победить его в открытом бою! Потому его подло убили разбойники, захватив врасплох, безоружного…
Мстиславу было больно говорить об этом. Он был единственным, кто уцелел во время той резни, какую учинили разбойники в его доме. Когда они ворвались во двор, мать сунула ему в руки деньги и велела бежать к брату, то есть к его дяде, в Царьград. Обратно, на Русь, он вернулся спустя несколько лет. Выросший и заметно окрепший, он вернулся, лелея две заветные мечты — вступить в легендарную дружину князя Владимира и найти убийц отца. И если первая сбылась на удивление легко — Владимир крайне радушно и благожелательно принял его, сделав доверенным дружинником по особым поручениям, то вторая так и осталась мечтой. Поди, попробуй, отыщи на Руси среди тысяч и тысяч разбойничьего люда тех самых убийц…
Глаза Тайкеса закрылись, а когда открылись вновь, на витязя смотрел будто другой человек. Жестокость ушла из его лица, глаза осветились непонятной радостью, даже некоей умиротворенностью.
— Не разбойники, нет, — прошептал Тайкес. — Это были не разбойники, Мстислав…
— Откуда ты знаешь? — голос Мстислава дрогнул.
Что-то происходило у него внутри, что-то перекручивало душу, вытаскивая на свет нечто давно забытое… Он вгляделся в лицо Тайкеса. Неужели этот наемник что-то знает про его отца?
Губы умирающего скривились.
— А ты ведь первый… назвал меня… Мстислав… Твое сердце признало. Разум — нет. Доверься сердцу, Мстислав. Оно всегда думало у тебя быстрее…
Сердце забилось с такой силой, будто готовилось выпрыгнуть из груди и убежать в лес, подальше от этой глупой, тупой головы, ничего не видящей и не замечающей. Ум Мстислава еще пыжился, искал какие-то объяснения, оправдания, но язык, повинуясь внезапному порыву, вновь повторил заветное имя:
— Ладомир?
Губы Тайкеса — или Ладомира? — расплылись в счастливой улыбке.
— Ты — живой? — глупый вопрос сорвался с языка Мстислава.
Разум наотрез отказывался признавать в этом человеке, едва не убившем его, родного брата, но чувства, чувства били через край, сжимая в стальные тиски сердце, перехватывая дыхание. Всматриваясь в лицо умирающего, витязь вдруг с ужасом понял, что не может узнать в нем брата. Юный отрок, какого он помнил, совсем не походил на этого закаленного жизнью мужчину.
Ну что ж, пусть так, пусть он не может узнать лица брата, но он не может не узнать его удара! Ведь Тайкес ударил плашмя, хотя мог запросто отрубить башку! Мог, но не сделал этого. Он ударил так, как всегда бил его старший брат, пытаясь остановить разъяренного младшего…
— Ладомир, брат!
Мстислав бережно, чтобы не задеть рану, обнял его. Подобие усмешки плясало на непослушных губах Тайкеса, нет, теперь уже Ладомира, но глаза его подозрительно блестели.
— Брат, ты сказал, что знаешь, кто убил отца? Если не разбойники, то кто? Скажи, я найду их!
— Все они мертвы, Мстислав. Я убил их. Остался тот, кто послал. Я не смог. Или не захотел. Не знаю. Слишком долго я искал…
— Кто? Назови мне его имя, брат? — голос Мстислава стал хриплым.
Ответ на этот вопрос показался ему сейчас важнее всего на свете, важнее поисков ведьмака, даже важнее нашедшегося брата!
— Ты не поверишь. Но я не хочу унести это с собой…
Глаза Ладомира устало закрылись, похоже, его силы были на исходе.
— Это тот, кому ты служишь. Тот, кого ты хочешь спасти. Князь Владимир…
— Нет! — прошептал недоверчиво витязь. — Не может быть!
