Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха
— А чаво за мною-то бегать? — разорвал ткань воспоминаний хриплый голос Агафона.
— Иван Бобровский очень сердит, — всё тем же тоном, пронизанным нотками нетерпимости и некоторой надменности, сказал Бор. — Ты прячешься от него. Взял деньги и…
— Клянусь вам, я лишь… лишь…
На этом Водопьянов запнулся и больше не нашёл, что ответить.
— Итак? — Бор погладил бородку и кинул косой взгляд на Прутика. — Ты где должен был бы сейчас быть?
Агафон «сдулся». Потупил взор, виновато склонил голову и забормотал что-то невразумительное. Мол, нелёгкая попутала, и он все деньги, выданные Бобровским, просадил в трактире. Говорил, что ему очень стыдно появиться на глаза. А ещё страшно…
— Страшно? — не понял Бор.
Если судить по внешнему виду, то, кажется, северянин вообще не понимал, о чём ему талдычит Агафон.
— Оно-то идтить надо к Янтарному морю, а дороги вишь сейчас какие! Всякая гадина повылезала… То большущи пауки, то козлоногие шалят…
— Козлоногие? Это кто такие?
— Да твари такие… то ли люди, то ли звери… Нихаз их всех ить разберёт!
— Сатиры? — подал голос Прутик.
Бор быстро повернулся к нему:
— Как ты сказал? Сатиры? — северянин задумался.
Он мысленно вернулся к давешним событиям, когда пару лет назад ему довелось выполнять кое-какие поручения Сыскного приказа в западной части Светолесья. Это случилось до последнего штурма Орешка.
Будучи недалеко от Западной верфи, рыская по скалам в поисках астральных кристаллов для гибберлингов-провидцев, Бор натолкнулся на злобную вонючую двуногую тварь. Убить её оказалось не таким уж и сложным делом, однако попотеть пришлось…
— Эльфы их называют сатирами, — рассказал тогда один тамошних гибберлингов. Кажется, его звали Брас.
— Как?
— Сатирами. Никогда не слышал? — отвечал брат Браса Брюс.
— Есть одна легенда, — продолжали рассказ гибберлинги, — что сатиры произошли от людей. Говорят, что некогда, в прадавние времена, в одном древнем лесу был некий волшебный источник, из которого разрешалось пить только зверям. Однажды местная девушка пошла по грибы да ягоды со своим маленьким братцем. И он выпил из источника. Прямо из бьющего из-под земли ключа… Сей источник, говорят, до нынешних пор находится где-то в лесах Темноводья…
Бор несколько взволновано огляделся по сторонам и негромко пробубнил под нос:
— Сатиры… источник…
— Ну, мне-то не ведомо, как их правильно называть, — отвечал Агафон. — Козлоногие и есть козлоногие.
— Вот что, братец! — оскалился Бор. — Пойдём-ка к Ивану Бобровскому. Там всё ему и расскажешь…
— Я? Да… да… не могу я…
Северянин демонстративно положил руку на «яблоко» фальшиона. Водопьянов снова сгорбился, наклонил голову и печально вздохнул.
— Может-но ить вам расскажу? — тихо спросил Агафон.
— Пойдём ко мне! — приказным тоном заявил Бор.
Он тут же развернулся и, не дожидаясь слов согласия от Водопьянова, зашагал наверх.
Рассказ Агафона был сумбурным. Бор несколько раз просил ого повторить кое-какие моменты, а потом выпроводил пьянчугу восвояси, обязав держать язык за зубами.
— Ты что-то понял? — спросил северянин у Прутика.
— Не очень… Про какой такой астральный янтарь он рассказывал?
— Штука такая — астральный янтарь! — сердито бросил Бор. Скорее всего, он и сам не мог рассказать, что это за «штука». — Придётся мне вновь к эльфам обращаться… Нихаз их дери!
— Зачем? — не понял Семён.
— Нужен тот, кто растолкует что да к чему. Я на тебя понадеялся… Всё-таки обучался в университете!
Прутик густо покраснел.
— Ну, мы… я… не проходил эти… эти…
— Не гунди, я уже это понял.
— А, может, вы у Бобровского спросите? Зачем, мол, ему астральный янтарь?
— Спросите, — перекривлял Бор Прутика. — Было бы всё так легко и просто… Вот что, Семён, никому ни полслова. Слышал?
— А…
— Никому! — Бор положил руку на клинок.
— Понял…
Северянин погладил бороду и вдруг сказал:
— А ну-ка, расскажи, что именно ты услышал от Агафона.
— Э-э-э… Ничего не слышал.
— Тьфу ты, нелёгкая! — Бор дальше выругался на гибберлингском. — Это не проверка. Мне просто хочется понять, что услышал ты. Лично ты. Ясно?
Прутик кивнул и нерешительно начал:
— Надо… кажется… отправиться на самый стык моря и Астрала. Верно? — но Бор не отвечал. Он сощурился и продолжал глядеть на Прутика. — Где-то там и находится астральный янтарь. В вечернюю пору, в лучах заходящего солнца он начинает излучать белый цвет. Именно так, можно его и найти…
— Именно так, — повторил Бор. — Меня удивляет, что Бобровский приказал Агафону принести именно двенадцать кусков.
— Что удивляет? Количество?
— Да, — кивнул головой северянин.
— Ну… цифра, конечно, интересная… Есть же двенадцать месяцев в году… двенадцать Великомучеников…
— Это похоже на какой-то обряд. Колдовской…
— Возможно, — согласился Прутик. — Тем более янтарь требуется омыть в каких-то источниках…тут я не совсем понял каких…
— За то мне понятно, — загадочно сказал Бор.
— О! Вы знаете, я кое-что вспомнил. На алхимии нам рассказывали про обычный янтарь.
— И что?
— Из этого камня делают любовные амулеты. А белый янтарь — может избавить от всех болезней…
— Н-да! Весьма интересно! — язвительно проговорил северянин. — И что нам до всего этого?
— А-а-а… ну, ещё помню точно, что нам говорили, будто в пузырьках, которые попадаются в нём, могут находиться духи. Вернее, в них поселяются или злые, или добрые силы. Всё зависит от…
— То есть, эти пузырьки — своего рода ёмкости для духов?
— Наверное…
— Н-да! Амулеты… любовь… потусторонние силы… Н-да! Понятного мало…
Бор вздохнул и тут же направился вон из комнаты.
— Вы уходите? — испугано спросил Прутик.
— Да. А что?
— Что мне делать?
— Держать язык за зубами.
Бор остановился.
— Мы по-прежнему ждём одного человечка, — пояснил северянин.
— А Агафон?
— Причём тут этот пьянчуга! — недовольно фыркнул Бор, открывая двери…
И вот уже началась первая неделя месяца Святого Лекса, а нужного северянину человека всё ещё не было.
Четвёртый день к ряду дождило. Причём весьма обильно, земля не успевала впитывать воду. Старая слободка теперь напоминала городок посреди озера: здоровенные непроходимые лужи, чавкающая грязь, в которой утопаешь, чуть ли не по колено, и дождь… дождь… дождь… То мелкий, то затяжной, то сильный. То мряка, то изморось, то ливень.
