Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха
— Язычники…
— Что «язычники»?
— Местный народец до сих пор придерживается старых верований… языческих… Думаешь, церковь тут всех уже окрутила?
— Я ничего не думаю, — лениво ответил ему, а сам хотел уже уходить.
— Полагаю, втихаря тут всякие тёмные делишки свершаются… Может, и обряды какие… кровавые… с жертвами…
— Тьфу! — я рассердился.
Но Никитов с жаром стал пояснять:
— В лесах ещё иногда можно найти деревянных идолов. Например, Мраву.
— Это что? Или кто?
— Точно тебе не отвечу… Знаю, что изображают его в виде старца с клюкой, которой он ковыряет истлевшие кости. Люди верят, что Мрава извлекает из-под земли останки умерших.
— Зачем?
— Я же не язычник, их верований не знаю… Мне этот Мрава вообще на Нихаза похож. Те кто его видел, описывают так: высокий старец с длинной бородой, на плече у него, говорят, сидит ворона, а из-под ног выползают муравьи…
Всё это было сказано таким тоном, будто Никитов выдавал мне страшную тайну.
— А теперь вот, — продолжал командор, — Окаянные дебри заполонили громадные твари… На плато Коба эльфы таких прозывали «белыми муравьями». Мне про то одни знакомцы поведали…
Я никак не мог взять в толк, что Никитов мне хочет сказать. Причём тут деревянный идол, Мрава, вороны да муравьи?
— Ну как же! — пытался пояснить командор. Глаза его воспалёно заблестели. — На Битом тракте да в Зачарованной пуще этих ворон развелось — видимо-невидимо. И наглые такие… Люди жалуются, что эти птицы порой кидаются в драку. А за Речицей — «белые муравьи»… Разве не видна связь?
— Нет, — отрицательно махнул я головой.
Командор тряхнул головой.
— Ну… ну… Как ты не поймёшь! Это всё язычники… призывают своего Мраву… или Нихаза… Вот гадина всякая и полезла.
— А что в топях? — переспросил я.
— На островках среди болот творится неладное… Тут ведь в прадавние времена какой-то особый лес был.
Я напрягся, вспоминая рассказы Непоседы о легендарных живых Древах, одно из которых мне нужно было отыскать с помощью друида. Да вот со всей этой темноводинской суетой, сие задание старейшины гибберлингов я вовсе отвёл на задний двор. Отвёл, привязал и почти забыл… а обещал выполнить его в первую очередь.
Стыдно, Бор! За самого себя… Ведь ты же человек своего слова.
— И что до того леса? — спросил я.
— Ни один «жодинец» не живёт за Речицей. И знаешь почему? Места там гиблые. Можно такое повстречать, мало не покажется…
— Значит, виноваты язычники, — с иронией заметил я.
— Ну да… А, может, всё из-за тех джунских развалин. Вдруг «благодаря» им природа одурманилась. Эти джуны ещё те были поганцы. Слыхал, небось, что они «магию крови» практиковали? И ещё Нихазу поклонялись? Что если язычники переняли у джунов культ? Вот тебе и Мрава…
Я устало вздохнул. А командор ещё несколько минут переливал из пустого в порожнее. Мне вдруг ни с того, ни с сего подумалось, что вдруг Сарнаут — на самом деле лишь сон богов. И всё к тому подводит…
Начинаю выстраивать целостную картину, эдакую пирамиду, кто кому снится, и понимаю, что не в силах охватить даже её малой части. И вот (продолжаю рассуждать я) проснутся Сарн и Нихаз, и нас — людей, эльфов, орков и прочих — не станет. Ибо и не было нас вовсе. Мы только образы, выдуманные богами.
Глупости какие-то… Лучше бы ты, Бор, думал о том, как распутать все эти темноводинские бредни… Вон Бобровскому обещал найти стрелу, а? И что? Обещал ему с Агафоном разобраться…
Кстати, насчёт этого пьяницы Агафона и его рассказа об астральном янтаре. Не похоже, что он этим когда-то действительно промышлял. Такое ощущение, что ему кто-то это всё также поведал, как и он нам с Прутиком. Бобровский тоже это понял, хоть виду и не показал. Он-то думал, что наткнулся на мастера, а Агафон оказался обычным жуликоватым брехунцом.
— Ты как-то говорил, что можешь предложить свои услуги, верно? — спросил «царевич», когда я рассказал ему о своей встрече с Водопьяновым. — Мне необходим астральный янтарь… Очень.
— Могу ли я спросить зачем?
— Гм! Пока ответа не жди…
— Не вызываю доверия?
На это Бобровский промолчал. Он потупил взор и глухим голосом снова спросил:
— Так ты возьмёшься за это дело?
— То есть, как я понимаю, мало принести этот янтарь. Необходимо выполнить «ритуал». Так?
— Верно… Нужно омыть камни в источниках. Один находится в Ружской пуще.
— У козлоногих?
Иван кивнул и тяжело вздохнул:
— Да, там живут эти вонючие твари. А второй источник… Его надо искать на Кудыкиной плеши. За джунскими развалинами.
— Надеюсь, вы понимаете, что быстро это задание сделать не получится. И мало того…
— Понимаю. Ведь даже если бы Агафон сам принёс мне янтарь, то его нужно было бы кому-то относить к источникам.
— А что это за источники такие?
— «Дикая вода»…
— Это точно?
— Не спрашивай… За что купил, за то продал.
Я, молча, кивнул. Было ясно, что эта так званая «покупка» была произведена у Калистра ди Дусера. Его рука, его советы…
Значит, это эльфу необходим омытый астральный янтарь. И если я выполню просьбу Бобровского, то вполне возможно стану на шаг ближе к Калистру, где бы тот не скрывался.
— От своего обещания помочь — не отказываюсь, — твёрдо сказал я. — Вижу дело нелёгкое, потому…
— Если ты его решишь, — резко приблизился ко мне Бобровский, — если его выполнишь, то мы с тобой поладим… во всех интересующих вопросах…
— Вы о Белом Витязе? — на всякий случай уточнил я.
— Да… У меня есть кое-какие намётки. Пока суд да дело, я уточню кое-что и поделюсь с тобой.
Мы пожали друг другу руки и разошлись…
Итак, у меня куча дел. Какое первым выполнять — даже не знаю.
Вот и окраина слободки. Пока вспоминал, рассуждал, болтал с самим собой, мы с Прутиком добрались до нужного места.
Недалеко от околицы, стоял мрачный неухоженный дом. Сразу было видно, что его хозяин тут бывает нечасто.
Во дворе, густо поросшем травой, виднелась громадная фигура матёрого медведя. Этот зверь лениво возлежал под чахлой вишнёвой порослью, стебли которой были густо побиты мутной бурой камедью. Он изредка кидал косые недовольные взгляды на прибывших к его хозяину людей.
Меня насторожил этот взгляд. Такой бывает у тех, кто способен на спонтанные поступки. А медведь, что греха таить, не кошечка, и даже не козочка. Если уж что ему в голову стукнет, то он и не подумает отступиться.
Вороны тут же недобро «закаркали». Они вообще в последнее время стали себя вести весьма активно. Я объяснял это самому себе тем, что «семейка» напиталась моей силой да чужой кровушкой, и теперь в некотором роде «пробудилась».
