Эва Бялоленьская - Ткач иллюзий
К радости и изумлению мальчонки, глиняный дракончик чихнул, потер носик лапой и расправил крылышки, а потом вдруг полетел, порхая вокруг зрителей, точно вспугнутая стрекоза. А тут задвигались и остальные дракончики. Взмахивали крыльями, сталкивались носами, подлетали к самому лицу Тигренка, поблескивая стеклянными глазками. Вскарабкивались на подставленную им ладонь. Дрались между собой и даже пробовали красть еду из стоявшей неподалеку мисочки. А один даже влез в кружку и намочился в воде с вином. Восхищенный и раскрасневшийся Тигренок так хохотал во все горло, что Ягода стала опасаться, не подскочит ли у него температура. Поначалу она делала вид, что выступления Камушка ее не интересуют, но это продолжалось недолго. Она не смогла удержаться, так ей хотелось потрогать иллюзорную зверушку. И ожидала, что пальцы просто пройдут через него навылет, как сквозь воздух. Между тем, к своему изумлению, она почувствовала шероховатую поверхность сухого листа и гладкость отполированной камушком глины. Дракончик огрызнулся на нее и щелкнул крошечными зубками, так что она невольно отдернула руку и рассмеялась. Эти маленькие иллюзии были так милы, а Камушек, похоже, от души развлекался, создавая их. Шло время, юный маг оживлял все новые и новые игрушки, так что в конце концов на циновке Тигренка вертелось уже несколько десятков зверушек, и Ягода только удивлялась, каким чудом Камушку удается справляться с ними всеми одновременно. Правда, она точно не знала, много это или мало для мага с таким талантом, но чувствовала, что наверняка не так уж просто.
Тигренок начал зевать, так что Камушек уложил спать весь иллюзорный зверинец, закончив игру. Мальчонка, который только недавно соприкоснулся с ядом морского ежа, быстро уставал. Он свернулся на своей постели, бережно поджав покалеченную ножку. Прошло совсем немного времени, а он уже заснул.
Камушек занялся своей последней добычей — бабочкой, чьи крылья удивительно напоминали четыре сложенных вместе листа. Это насекомое очень трудно было разглядеть в лесу, среди тысяч одинаковых листьев. Парнишка осторожно разгладил крылья, вложил бабочку между двумя кусочками мягкой бумаги и спрятал в коробочку, где уже находились остальные образцы, предназначенные для Белобрысого.
Между тем Ягода что-то искала, перетряхивая отцовский сундук. Иногда она вытаскивала оттуда какой-нибудь предмет, рассматривала его и снова прятала, недовольно качая головой.
Камушек откинул волосы, которые лезли ему в глаза. Уже много раз он подумывал попросить Лунный Цветок, чтобы она его постригла. Но все время появлялись какие-то дела, и он забывал о своем намерении, или же она бывала слишком занята. И вот в результате непослушные кудри уже закрывали ему шею и лезли в глаза. Соленый даже шутил, что он становится все больше похож на заросшего барана или на овчарку, которая таких баранов сторожит.
В хозяйстве мага имелось только одно зеркало, с которым обращались тут довольно небрежно, хотя изготовлено оно было не из дешевой отполированной меди или латуни, а из стекла, покрытого с обратной стороны слоем серебра. Эта дорогая вещь выглядела удивительно не на месте в доме на столбах, где все предметы обихода были весьма просты, чтобы не сказать примитивны, а обитатели дома даже спали не в кроватях. Камушек неодобрительно разглядывал свое отражение в зеркале. Да, выглядит он не лучшим образом. Слишком длинные локоны имели обыкновение путаться и за все цепляться. Камушку уже давно надоело вечно вычесывать из них разные веточки и листики. Лучше всего было бы сейчас их и обрезать. Он прислонил стекло к стопке книг на столе и принялся оглядываться в поисках ножниц. Обычно они висели на колышке около того места, где Лунный Цветок готовила. Она нарезала ими травы и листья, которыми приправляла еду. Но парнишка не нашел их на привычном месте. Наверное, Цветок взяла их с собой на пляж. Поразмыслив, Камушек вытащил из коробочки, принадлежавшей Соленому, один из ножей, с помощью которых маг делал вскрытия. Лезвие оказалось очень острым — а насколько острым Камушек почти тут же и убедился, когда, глянув в зеркало, попробовал отрезать одну из прядей. Острие ножа довольно неловко соскользнуло. Камушек зашипел и сунул в рот порезанный палец.
Ягода, с сожалением качая головой, отобрала у него нож. Дохнула на зеркало и написала на облачке: «Так ты себе ухо отрежешь. Отец тебя прибьет, это же хирургический нож».
Камушек пожал плечами:
«Ножниц нет. Лунный Цветок их забрала».
Ягода уже собиралась написать на зеркале язвительный ответ, что, мол, в хозяйстве ее отца найдется еще одна пара ножниц, но тут пол задрожал, точно повозка, подскакивающая на каменистой дороге. Зеркало на столе наклонилось вперед, и Камушек, не думая, подхватил его, чтобы не разбилось вдребезги. Он видел, как Ягода, не глядя, сунула куда-то нож и кинулась к сонному Тигренку, который как раз приподнял голову с циновки, не понимая, что происходит. Она схватила брата на руки и как можно скорее выскочила на открытое пространство. Камушек последовал за ней. Все вокруг жутко, до тошноты, тряслось и дрожало. Пареньку показалось, что дрожит по отдельности каждая его мышца и кость, даже зубы — каждый в отдельности. Это длилось всего несколько минут, а потом закончилось так же внезапно, как и началось. Ягода опустила на землю Тигренка, который слегка растерянно огляделся по сторонам и зевнул по весь рот.
— Почему гора обязательно должна встряхиваться, когда так хочется спать? — недовольно спросил он и поковылял к лестнице, намереваясь вернуться на свое ложе.
— Подожди здесь! — сердито одернула его сестра, хватая за руку. — Разве не помнишь, что отец говорил? Ждать и считать до двадцати.
Тигренок вздохнул и принялся бормотать под нос:
— Раз, два, три, пять…
Камушек стоял рядом, неуверенно оглядываясь и явно не отдавая себе отчета, что все еще сжимает обеими руками зеркало.
«Что это было?» — спросил он. Глаза у него при этом были огромные, как блюдца.
— Землетрясение, — буркнула Ягода, а потом большим пальцем ноги нарисовала на песке два соответствующих знака.
Камушек задумчиво нахмурился. Значит, вот как выглядит землетрясение? Да, это явление производило сильное впечатление, но в качестве возможной катастрофы выглядело достаточно жалко. Он-то думал, что землетрясения сопровождаются каменными лавинами, разваливающимися домами и падающими деревьями, или под ногами вдруг распахиваются глубокие провалы.
— Двадцать! — завопил Тигренок. — Я хочу есть!
Толчок не повторился, поэтому Ягода подсадила мальчонку обратно на платформу и сама влезла вслед за ним. Вулкан только раз встряхнулся, точно ленивый пес, и снова улегся подремать. Единственным ущербом оказались рассыпанные книжки и свитки, упавшие с отцовского стола.
