Дмитрий Воронин - Плечом к плечу
Наконец, тяжёлый золотой кругляш с изображением солнца сделал своё дело — лояльность вступила в противостояние с жадностью и, после довольно долгого сражения, проиграла. Леди получила требуемую информацию — и пришла к выводу, что она того стоила. Искать нужную комнату самостоятельно в этом почти дворце она могла бы до утра. Это — если не заплутает в многочисленных коридорах, переходах и проходных залах.
И вот цель уже близка. Дело за малым — как-нибудь обойти этого великана. Слугу можно заставить. Рыцарь — другое дело. Светоносец по своему статусу фактически ей равен, и рычагов давления на этого здоровяка Таша не имела. Разве что сила обаяния — но сейчас волшебница пребывала в таком настроении, что способна была скорее напугать, чем очаровать.
— Поймите… э-э?
— Тавис арДэл, к вашим услугам, леди.
— Поймите, Тавис, мне действительно надо увидеть его, — Таша изо всех сил старалась говорить спокойным, мягким тоном.
— Сожалею, леди. Но у меня приказ.
— Но…
Рыцарь покачал головой.
— Приказ Вершителя, леди. Никаких исключений. Вы можете обратиться к лорду арГеммиту за разрешением.
— Я…
— О котором лорд арГеммит сообщит мне либо лично, либо письменно.
— Вы не доверяете моему слову, арДэл? — Таша начала закипать, хотя ещё пыталась держать себя в руках. Глупо устроить здесь поединок, не время и не место. Да и заранее определить исход схватки с опытным «белым плащом» не мог никто.
Таше решила, что, хоть слова воина и звучали достаточно непреклонно, выражение лица его давало надежду решить дело миром.
— Скажите, Тавис… — она помолчала, затем заговорила тихо, может быть, несколько наигранно-проникновенным голосом, — вы теряли близких людей?
— Я воин, леди, — пожал плечами светоносец. — Мне доводилось хоронить друзей и я могу понять, что вы сейчас чувствуете.
— Как вы думаете, Тавис… если бы там, за дверью, лежал ваш друг… или ваш отец… как бы вы отнеслись к тому, что некто загораживает вам дорогу и мешает в последний раз…
Её речь сбилась, не хватало дыхания закончить фразу, и Таша с ужасом ощутила, как тяжёлая капля срывается с уголка глаза. О, Эмиал, только не это! Орден не любит слабости, слёзы вызовут лишь несколько равнодушных слов и пожелание вернуться сюда в другое, более удобное время.
К её удивлению, эффект от влажной дорожки на щеке оказался прямо противоположным.
— Я понимаю вас, леди. Действительно понимаю.
Рыцарь мгновение помялся, затем решительно заявил:
— Хорошо, вы можете зайти. Но, прошу вас, ненадолго. И мне придётся доложить Вершителю о вашем визите. Простите, если это идёт вразрез с вашими желаниями.
Дверь открылась тихо, без скрипа. Чувствуя, как отвратительно дрожат колени, Таша вошла в полутемное помещение. Мрак разгонялся несколькими оплывшими свечами в массивных канделябрах, ещё немного — и Ангер окажется в полной тьме, пока кому-то из слуг не поручат войти сюда и позаботиться об освещении. Окажется в полной тьме… как странно это звучит в отношении человека, жизнь которого прошла на службе богу Ночи. Блайт не был особенно религиозен и об обоих братьях-богах иногда отзывался без должного пиетета, и всё же… и всё же этот тяжёлый, липкий полумрак вызывал у Таши какой-то почти мистический ужас. Ангер шёл к Свету… ну, пусть не к Эмиалу как таковому, но к Ордену, который суть олицетворение всего светлого и справедливого. А оказался в темноте, и сейчас его душа уже мчится во владения проклятого Эмнаура.
Девушка подошла к невысокому постаменту.
— Так не должно было случиться, — прошептала она пустые, ненужные сейчас слова.
И сама поняла, что лучше просто молча стоять рядом с ним. В последний раз наедине, больше этого не будет. Сейчас она уже не обращала внимания на непрерывно сползающие по щекам солёные капли, просто стояла и смотрела на человека, который мог бы стать для неё чем-то намного большим, чем просто соперник… спутник… товарищ… друг… Взгляд скользил по чеканному профилю, не изуродованному маской смерти. Консул выглядел спокойным, умиротворённым — словно он ждал смерти и заранее смирился с её приходом.
— Ангер, ты скотина, — прошептала Таша неожиданно для самой себя, осознавая, что именно эта фраза в полной мере передаёт бушующие в ней чувства, заговорила снова, повышая тон, пытаясь выплеснуть с гневом всю накопившуюся боль. — Подлец! Негодяй! Как ты мог? Неужели ты не понял… да всё ты прекрасно понимал! Спаситель мира, раздери Эмнаур твою душу на тысячу кусков, о мире ты думал. А обо мне? О том, что я буду чувствовать, глядя на твой труп? Я просила тебя быть осторожнее, и что же? Великого Консула убивает какая-то шваль из заурядного арбалета?
Она с размаху влепила трупу пощечину, голова покойника дёрнулась, тело от удара чуть не свалилось с постамента.
Таша замерла, с недоумением разглядывая свою ладонь. Медленно прикоснулась к лицу Блайта, провела пальцем по тонкому шраму…
— Эмнаурово дерьмо, — прошептала она. — Мет, шакалий выкормыш, я тебя задушу. И если твоя смерть будет быстрой — считай, тебе повезло.
Тавис арДэл с удивлением смотрел вслед волшебнице и пытался понять, что же произошло. От Вершителя он получил вполне четкие указания — когда появится леди (по словам Вершителя — появится непременно), попытаться мягко убедить её воздержаться от визита к усопшему, а когда убеждения не помогут (по словам Вершителя — наверняка не помогут), дать ей возможность проститься с другом. Вроде бы леди собиралась поплакать над телом… почему же сейчас она, едва не сорвав дверь с петель, уносится по коридору как взбешенная фурия, изрыгая проклятия и терзая ладонью рукоять шпаги.
АрГеммит молчал, словно считая вопрос собеседника риторическим. Да тот и не рассчитывал на ответ… во всяком случае, на ответ простой и однозначный. Людям, стоящим у власти, часто приходится принимать решения, на первый взгляд не только не вызывающие у окружающих одобрения или, на худой конец, понимания, но и, напротив, способствующие резкому неприятию. Вплоть до бурного возмущения или откровенной ненависти. И орденец, и огненосец прекрасно это знали — оба принадлежали к высшей власти, оба знали, что ради достижения важных целей приходится чем-то жертвовать. И слава Эмиалу, если жертвы будут не слишком значительными…
Ватере прекрасно понимал мысли Вершителя, в том числе и те, которые тот не облекал в слова. Молодые воины и маги примерно одинаковы, что в Ордене, что в Альянсе… если уж на то пошло, то и в Империи тоже. Движимые пылом молодости, они жаждут славы, побед и великих свершений. И собственную смерть рассматривают как нечто не заслуживающее особого внимания — иначе не брали бы в руки оружия, а сидели бы себе тихо в безопасном месте, потягивали вино у камина, перечитывая книги о чужих подвигах. Что смерть? Она приходит к каждому, но лучше в ореоле славы, чем в постели от старости. Поэтому, кстати, действия Империи во время войны и не нашли особой поддержки даже среди гуранцев — вызов демона, попытка применения яда против армии, угроза уничтожения мирных жителей Шиммеля… это — подло и, следовательно, не приносит славы.
