Дмитрий Воронин - Плечом к плечу
Отправиться во враждебный Гуран с секретнейшим (о, она-то думала, что от результатов её вояжа зависят, по меньшей мере, судьбы народов) заданием одного из верховных иерархов Ордена Несущих Свет — что может быть увлекательнее и значимее?
Мысль о том, что на службе Ордену и Инталии она добьется признания, на некоторое время немного утихомирила её пылкую натуру. И заставила смириться с тем очевидным фактом, что Метиус попросту не оставил ей выбора… Об этом Таша предпочла забыть — и пыжилась от гордости, что именно её, мастера магии Крови, недавнюю выпускницу Школы, приметил и взял под своё крыло сам Вершитель Ордена. Какая честь… и плевать, что для леди благороднейшей крови, принадлежавшей к одному из старейших дворянских родов Инталии, более пристойным был бы успешный брак, положение при дворе Святителя.
С головой окунувшись в роль тайного посланца самого Вершителя, она тогда сделала все ошибки, какие только может допустить бездарный разведчик. Не сумела скрыть своё существование от пристального взгляда Тайной Стражи, не нашла надёжного укрытия… провалилась по всем статьям — будучи уверена, что выполняет поручение арГеммита идеально. Уверена настолько, что когда симпатичный мужчина средних лет потребовал от неё расстаться с оружием и последовать за ним, Таша восприняла это как неудачную шутку. Потом решила, что вполне способна справиться с хамом собственными силами…
Несколько помятую леди Рейвен доставили в казематы под резиденцией Тайной Стражи. Предельно скудная обстановка… вернее, почти полное отсутствие таковой. Она ожидала, что и рацион узницы будет состоять исключительно из чёрствого заплесневелого хлеба и прогорклой воды — но если кому-то из арестантов и предлагалось именно такое меню, то для неё сделали послабление. Полагавшийся ей один раз в день обед был не лучше, но, слава Эмиалу, и не намного хуже, скажем, того, что подавали в какой-нибудь третьесортной забегаловке. Изнеженной особой Таша себя не считала (в целом, обоснованно), а потому временные лишения приняла с должным смирением. Поначалу.
За месяц пребывания в тюрьме девушка несколько похудела, растратила (на всю жизнь) изрядную часть умения держать себя в руках, настроила кучу планов мести арестовавшему её мужчине, Императору, Гурану, и вообще каждому, кто хоть потенциально мог оказаться замешанным в её провале. О том, что вина в случившемся целиком принадлежит ей, «разведчица» не думала.
Второй раз она увидела черноволосого мужчину как раз спустя месяц. Он лично явился в её камеру и, придвинув к низкой лежанке массивный чурбак, изображавший из себя стул, принялся молча рассматривать вжавшуюся в стену девушку. Судя по выражению лица пленницы, она не столько дрожала от страха, сколько готовилась к атаке.
— Леди Рейвен… польщен знакомством.
— Встречались, — буркнула она, оценивая противника и прикидывая, сможет ли самостоятельно выбраться из каземата, если сейчас размажет гостя по полу. — И не могу сказать того же… в смысле, что польщена. Обычно мужчина должен представиться даме… хотя у вас, в этой вашей Тайной страже, этикету не учат.
Он улыбнулся.
— О, простите меня, леди. Занимаясь убийцами, грабителями и другими преступниками, я порядком позабыл о правилах хорошего тона. Позвольте представиться, Ангер Блайт, к вашим услугам.
Даже это дежурное и ни к чему не обязывающее «к вашим услугам» в его устах прозвучало как-то изысканно-вежливо и душевно. Но Таша не способна была оценить способности Консула Тайной Стражи к перевоплощению — она буравила мужчину взглядом, одновременно мысленно посылая арГеммиту такой поток проклятий, что реализуйся хоть сотая часть пожеланий, и Вершитель немедленно скончался бы в ужасных мучениях.
Потом она спросит Метиуса, вернее, бросит ему в лицо обвинение — как посмел он, отправляя леди Рейвен на «столь важное и рискованное задание», не потрудиться описать ей внешность главного и самого опасного из противников. Выслушает ответ — чуть насмешливый, чуть раздражённый. АрГеммит традиционно придерживался той точки зрения, что исполнителю следует знать лишь имеющее непосредственное отношение к исполнению порученного ему дела, и не более. Подобная практика не раз хорошо зарекомендовала себя в прошлом и отказываться от неё Вершитель не считал нужным. Уйдет, с силой хлопнув дверью и оставшись при своём мнении. Затем вернётся…
Но это потом. Сейчас же её просто распирало от ненависти — и, возможно, именно тогда это и произошло. Ненависть, которая должна была бы вылиться на Блайта, сначала оказалась адресована арГеммиту, а потом и вовсе иссякла, растраченная впустую.
Блайт (в то время она не называла его по имени) был безукоризненно вежлив — не настолько, чтобы предоставить узнице свободу, но вполне отвечал понятиям Таши о галантности и хороших манерах. Когда Вершитель принял меры и подобрал устраивающие обе стороны условия обмена, Консул лично проводил леди к выходу, где её уже ожидала стража, задачей которой было убедиться, что бывшая пленница в самом деле покинет пределы Империи. Прощаясь, он поинтересовался, не слишком ли тягостным было пребывание Таши в заключении. Уже слегка опьяненная запахом долгожданной свободы, стройная, но слегка осунувшаяся леди надменно ответила, что кров и стол были вполне приемлемыми, но вот отсутствие книг её изрядно огорчило.
Когда, через два года, она снова оказалась в знакомой камере, Ангер Блайт с улыбкой протянул ей тяжёлый фолиант, переплетённый в жёлтую кожу.
— Желаю не скучать, Таша.
— Леди Рейвен, — привычно поправила она.
Потом были и другие встречи. И была ночь, проведенная в пещере… просто ночь, без каких-либо происшествий, хотя временами она немножко об этом жалела — так, самую малость.
Или в ту ночь что-то произошло? Что-то, к чему трудно подобрать точное определение. А в противном случае — почему, почему ей сейчас так паршиво?
Она пыталась понять саму себя — и не находила нужных слов. Три года она думала об этом человеке, желая встречи и боясь её. Мечтая снова увидеть лицо с тонким шрамом — и старательно убеждая себя, что всё это глупости. Вздрагивая, в очередной раз выслушивая ехидное замечание Альты, и злясь на саму себя из-за того, что где-то в глубине души признавала, что намеки попадают в цель.
Можно ли было назвать это любовью? Она не могла ответить на этот простой вопрос. Быть может, правду говорят — Эмиал и Эмнаур, братья-враги, разделили мир на две половины, и истинная половинка каждого человека ждёт его где-то на другой стороне. Был ли Ангер такой половинкой? Или мог бы ею стать? Она гнала от себя чувства, стараясь припомнить случаи, когда он становился ей поперёк дороги и, если уж на то пошло, поперёк горла — но, удивительное дело, если подобные мысли в отношении любого другого человека вызывали у леди Рейвен раздражение, то вновь и вновь прокручиваемые в памяти картины встреч с Консулом приносили лишь легкую грусть и… и тоску по его широким плечам, мужественному лицу, мягкой улыбке. Она готова была простить ему всё — и скрипела зубами от бессилия, не имея ни малейшего шанса обуздать саму себя.
