Дмитрий Воронин - Плечом к плечу
Ватере прекрасно понимал мысли Вершителя, в том числе и те, которые тот не облекал в слова. Молодые воины и маги примерно одинаковы, что в Ордене, что в Альянсе… если уж на то пошло, то и в Империи тоже. Движимые пылом молодости, они жаждут славы, побед и великих свершений. И собственную смерть рассматривают как нечто не заслуживающее особого внимания — иначе не брали бы в руки оружия, а сидели бы себе тихо в безопасном месте, потягивали вино у камина, перечитывая книги о чужих подвигах. Что смерть? Она приходит к каждому, но лучше в ореоле славы, чем в постели от старости. Поэтому, кстати, действия Империи во время войны и не нашли особой поддержки даже среди гуранцев — вызов демона, попытка применения яда против армии, угроза уничтожения мирных жителей Шиммеля… это — подло и, следовательно, не приносит славы.
С годами отношение меняется. Начинаешь понимать, что личная слава, быть может, и неплохая штука, но достижение целей — важнее. Измазаться по самые брови в дерьме но, при этом, сохранить сотни и тысячи жизней тех самых молодых людей — это не путь рыцаря, но, возможно, путь полководца. Не стоит атаковать в лоб, если победу гарантированно принесёт удар из засады. Не следует предавать город огню и мечу, если можно убедить защитников капитулировать.
Разумеется, всему есть пределы. Но пределы эти определяются не важными, хотя и несколько эфемерными, понятиями вроде «честь» или «совесть» — а причинами достаточно утилитарными. Пока существуют некие «правила ведения войны», обе враждующие стороны знают, какие действия противник может предпринять, а от каких наверняка откажется. Не так уж трудно обезглавить армию противника, послав убийцу, который глухой ночью зарежет вражеского главнокомандующего в постели. Опытный маг без особого труда пройдет сквозь ряды обычной охраны… Но, использовав подобный метод достижения победы, следует помнить, что и у противника будут развязаны руки для нанесения адекватного ответного удара. И придётся полководцу, отдавшему роковой приказ, прятаться за десятью кольцами стражников, ожидать яда в каждой тарелке или кинжала убийцы — из каждой тени. В общем, если в относительно мирное время нож, отрава или навет — вполне заурядные способы причинить ущерб оппоненту, то война всё меняет… вводит свои правила, нарушение которых может привести к чему угодно — в том числе, и к бунту среди собственных войск.
То, что задумал арГеммит, по сути, было преступлением. Если планам Вершителя суждено осуществиться (а Ватере подозревал, что арГеммит не просто теоретизирует, а в самом деле готов действовать), то Инталии, Гурану, Индару и, в какой-то степени, Кинтаре предстоит в полном смысле этого слова умыться кровью. По сути, во время Разлома мир раскололся на части не только в прямом, но и в переносном смысле — катастрофа заставила людей разделиться на два противоборствующих лагеря, и чтобы слить их воедино, заставить если и не забыть, то хотя бы на время отбросить старую, как мир, вражду, необходима катастрофа не меньшего… не намного меньшего масштаба.
Мелькнула мысль — а что если Альянсу сохранить нейтралитет в предстоящих событиях? На фоне обескровленного Ордена и изрядно ослабленной Империи, Алый Путь вполне может обрести шанс на возвращение себе былой силы и влияния, занять лидирующее место среди держав Эммера… да, создав собственную державу… Его Величество… нет, скажем, Великий Магистр Арай Первый — так ли уж плохо звучит этот титул? Перед глазами явственно всплыли строки ненаписанной книги: «Только мудрая политика Арая Первого „Прозорливого“, основателя династии Ватере, позволила Альянсу Алого Пути избежать гибели в ходе катастрофы, вызванной преступными действиями правителей Инталии и Гурана, ввергшими государства Эммера в состояние хаоса. Став надеждой и опорой для выживших, Альянс и Великий Магистр дали людям то, что в тот момент было необходимо каждому — справедливые законы, веру в идеалы, мир в доме, цель в жизни…». Ватере ощутил, как где-то в глубине души шевельнулся страх — он боялся не устоять перед соблазном. Мотнув головой, отгоняя дурные мысли, он приподнял бокал, словно салютуя собеседнику.
— Альянс готов поддержать Орден во всех начинаниях.
Метиус несколько мгновений буравил собеседника взглядом, и у Ватере вдруг возникло ощущение, что старый маг видит его, как на ладони. А может, так и было… Затем Вершитель открыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел.
Дверь с грохотом распахнулась. На пороге стояла молодая женщина, пребывающая явно не в духе. Ватере узнал её — леди Рейвен, сегодня утром присутствовавшая на заседании Совета. Та самая, что сумела получить информацию о проникновении в Эммер «проклятья тьмы». Давшая, наряду с покойным Консулом, новый инструмент в руки арГеммита, инструмент опасный, в том числе, и для владельца. Интересно, она сама понимает, что натворила? Догадывается, к чему может привести её безобидный, на первый взгляд, рассказ о событиях многолетней давности?
— В чём дело? — голос арГеммита был холоден. — Кажется, я просил не беспокоить меня… и к тебе, Таша, это также относится.
«Ах, да! — Ватере мысленно усмехнулся, вспоминая, где он раньше слышал имя этой очаровательной брюнетки. — Она давняя протеже Метиуса… хм… вкус у старика есть, это точно. Интересно, её рассказ — истина или сфальсифицированная Вершителем сказка для придания веса записям в пиратском журнале? К примеру, если мне захочется проверить показания свидетеля, найду ли я его живым?»
— Надо поговорить! — рявкнула женщина. — Немедленно! И наедине!
Если бы взгляды могли метать молнии, то обстановка комнаты уже начала бы дымиться. Хотя Ватере и был одним из сильнейших магов современности, в присутствии этой взбешенной кошки он почувствовал себя неуверенно. Кто знает, чем допёк её наставник — но в период выяснения отношений от этой парочки лучше находиться подальше.
— Хм… — судя по выражению лица Метиуса, эскапада брюнетки не произвела на него особого впечатления. — Леди считает, что вправе диктовать мне условия?
— Вправе! — отрезала леди, опуская руку на эфес шпаги. — И ты сам это прекрасно знаешь!
— Я думаю, сегодняшняя наша встреча закончена к полному взаимопониманию, не так ли, мой друг? — Ватере намеренно был многословен, давая возможность женщине слегка остыть, а Метиусу приготовиться к бою. В том, что предстоящая Вершителю беседа не будет мирной словесной пикировкой, можно было не сомневаться. Но, поскольку особой тревоги у хозяина кабинета не наблюдалась, за исход «срочного разговора» опасаться не следовало. — С вашего позволения, я удаляюсь… тяжёлый день, а годы уже не те. К сожалению, мягкая постель всё чаще кажется предпочтительнее бокала хорошего вина и приятной беседы. Но могу ли я просить вас о встрече завтра днём?
