Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц-консорт
Он хмыкнул.
— Да, крепость хороша, только в сады воду таскать замаешься.
— Полагаю, — сказал я, — корни длинные и очень длинные… Я слышал, есть деревья, чьи корни свисают из свода в аду! Потому их плоды такие горькие и смолой пахнут.
Он нахмурился, ощутив неясный намек, но ответить не успел, подбежал один из его рыцарей, сэр Ховард Кастельван, насколько помню, прокричал то ли устрашенно, то ли в восторге:
— Надвигается буря!.. Я таких еще не видел!
В небольшую щель окна видно темнеющее небо, где страшно и резко вспыхивают ветвистые молнии. Гром грохочет с большими интервалами, что значит, гроза еще далеко, но, судя по направлению, идет прямо к нам.
И усиливается, мелькнула тревожная мысль. Вообще‑то в замке не промочит, как и громом не прибьет, но сердце что‑то трусливо дергается, чует, что гроза какая‑то непростая.
Ну да, не парило, не было никаких примет, предвещающих вот такое, я и то знаю насчет низко летающих ласточек и закрывающих все двери муравьев, так что гроза неожиданная, не природная, а это значит…
Молнии становятся все огромнее, ветвистее, как корни исполинского дерева — призрака, а гром уже не раскатывается, а грохочет резко и сильно.
Когда после вспышки почти сразу же раздался удар грома, а потом уже не удар, а сухой треск невероятной мощи, я понял, что гроза подошла к самому замку.
Мы поднялись наверх, в покои герцога на четвертом этаже, подошел еще один соратник Бильярда, помню его по битве в бухте, Глен Силендборг, врывающийся в окно ветер треплет его седые волосы, в глазах восторг.
— Здорово, — сказал он, — люблю!
— Грозу? — спросил я.
— Все мощное, — пояснил он. — Сильных людей, могучих коней, быков…
— Там внизу вроде бы балкон? — спросил я.
— Да, — ответил он, — нужно только спуститься на этаж.
— Не откажу себе в удовольствии, — сказал я.
Он воскликнул:
— Я с вами!
Пока мы все спускались, видели, как чернь мечется с испуганными воплями, животные и недалекие люди всегда страшатся грозы, как чего‑то страшного и могучего, что приходит именно за ними, однако гроза в отличие от лесного пожара или землетрясения позволяет терпеливо и без потерь переждать под любым укрытием…
С балкона открылся величественный и ужасающий вид, словно присутствуем при первом дне творения: в небывало высоком, просто бездонном небе двигаются, как исполинские айсберги, чудовищные тяжелые громады иссиня — черных с пылающими недрами туч, сшибаются, до земли доносится отдаленный громовой удар, а наверху страшно вспыхивает горящий небосвод.
— Такого еще не было!
Туча медленно и как бы неохотно опускается под собственной тяжестью, молнии бьют все ближе, и Силендборг проговорил уже несколько встревоженно:
— Это уже начинает пугать…
— Молнии бьют в сторожевую башню, — заверил я.
Он задрал голову и ответил медленно:
— Не бьют.
Голос его показался мне странным, я тоже задрал голову. Молнии сверкают так часто, что слепят слезящиеся глаза, но теперь и я заметил, что они как бы образовывают перед замком некий уродливый забор, похожий на исполинскую рыбацкую сеть, полыхающую и вспыхивающую каждое мгновение на ином месте, так что нечего и думать, чтобы проскочить в ячейку…
Я не успел понять, почему мне пришла в голову такая мысль, как за спиной послышались торопливые шаги бегущего человека. Это оказался простой стражник, грузный и тяжелый.
Он перешел на шаг и проговорил торжественно, хоть и задыхаясь от быстрых движений:
— Милорд, с той стороны крепости забор из молний… Ох, простите, здесь то же самое!
Стоявший рядом Вирланд повернулся ко мне, в глазах беспокойство начало уступать откровенному страху.
— Это что? Какая‑то западня?
— Вряд ли, — ответил я. — Любую крепость можно взять и проще.
— Тогда почему?
Кастельван пробормотал:
— И кто это затеял?.. Для этого человека, если это все еще человек, одинаково прихлопнуть пару людей, пару комаров или пару королевств…
Молнии слились в сплошной светящийся забор, потом в стену. Я ощутил, как весь замок оказался в неком цилиндре из молний, который вершиной уходит выше облаков, а другая сторона упирается в земное ядро.
Блеск стал таким нестерпимым, что сэры Кастельван и Силендборг зажмурились, потом закрылись рукавами и даже присели к полу, только Вирланд стоял прямо, как утес.
Я некоторое время крепился, затем спрятал лицо за сгибом локтя и прислушивался к злому шипению, где словно мириады гигантских змей разъяренно требуют, чтобы им разрешили растерзать нас и разбросать по песчинке это смешное строение.
Шипение внезапно оборвалось, сквозь черноту на периферии зрения уже не блещет расплавленным серебром, а мы оказались в середине гигантского пожара.
Я осторожно сдвинул руку, взглянул, и сердце остановилось в груди. Мы не в середине пожара, все куда хуже. Мы в самом центре моря из раскаленной лавы, что почему‑то держится за невидимой границей, словно наша крепость, как мелкая игрушка, помещена в стеклянную лампу.
Сэр Кастельван проговорил дрожащим голосом:
— Сэр Ричард, вы здесь?
— Можете открыть глаза, — ответил я. — Только осторожно.
За спиной послышалось «ах» и «ой», а я, перегнувшись через перила, посмотрел вниз, и сердце снова надолго в смертном страхе остановилось в груди.
Глава 15
Замок стоит на вершине бесконечно длинной и тонкой, как игла из камня, скалы посреди бушующего океана расплавленной земли и металла.
Внизу текут огненные реки, оранжевые, желтые и даже белые, на берега выталкивает багровые льдины раскаленного шлака, громоздятся невысокие холмы из сгустков металла, но все это настолько далеко, что глаз отказывается воспринимать расстояние.
Белое лицо сэра Вирланда, по нему скачут красные и багровые блики.
— Мы сейчас рухнем, — прошептал он.
— По замку нельзя ходить, — подтвердил сэр Силендборг угрюмо, — и тем более бегать… Если накренится… ничто нас не удержит.
— Всех дураков не предупредишь, — возразил я. — Народ обезумел от ужаса. Слышите вопли?
Сэр Силендборг сказал мрачно:
— А вы смотрели на небо?
Я тут же взглянул, и сердце затрепыхалось, словно попало на раскаленную сковороду. Сверху тот же океан раскаленной магмы, теперь видно, он неспешно охватывает нас и с боков, так что огромная крепость Аманье оказалась в гигантском пузыре, окруженная молниями, хотя зачем они, если мы и так словно мошка в воздушном пузырьке…
Сердце то и дело замирает в ужасе, хотя пол пока что под нами не качается и даже не подрагивает. Хотя тогда будет поздно, стоит накрениться хоть на дюйм, вся исполинская громада замка соскользнет с этой крохотной площадки, и мы все полетим в огненное море…
