Марина Аромштам - Легенда об Ураульфе, или Три части Белого
Принцесса усмехнулась, уселась на место и откинулась в кресле.
— Что же ты замолчал? Продолжай! Мне интересно.
— Но если мы в будущем не хотим обращаться к кейрэкам, не нужно себя приучать к их помощи в трудное время.
— Ураульф отправил за помощью этого… как его там… Такого шустрого, маленького…
— Тайрэ. Его считают правой рукой Ураульфа. Но до Севера путь неблизкий. И может случиться так, что ему придется вернуться.
— Говори яснее!
— Если что-то, к примеру, случится с младшей сестрицей Коварда… Она такая несчастная. Калека!
— Что кейрэку до Ковардовой сестры?
— Он с ней обручен.
— Ты сказал, сестрица — калека?
Крутиклус состроил жалостливую мину:
— Плешеродцы отгрызли ей ножки.
— Плешеродцы? Местные звери?
— Это не звери, принцесса, — Барлет не сумел удержаться. — Это мерзкие твари. Порождения мертвой плеши.
— Забавно. — У Аллибинды поблескивали глаза. — Потом расспрошу подробней. А этот Тайрэ — не в себе? Раз обручился с калекой?
— В том-то и дело! Он будто бы и не заметил, что девица без ножек. Что тут скажешь? Кейрэк! — Крутиклус удрученно вздохнул. — Кейрэки все видят в превратном свете. Правда, Ковард частенько наезжает в усадьбу. И у него отряд.
— Калека меня не волнует. Если кто-то собирается ее тискать, он сам себя наказал. Из-за кого еще может вернуться кейрэк? — Палец в красной перчатке дернулся. — Нянька? Ради нее он поедет назад?
Крутиклус согласно кивнул.
— Так пусть это будет нянька. Что с ней может случиться?
— Сверхважни, ваш друг — член Совета. Он кое-что понимает.
— Я хочу, чтобы лекарь стал моим личным советником, а не просто членом Совета. — Палец свернулся кольцом. — Что до тебя, Барлет, — Аллибинда кинула презрительный взгляд на охотника, — ты заменишь Тайрэ в конюшне. Но сначала умойся.
Глава десятая
Вальюс хотел сказаться больным и пропустить заседание городского Совета. В последнее время он работал без оглядки на смену светил. От напряжения у сверхмастера ныли руки и плечи, а голова гудела. Раньше такого не было. Видимо, он стареет. И его вдохновение как подбитая птица: машет крыльями, но не взлетает.
Сверхмастер изящных ремесел невесело усмехнулся. Ему не хватает совета. Доброго взгляда, поддержки. Может, чая с вареньем. Или чая со сказкой.
Но вдруг Кетайке опять будет мучить его намеками?.. Все же надо к ней заглянуть. Он обещал Ураульфу. Вот отдохнет немного — и перед сменой светил отправится к Кетайке. А Совет проведут без него. Без Мирче-то проводили!
Сверхмастер надел халат и поплелся к кровати. Но прилечь не успел.
— Важ, вам прислали птицу!
— Кто?
— Не знаю.
— Ладно, читай, что в письме?
«Сверхмастеру Вальюсу надлежит срочно прибыть во дворец. В Совет поступило дело об измене Лосиному острову».
У Вальюса по коже побежали мурашки. Измена? Во время войны? Этого не хватало!
— Важ, вы пойдете? Приготовить вам плащ и шляпу?
— Дай платок для голосования.
Платок привычным движением был заправлен в манжету, и Вальюс тут же почувствовал: там тесновато. Он легонько тряхнул головой, отгоняя дурное предчувствие.
— Важ, и еще вот это.
— Что это?
— Не понимаю. Я нашел на пороге. Мешочек с травой и записка: «Непременно носи с собой». Буквы красиво написаны, на старинный манер. Подпись: «друг». И пахнет приятно.
Вальюс слегка поморщился: что за детские игры! Но мешочек удобно лег ему на ладонь, и сверхмастер, почти не думая, сунул его в карман.
* * *Вальюс явился последним. Зал Совета был полон. Советники не шептались. В воздухе было разлито невнятное напряжение. За сидящими в полутьме (экономят светильники?) поблескивал барельеф. Вальюс взглянул и почувствовал острое недовольство: образ принцессы не добавил прелести изображению. Напротив, вся композиция странно перекосилась и раздражала глаз. Нечего удивляться, работа еще не окончена. Нужно подумать, как восстановить равновесие…
Все смотрели на председателя. Тот старался держаться спокойно, но то и дело вытирал себе лоб — хотя в зале было прохладно.
— Важи, мы начинаем. — Председатель взглянул на присутствующих. — Лосиный остров переживает очень трудное время. На юге идут сражения. Правитель бьется с врагами. В это время, важи, мы должны быть едины — в мыслях, чувствах и взглядах. Даже тень сомнения в правильности происходящего, в действиях Совета или… Или того, кто близок к Правителю… Или того, кто дорог Правителю Ураульфу… — Председатель сглотнул. — Важи! В Совет обратился истец с письмом об опасности острову. В самом сердце столицы вызревает измена… Нам надлежит поддержать истца или его опровергнуть… Это сложное дело, важи. Привести обвиняемую!
Дверь широко отворилась. В залу вошли два огромных стражника из каравана принцессы с саблями наголо. Между ними двигалась небольшая фигурка. Это и есть изменница?
Женщина?
Кетайке!
Вальюс похолодел. Вокруг него зашептались: «Кто-то сошел с ума. Это же няня Правителя! И ее обвиняют?»
Председатель обвел глазами собрание, откашлялся и продолжил:
— Обвинитель — принцесса Угорская, Аллибинда, невеста Правителя.
Шепот мгновенно стих. Над головами сидящих повисла удушливая тишина. Советники вжались в кресла.
Дверь опять распахнулась. Аллибинда скользящей походкой проследовала через зал к указанному ей креслу. Она была очень бледна. Губы печально изогнуты, густые ресницы слиплись. Принцесса недавно плакала? Ее выдавал платочек, стиснутый в левой руке.
Председатель развернулся к принцессе всем телом и учтиво ей поклонился.
— Сверхважни! Клянетесь ли вы ничего не скрывать от Совета?
Глаза потухли в сиреневой тени ресниц. Принцесса слабо кивнула.
— Готовы ли вы признать светила своими свидетелями?
— Пусть для меня одной померкнет солнечный свет. Пусть я не увижу Луну.
Председатель откашлялся:
— Вы обратились в Совет с обвинением. Вы обвинили в измене Кетайке из рода кейрэков.
Принцесса вздохнула.
— Это тяжкое обвинение.
Принцесса склонила головку.
— Кетайке прибыла в страну с Правителем Ураульфом перед войной в предгорьях. Когда кейрэки ушли, она решила остаться. Известно, что Правитель всегда доверял Кетайке.
— Я знаю. Он доверял, — голос принцессы сорвался, глаза набухли слезами. — Он доверял своей няне. Но я все равно решилась. Ради Лосиного острова… и прошу у Совета защиты, — принцесса, кажется, была на грани отчаяния.
