Марина Аромштам - Легенда об Ураульфе, или Три части Белого
А потом кольцо стало мучить принцессу, и она от него отказалась. Стало ясно: чужое кольцо попало к принцессе случайно. Значит, принцесса — не та, за кого себя выдает. Значит, принцесса — не та, за кого ее принимают. Не ее полюбил Правитель и не с ней обручился.
Мгновенная тень испуга на лице Аллибинды заставила няньку смягчиться:
— Тебя обманули, принцесса.
— Ты досказала сказку?
— Тебе надоело слушать?
— Значит, сказке конец. Тогда уходи. Быстрее. Я не хочу тебя видеть.
— Я жалела тебя, принцесса. Но ты погубила Мирче и мастера Краулина. Зачем? Им стало известно то, что ты хочешь скрыть?
— Убирайся отсюда — пока я не рассердилась! — у принцессы сверкнули глаза.
Кетайке не спешила слушаться.
— Я уйду, потерпи. Есть еще один важный вопрос. И от него зависит судьба Ураульфа. И судьба Лосиного острова. Ты пришла через Полупустыню. За твоим караваном пришло ящериное войско. Ящерины жестоки. Им неведома жалость. Они убивают и жгут. Но им не нужны ни земли, ни пленники, ни богатство. Что им нужно, принцесса? Ты обидела Полупустыню?
Наглая нянька хочет от принцессы ответа? Кто — она, и кто — Аллибинда?
— Я сказала тебе, убирайся!
— Ураульф не сможет одолеть ящеринов, если не будет знать, что привело их на остров. Защитники острова могут не устоять…
— Ты забываешься, нянька. Смеешь меня учить! Так я объясню тебе, как говорить с принцессой!
Аллибинда вскочила и сорвала с руки перчатку: змеиный палец раздулся и откинулся перед ударом. Но Кетайке не дрогнула. Даже не удивилась:
— Я знала, что в смерти Мирче повинен змеиный яд. И я почти догадалась, почему ты носишь перчатки.
И Кетайке швырнула под ноги Аллибинды горсть сушеной травы. Змеиный палец дрогнул и безвольно повис.
— От ядовитых змей есть надежное средство — это трава горицвет.
* * *«Не та!»
Аллибинда сидела одна и молча смотрела в зеркало.
Эти глаза необычного цвета в окружении темных ресниц, эти глаза — «не те».
И губы, коснуться которых мечтает любой мужчина, губы — тоже «не те»!
И лебединая шея — тоже «не та».
Принцесса резким движением сдернула ткани с плеч: значит, она «не та»!
Глаза ее потемнели. Губы болезненно сжались.
А «та»? Она чем-то лучше? Ведь они, по словам Кетайке, этой мерзкой няньки кейрэков, как две капли воды похожи?
Крутиклус вошел без стука и тут же вдавился в стенку. Принцесса вяло поправила свое платье.
Этот слизняк боится ее змеиного пальца. Он изойдет слюной, но не двинется с места. Принцессе неинтересно дразнить его красотой.
Окажись здесь кто-то другой — взять, к примеру, охотника, — игра бы ее развлекла.
Охотник! От этой мысли у принцессы внутри потеплело. Но тут же другая мысль — яростная, обжигающая — испепелила первую. Зрачки Аллибинды сузились, дыхание участилось:
— Отыщите Барлета.
* * *Конь не мог бы скакать быстрее. Ящерицы и полевки не успевали убраться с дороги. Пыль вздымалась столбом за спиной спешившего всадника.
Но Барлету казалось, что конь плетется медленнее осла. Он подгонял его плеткой и даже помыслить не мог, чтобы передохнуть.
Сколько раз сменились светила, пока он не видел принцессу? Как он справился с этой мукой?
Правда, он навестил Дракинду, и это его отвлекло. Кожа Дракинды стала еще темнее. Глаза у нее слезились, и она невнятно бурчала, так что он половину не понял:
— Серебристая дочь Ассинды не стала себя спасать. И Юрулла опять проиграла — оказалась бессильной. Кто бы мог усомниться! Зато другая… Другая сделала свое дело — не так, как я ожидала.
А потом сказала, обращаясь к Барлету:
— Считай, Ураульф покойник. Справиться с Полупустыней никому не под силу — даже если он Ураульф! Ты желал ему смерти? Ты своего добился. Мы в расчете с тобой, Барлет. Ступай, привези мне сына! Больше ты ничего от меня не добьешься. То, что случится дальше, — и с тобой, и с Лосиным островом, — Дракинда невольно поежилась, — меня уже не волнует.
Он ругался и угрожал. Дракинда твердила свое: «Мы в расчете. Верни мне сына!»
В этот последний приезд Барлет ничего не добился — никаких обещаний. Но светила сменились семь раз — и принцесса за ним послала.
Принцесса!
Он больше не станет терпеть — бросится к ней и обнимет. Так крепко ее сожмет, чтобы ей стало больно. Она потеряет опору и безвольно обмякнет, подставляя лицо и шею. Он вопьется губами в кожу — так что дрожь побежит волнами. И он больше не будет думать о змеиной пасти под ее левой грудью. Если змея захочет, он скормит ей свою печень.
— Аллибинда!
Барлет не успел опомниться, как ему заломили руки и ударили по ногам, заставляя встать на колени.
— Я не видел тебя слишком долго…
Либ подошла, наклонилась и наотмашь ударила охотника по губам. От удара красная шляпа Барлета слетела на пол.
— Я еле дождался…
Либ ухватила его за волосы, откинула голову и ударила снова — сильнее.
— Я виноват, принцесса… — Барлет сплюнул кровью. — Делай со мной что хочешь…
Новый удар.
— Но я должен видеть тебя… Иначе умру…
— Ты умрешь. Но не сразу. Сначала я прикажу отрезать твой лживый язык. Потом — содрать с тебя кожу. А потом сварить в кипятке. Все это время я буду рядом — наблюдать твои корчи. — Она наклонилась над ним, ударила еще раз, схватила за подбородок и посмотрела в глаза. — Ты явился в мою Угору, притворившись послом Ураульфа. Ты расплескивал лживые речи и притворное восхищение. Как ты смел меня обмануть?
— Я ненавижу… Правителя… — Барлет хрипел, и на губах у него пузырилась кровь. — Но Аллибинда прекрасна… Нет никого… прекрасней… ни на Севере, ни на Юге. Прекрасна… когда спокойна…. И в гневе… тоже прекрасна. В этом я не солгал… и готов служить Аллибинде…
Аллибинда отступила и смотрела с привычной насмешкой. Барлет почувствовал, что стражники чуть ослабили хватку.
— Ну, Крутиклус, что будем делать? Варить или не варить?
— Сверхважни такая шутница. — Крутиклус выдвинулся из-за высокого кресла, в котором Аллибинда принимала своих визитеров. — Не стоит, сверхважни, не стоит слишком сильно журить охотника! Он немного слукавил — выдал себя за посла. Но эта милая хитрость, так сказать, небольшая уловка, послужила важному делу: принцесса здесь, рядом с нами, — Крутиклус растянул в улыбке губы, сияя зубами. — А на Лосином острове главное — красота. Так почему красоте не управлять страною? Теперь, когда Ураульф далеко? Лосиному острову угрожают враги. И не только на юге. Я советник, сверхважни. Как советнику мне известно: внутренние враги гораздо опаснее внешних. Те, что приходят извне, хорошо различимы, намеренья их понятны. Другие же сеют раздоры и внушают сомнения. Городской Совет неслучайно был так суров к отщепенцам. Ведь они усомнились в его правоте и Законах. Теперь же, во время войны, Лосиному острову как никогда нужен строгий порядок. Кто его обеспечит? Принцесса! Она прекрасно умеет управляться с людьми. Но ей требуется поддержка: чтобы следить за страной, недостаточно стражников каравана. И охотники, «красноголовые», как их здесь называют, могут ее поддержать. Кое-кто из них отправился с Ураульфом, но не все, далеко не все. Для многих стать под начало кейрэка — значит нарушить традицию. Традиция — это важно. Наш общий друг Барлет всегда соблюдал традиции. И среди охотников его уважают. — Крутиклус ласково кивнул на Барлета, и тот почувствовал, что ему уже не выкручивают суставы. — Традиция — это то, на чем стоит государство. Нам надо так все устроить, чтобы к концу войны мы не нуждались в кейрэке — ради единства в народе. Хорошо, что сверхважни не стала женой Ураульфа. Когда Ураульф победит, он спокойно уедет на Север — как и хотел. А принцесса останется править.
