Е. Кочешкова - Шут
«Как просто, — думал Шут. — Как неправдоподобно просто. Так не бывает».
Но он лежал на чистой постели и его кормили настоящим мясным бульоном.
Когда он более-менее окреп и выбрался на улицу, там уже вовсю падал снег. Кутаясь в серый монашеский плащ, Шут глазел на оживленную площадь Внутреннего Города. Здесь все было иначе — как будто ярче и больше. И люди казались другими — добрей и интересней.
— Вот ты значит какой… — пышногрудая мать-настоятельница пристально разглядывала его, постукивая по столу длинной деревянной спицей. Шут стоял перед ней посредь большой комнаты, которая обилием книг на полках весьма напоминала библиотеку, и робко поглядывал из-под неровно отросших волос на суровое лицо управительницы храма. В свое время он досыта хлебнул общения с монахами и не испытывал большого желания вновь стать послушником и носить робу. Если его позвали сюда, чтобы предложить именно это, то дело плохо… Обманывать Шут не хотел, равно как и принимать послушнический обет.
Но мать-настоятельница вдруг улыбнулась, будто поняла, о чем он думает.
— Какие же вы, мальчики, глупые, — вздохнула она, — А ну-ка, покажи мне, что ты умеешь.
Шут огляделся в поисках того, чем можно было бы жонглировать, и быстро выбрал несколько вещей. Они были непохожи друг на друга — клубок шерсти, медный кубок, деревянный пресс для бумаг, пустая бутыль — но едва ли монахиня могла оценить умение Шута справляться с разновесными предметами. Несколько минут он позволил им летать, запуская вверх то так, то эдак. А потом отступил вглубь комнаты и, легко встав на руки, продемонстрировал, на что способно его тело, когда его ежедневно питают доброй пищей. Оно было гибким и послушным, и каждое новое движение столь естественно и плавно перетекало в последующее, что казалось, Шут танцует. Привычная ловкость уже почти совсем вернулась, позволив без труда не только изгибаться в немыслимых для обычного человека фигурах, но и делать различные сальто. Основательно войдя во вкус, Шут взлетел на высокий письменный стол настоятельницы и, оттолкнувшись от крепкой дубовой поверхности, кувыркнулся через правое плечо.
Когда он пружинисто приземлился и, чуть отдышавшись, снова осмелился поглядеть на монахиню, то с радостью увидел одобрение в ее глазах.
— Хорош, хорош, чего тут скажешь, — хмыкнула она. — Ох, чует мое сердце, не зря ты к нам попал, сынок. А ну, подойди поближе, — мать-настоятельница ухватила его за рукав и привлекла к своему креслу. — Шут, значит, говоришь… В конце концов, почему бы и нет. Я поговорю с распорядителем. Говорят, дворцовые дамы часто жалуются на скуку. Как знать, как знать… — она задумчиво покивала в такт своим мыслям.
Но вместо распорядителя с Шутом встретился сам принц Руальд. Собственно, Его Высочество зашел в храм, чтобы поставить свечу за здоровье отца, а Шут просто случился рядом. День выдался свободный от служб, и он помогал девочкам-послушницам собирать в пустом храме огарки с высоких кородов, а заодно развлекал их, жонглируя сплюснутыми в комок кусочками воска. Час был утренний, под куполом храма чисто звучали голоса девушек и их заливистый смех. Шут подбрасывал самодельные шарики и почти не глядя, ловил их то сбоку, то под коленом, напевая при этом смешную песенку. Ему давно не было так весело и легко. Возможно, зайди в этот миг кто из старших монахов, попало бы всем — храм ведь, а не трапезная. Но монахи почти все ушли в город — собирать медяки от щедрот добродетельных горожан. И только озабоченный хворбой отца принц Руальд почтил святое место своим присутствием. Но вошел он через боковую дверь, ибо главная была заперта, и остался незамеченным в тени высоких каменных колонн. Шут не знал, как долго стоял Его Высочество, разглядывая миленьких послушниц и его самого. Только в какой-то момент голос принца звонко разнесся по гулкому пространству храма.
— Хорошие у нас молебны! — этот голос не был сердитым, в нем отчетливо звучала смешинка. Руальд шагнул из сумеречной ниши в поток света, струящегося из высоких окон под самым куполом. Шут видел портрет принца в кабинете настоятельницы, а потому сразу понял, кто перед ним. Он машинально поймал все шарики и застыл, восхищенно глядя на наследника престола. Белоснежные волосы Руальда вспыхнули, озаренные солнечным сиянием, яркие блики засверкали на тонком золотом обруче, покрывающем голову, на драгоценных камнях, вплетенных в узор великолепного синего дублета. Его Высочество казался ожившим божеством, сошедшим с картин на стене, воплощенным небесным посланником. Не в силах отвести глаз от Руальда, Шут пытался осознать, как этот блистательный принц мог заметить и пожалеть грязного бродяжку… Что это было, если не чудо?
— Откуда ты, такой смешной? — спросил Его Высочество. Шут робко улыбнулся, не зная, чего ответить. Принц смерил его оценивающим взглядом: — Ну, зовут-то тебя как, забавник?
— Шут…
— Что ты шут, я и так уже понял. Имя твое как?
И он опять смолчал, смущенно разминая в горячих от волнения пальцах восковой комок. Послушницы за его спиной испуганно жались друг к дружке, боясь, что принц сейчас начнет гневаться.
Руальд лишь головой качнул.
— Странный ты, парень. Но мне это нравится, — он шагнул ближе, высокий, широкоплечий, и, взяв Шута за подбородок, поднял его лицо к свету. — Где-то я уже видел тебя…
— У ворот, Ваше Высочество…
— У ворот? — принц недоуменно приподнял бровь.
— Вы… вы сказали стражникам не грузить меня в телегу с отбросами…
Руальд чуть отступив, еще пристальней окинул его взглядом.
— И впрямь, — он потер рукой подбородок. — Не зря, значит. Приходи-ка ты сегодня к ужину в трапезную. Покажешь нам, что еще умеешь. Ты ведь знаешь другие трюки? Или нет?
— Знаю!..
— Вот и приходи.
— Матушка, что мне делать?! — он влетел в кабинет настоятельницы, едва не расшибшись о высокий порог и уронив на пол стопку листов с комода у двери.
— Ох, небесная Мать! Да что случилось? — монахиня изумленно уставилась на него, и спешно стала выбираться из-за стола, где до этого старательно подбивала расходы обители за минувшую неделю. С колен пышнотелой настоятельницы, недовольно муркнув, спрыгнула пятнисто-белая кошка. — Мальчик мой! Тебя кто-то обидел?
— Нет! Нет… Я… Принц… Он…
Настоятельница решительно взяла Шута за плечи и усадила на резную деревянную лавку возле своего стола.
— Ну-ка, угомонись! — она сунула ему чашу с водой. Стукнув о край зубами, Шут сделал пару глотков и вдохнул поглубже.
— Принц позвал меня на ужин. Выступать перед ним, — он вернул чашу настоятельнице и обхватил голову руками. — А у меня ведь даже рубашки нарядной нет. Как я пойду туда, к ним… вот так…
