Наталья Лустина - Нечеловеческие хроники
Молниеносное, смазанное движение застыло кулаком Маркуса возле скулы Дария.
— Бей, я не исчезну. — тихо сказал Дарий, не шелохнувшись.
Маркус вздрогнул, опустил руку и отошел к кушетке, где лежала Моника. Его лицо, сгорбившиеся плечи и словно сжавшееся, внезапно уменьшившееся тело, застывшая поза, выражали безумное горе.
Внезапно в глазах Маркуса промелькнуло что-то безумное.
Очень медленно, словно с трудом оживающая механическая кукла, он стягивал перчатку с руки, после чего дотронулся голой рукой до предплечья Моники, незащищенного ни единым клочком одежды.
Внутренне, я сжалась, представляя какую боль Маркус сейчас должен испытать, так же предполагая увидеть бессознательную судорогу или попытку Моники отстраниться от источника нестерпимой боли, но ничего не произошло!
— Ее нет в теле!
Возглас Маркуса вырвал нас всех из состояния ступора, однако тишину никто не нарушил. В воздухе повис вопрос, который никто не решался высказать вслух.
Для того чтобы «выбить» из тела кого-то из представителей кланов просто «магии» не хватит! Одно дело сознательно «оставить» тело, преследуя определенную цель и «вложить» в сознание механизм возврата и совсем другое, когда это происходит не намеренно! Чтобы ни передала через меня Марта — это обладало колоссальной силой! А самое главное — никто из нас не знал ни где сейчас Моника, ни как ее оттуда «вытащить»!
— Есть предположения? — робко спросила Нинон.
Никто не ответил и даже не пошевелился, все продолжали смотреть на лежащую Монику неотрывно, словно это могло дать хоть какую-то подсказку.
— Нужна петля… — чужим голосом сказал Дарий.
— Что? — выдохнул Маркус.
— Нужна временная петля… это по твоей части. — уточнил Дарий не отрывая взгляда от «брошенного» тела.
— Это очень опасно… — отозвался Маркус таким голосом, словно он был напрочь лишен силы.
Слушать их было более чем странно, слова доносились сквозь еле заметное движение губ на каменных лицах.
— Ты видишь другие варианты?
— Нет… кто пойдет? — Маркус все еще говорил абсолютно бесстрастно, как вдруг встрепенулся, — А ты откуда знаешь о петле?!
Теперь Маркус сверлил взглядом Дария, а мы их двоих.
— Что тебя удивляет? — Дарий действительно был удивлен.
— Это одна из тайн нашего клана!
— Обряд «возрождения» тоже одна из тайн нашего клана… — Дарий горько усмехнулся, — как думаешь, получится?
— И кто за ней направится? Ты?!
Было в словах Маркуса что-то очень уж горькое, вместе с плохо скрываемой иронией, оставляющее отвратительное щемящее чувство в душе и неприятное послевкусье во рту.
— Если ты посчитаешь, что у меня больше шансов на успех, да!
Маркус отстранился, словно отступил от натиска вампира. Их противостояние было похоже на битву, неподвижную, бескровную, но, похоже, завуалированная самообладанием ярость уже готова была прорваться наружу.
— О таком не просят… — тихо и очень четко слова Маркуса резали вату тишины. После чего, словно сдавшись, он рухнул в кресло и замер.
— О чем речь?! — звонкий и требовательный голос Нинон разорвал вновь повисшую тишину и словно по команде, статуи ожили.
Мишель, залпом осушив бокал вина, отошел в дальний угол гостиной, и занялся измерением расстояния от камина до журнального столика, сбивающимся шагом, с ничего не выражающим лицом.
Ревекка, схватив со стола нож, принялась нарезать фрукты в огромной вазе на одинаковые, словно вымеренные кусочки, явно не замечая своих действий.
Я с немалым трудом удерживала в трясущихся руках стакан воды, норовивший вот-вот выскочить, уже вылив половину его содержимого на себя.
Нинон, скрестив руки на груди, ждала ответа на свой вопрос, явно теряя всякое терпение.
— Вы так и будете отмалчиваться?! — не выдержав, гневно заявила она, скользя недобрым взглядом попеременно от Дария к Маркусу.
— Нет, мадам, но лучше, чтобы суть этого процесса объяснил Маркус, т. к. я сам его понимаю очень смутно. — в голосе Дария исчезла ярость.
Маркус вздохнул, словно собираясь с силами и начал объяснять, неестественно спокойным и монотонным голосом:
— Временная петля, это метафора, хотя форма плетения нити судьбы имеет именно такую форму. Эта петля делается между тем, чье прошлое и настоящее необходимо просмотреть и добровольцем, который согласился бестелесно последовать за наблюдаемым. Проблема в том, что Монику надо не только найти, но и вернуть назад в ее тело, а это довольно трудно сделать, учитывая, что тот, кто за ней последует, ничего не может изменить. Влиять на события, происходящие с Моникой, не только запрещено, но, по сути, невозможно.
— А говорить с ней можно? — резко спросила Нинон.
— Да… — Маркус непонимающе смотрел на нее.
— Отправляй меня! — тут же заявила она, направляясь к кушетке на которой лежала Моника.
— Есть еще одна проблема… — вмешался Дарий, — насколько я понимаю, такая петля вызовет серьезное возмущение пространства… Кто еще может проделать подобный фокус, кроме тебя, конечно? — спросил он Маркуса.
— В теории? — криво усмехнулся тот, покачал головой и заявил — Ты прав! Нас обнаружат моментально…
— Вмешательство такого уровня быстро просветит азариев о твоем возвращении и нашем местоположении. — закончил Дарий мысль Маркуса.
— Что может послужить экраном? — в очередной раз вмешалась Нинон.
— Свинец, руда, хорошо изолированное подземелье… у тебя есть камера пыток? — невесело усмехнулся Маркус.
— Почти… — отозвалась Нинон, о чем-то напряженно размышляя. — думаю, что моя лаборатория подойдет.
— Лаборатория? — переспросил Дарий с усмешкой. — Что исследуем?
— При каких условиях мутанты становятся особо циничными! — парировала Нинон, ни на мгновение не отвлекаясь от занимавших ее размышлений.
— Тебя только что обозвали мутантом! — странно хихикнул Маркус.
— Спасибо что разъяснил, а то я никак не мог разобраться, отнести это в разряд комплиментов или оскорблений. — не менее едко отозвался Дарий, продолжая с интересом наблюдать за Нинон, которая, судя по всему, пока не могла решиться открыть больше своих секретов, чем изначально рассчитывала.
Я подошла к Нинон и коснулась ее левой руки, судорожно сжимавшей правое предплечье, от чего правая рука казалась безжизненной плетью.
— Это же Моника… — тихо сказала я.
— Да! — как-то невпопад, воскликнула она, обвела присутствующих уже более осмысленным взглядом и добавила, — Жду всех здесь же, через два часа. Вам надо привести себя в порядок, а мне кое-что обдумать.
