Анастасия Калямина - Волшебство на грани 2
Я решил пройти в большую комнату, в которой, насколько помню, должен был быть камин, кожаный диван, журнальный столик с пятнами кофе, а еще полосатые синие обои с висящими на них фотографиями. Но комната изменилась. Вместо фотографий висела одна большая картина в человеческий рост, на которой изображались три оленя на фоне сияющего солнечными бликами озера. Обои были желтого, как перья только что вылупившегося цыпленка, цвета. И вообще, эта комната была очень светлая и яркая, что с непривычки могут глаза заслезиться. В камине мирно потрескивал огонек, а недалеко от него, посреди комнаты, на месте дивана, стоял огромный дубовый стол, возле которого и расположились все домашние на строгих деревянных стульях. Стол чуть ли не ломился от обилия всяких вкусностей, возглавлял список которых жареный поросёнок с вставленным в рот яблоком.
- А вот и именинник! - воскликнул мой отец, ярко-зеленый пиджак и синий галстук-бабочка смотрелись на нём очень странно. - Прошла голова? Не болит больше?
- Да, прошла, - кивнул я, проходя и занимая один из двух свободных стульев.
Хотя, она до сих пор болела.
- Вот и хорошо! - воскликнул мальчик, который приходился мне братом. У него были угольно-черные волосы до плеч и глаза, как у отца.
Я опустился на один из двух свободных стульев, между братиком и мамой, чувствуя при этом неловкость, словно это были не родные люди, а какие-то чужие, а я всего лишь проходимец.
- Именно в этот день, двадцать второго апреля, ты появился на свет! - воскликнул отец, подняв бокал с белым вином, на очень длинной ножке.
- Вообще-то я двадцать первого... - я удивился, как они могли забыть этот факт, у меня даже в свидетельстве о рождении так написано.
- С тобой всё хорошо? - обратилась ко мне мама, не понимая, что у меня с памятью. - Я прекрасно помню этот день!
- Вы ошибаетесь, - упирался я.
- Нет, даже в документах это занесено. Ты же всегда отмечал свой День Рождения в правильный день, что сейчас стало не так? - ей пришлось повысить тон, мало того, что несколько минут назад у нас произошло недопонимание, оно сейчас только усугублялось.
Отец так и держал бокал поднятым, с недоумением глядя на нас обоих. Мой брат ковырялся вилкой в креветочном салате и не обращал на перепалку внимания.
- Надоело, пусть этот бред прекратится! - буркнул я, резко поднимаясь со стула, всё еще думая, что всё это мне только снится.
- Ты что, специально решил меня довести! - мама чуть не плакала, но сдерживала себя.
- Пожалуйста, тише, - отцу надоело слушать этот скандал. - Все-таки, сегодня у нас праздник, так что, я бы не советовал вам ссориться.
Даже в этом дурацком сне Прохор Мылченко строил из себя миротворца.
Я, насупившись, присел обратно на стул, ожидая тот момент, когда это нелепое сновидение прекратится. Говорят, в таких ситуациях нужно ущипнуть себя как можно больнее, ведь во сне не чувствуешь боли. Враки! Еще как чувствуешь! Так что, это не может служить доказательством.
- Эти девятнадцать лет пролетели для нас с Фолией незаметно. Вот ты уже вырос, учишься в ЧАЛИКУНе на целителя... - Отец, казалось, даже не был расстроен нашей с мамой ссорой.
Как это на целителя? Я же на Физ-Маг поступил и постигаю искусство боевой магии. Ладно, главное, не сказать это вслух, а то они и так на нервах все. Это ведь сон, а в нём все может быть не так, как в настоящем. Впредь не нужно им возражать.
- А кто еще должен прийти? - поинтересовался я, глядя на свободный стул, пытаясь отвлечь родителей от произошедшего недопонимания. Может, у меня есть еще какой-нибудь родственник?
- А разве твоя воображаемая подруга еще не здесь? - удивился отец, отпивая глоток из бокала.
Я даже подавился апельсиновым соком, когда это услышал. Они ведь не считают Карсилину настоящей.
- Прохор, я же просила, без этих твоих выкрутасов! - рассердилась Фолия. - Ему полезней общаться с живыми людьми, а не с выдуманными.
Сейчас мне хотелось встать и уйти. Да, когда же я, наконец, проснусь! Но, голос Карсилины, который раздался у меня в голове, помешал это сделать. "Семён, мы не во сне" - сообщила она.
- Что? Карси? - я даже подскочил на месте от неожиданности и стал озираться вокруг, надеясь увидеть её, но тщетны были эти попытки.
- Теперь, она здесь. - Улыбнулся Прохор Мылченко, улыбаясь моей матери, которая накладывала братику очередную порцию салата.
"Тише, - призвала Карсилина, довольно спокойным тоном, - ты можешь обращаться ко мне мысленно, не обязательно так громко кричать". "Хорошо, - согласился я, - почему ты не можешь быть видимой, как в прошлый раз?". "Потому, что наша битва в овраге тебе приснилась, и там я могла принять хоть какое-то очертание, - пояснила Карси, теперь её тон был раздраженным, она тоже хотела выбраться отсюда, - моё сознание у тебя в голове, забыл?". Конечно, я помнил! Хорошо, всё-таки, что она дала о себе знать, что, хоть и так, но мы можем общаться. Наверное, у меня на лице всплыла дурацкая улыбка, потому что мама потормошила меня за плечо:
- О чем задумался? - спросила она требовательно.
- Да так, - отмахнулся я, в то время как Карси продолжала свою речь: "Это всё - реальность, понимаешь! Альтернативная реальность! - её пугала эта догадка, но поделать с этим Карси ничего не могла, - Твои родители, твой брат, они настоящие. А я мертва на протяжении многих лет! Мне здесь не нравится". Интересно, почему она думает, что это всё реально? Такой бред не может происходить на самом деле.... "Тем не менее, это так! В твоих снах ты можешь меня видеть - в настоящем - нет, - прервала Карси мои мысли. - Хочешь ты этого или нет, но мы здесь застряли".
Услышав это, я побледнел, стало трудно дышать, но я смог взять себя в руки и выровнять дыхание. Родители с беспокойством посмотрели в мою сторону, я смог одарить их натянутой улыбкой, и, поднявшись со стула, собрался выйти из этой душной комнаты, в которой царила напряженная обстановка, она не могла развеяться даже с учетом праздника.
Но тут в комнату вошла Сулитерия, которая несла на подносе белый заварочный чайник. Внешность у девушки была непривычная. Длинные черные косы, пышная чёлка, платье служанки, больше смахивающее на монашеское, подол скрывал простенькие серые туфельки, практически без каблука. Никакого пирсинга на её лице и в помине не было.
От неожиданности я даже сказал:
- Ты что здесь делаешь?
Словно Сулитерия вдруг станет такой, к какой я привык, одумается, и тоже захочет сбежать из этой реальности. Но она, конечно же, не собиралась этого делать. С покорностью служанки, колдунья склонилась передо мной в кротком поклоне, прошептав испуганное:
- Прошу прощения, господин.
