Татьяна Каменская - Эртэ
— Вам ли отказывать? Ах, как жаль, но скоро будет конец нашему пути, а я почти ничего не сказала вам приятного. Примите откровение вашей спутницы. Так вот… что на первое? Что вы мужчина красивый и, обворожительный, а также сексапильный, это не отнять… Что я от вас без ума, и говорю это вам как на духу, это тоже не отнять… Ах, какую я несу чепуху! Но, поверьте, это так приятно, быть рядом с вами. — Кемре кокетливо улыбнувшись, продолжила:- И третье, моя любовь — это такое возвышенное чувство, что иначе и быть не может… М-м-мау… Доктор, а может, плюнуть нам на всё, и махнуть туда, далеко за горизонт, где нет Мага и его даКонов, где не надо тянуть из себя жилы, всем доказывая, что ты вовсе не трёхгорбый верблюд, не химера бессердечная, а современный индивид настоящей человеческой особи, способный на самые истинные и высокие чувства. Ну, так вы согласны? Махнём вместе…
— В Кемре? — улыбнулся доктор.
— А вы безответственный шутник! — укоризненно покачала головой женщина, и её зелёные глаза блеснули ярким изумрудом. — Ну что-же, я понимаю и принимаю вашу шутку. А хотя бы и в Кемре на недельку? Ах, какой там воздух… Кстати! Моё красноречие иссякло. Не моё это дело, но я вас предостерегу и вновь напомню, что кровь человека есть лакомый кусочек для маггутов, и их даКонов, а значит, они своё не упустят, будут преследовать вас до последнего…
Возьмите этот пузырёк с лавандовым маслом, он прекрасно отшибает запах человека. Я удивляюсь, что до сих пор вам всё сходило с рук, и до сих пор вы живы. Вы уже пользовались лавандой? Значит, вы слишком знающий человек. Но предупредить я вас должна. Маг не может вам навредить в полной мере… пока занято ваше сердце. И если вы не откажитесь от любви к одной женщины и не откроете тайну имени другой. Да, и самое прозаическое, не забудьте мазаться маслом. Весьма действенное средство от всех кровососущих, как вампиров… так и комаров…
Кажется, эта женщина совсем не шутит, хотя её глаза затянуты странной поволокой, она словно подглядывает из-под полуприкрытых, невероятно длинных ресниц.
— Что вы так недоверчиво смотрите на меня доктор? Повторяю, три раза в день…
— Можете не повторять. Я запомнил. — усмехнувшись, Сергей Викторович продолжил: — Могу себе представить, эту стаю жаждущих крови вампиров, нападающих на меня…
Отчего на душе вновь так тяжело? Что может причинять боль и тяжесть его сердцу. Значит ли это, что ситуация вновь повторяется? До трёх раз! С третьей попытки должно всё получиться, а иначе…
Опять лавандовое масло! Его резкий, горьковатый, и вместе с тем приятный запах он знает слишком давно. Это запах степей, обжигающих палящим южным солнцем, и тех гор, на склонах которых растут синие цветы из сухого букета, запах которых отбивает свирепым даКонам способность чувствовать кровь… Едва ли удушливая жара и духота, что царит в электричке, пойдут кому — то на пользу. Не удивительно, что Марине стало тогда плохо…
Да-да, это вновь была забитая народом электричка, которая везла его, Марину и Славку в другой конец полуострова на экскурсию. А может быть, наоборот, в самое его сердце…Именно тогда капризничал Славка, Марина плохо себя чувствовала, и спала всю дорогу, а напротив сидел старичок, в белой смешной панаме, с длинной седой бородой, чем-то напомнивший деда Евсея…Опять дед Евсей! Не даёт забыть о себе, старый курилка! Вот разрешится вся эта канитель с Мариной, с её болезнью, возьмут они Славку, да в церковь сходят. Поставят они свечки за упокой деда, которому всё ещё неймётся на том свете, да помолятся, молча, каждый о том, чего не должно быть, и чего каждому хотелось бы иметь…
А ещё, попросят они с сыном перед образами всех святых здоровья, счастья и радости каждому… Здоровья и счастья! Оно никому лишним не будут! Живым нужно живое…
И о чём эта девица так тарахтит противным скрипучим голосом? От неё болят мозги. Она напоминает курицу-наседку, которая всё квохчет и квохчет, мостится и мостится, словно сесть в гнездо хочет, отбрасывая для этого своими крепкими ногами ненужное на пути. Эта девица курицу и напоминает. С чего он решил в какой-то момент, что она похожа на Эртэ, которая, видимо, исчезла навсегда из его жизни, словно это был сон. Просто необычный сон, как и его таинственная незнакомка, его ин…ин…инно…
— Вы что-то мне сказали? Ах, я, кажется, ослышалась, а может мне просто что-то показалось…
Странная женщина по имени Кемре. Какие у неё чистые и наивные глаза. Такие глаза могут быть только у детей, стариков, авантюристов или у полных дур. Две версии отпадают, остаются ещё две. Какая из них лучшая? Едва ли Кемре назовёшь дурой. Она умна и красива. Безусловно, она сможет понравиться Магу, потому-что она не может, не нравится…
Стоп! С какой стати он оправдывается? Просто её непосредственности не будет хватать на этом пути, и ни причём здесь то, что похожа она или нет на ин-но…
— Стоп! — Кемре подняла вверх тонкий палец с замысловатым маникюром, и указала в сторону железной ржавой двери, которая была едва видна в стене полутёмного тонелля.
— Это последняя комната пещеры. Согласитесь доктор, как вы любите это слово, "последнее"! Оно ваше родное, человеческое. В этом слове заложена философская мысль. Последнее замечание нерадивому ученику заставляет его подтянуться в учёбе. И недаром даже спортсмену дают три попытки, и последняя попытка, решающая, порой перечеркивает все последующие. Последнее усилие может вознести человека на олимп успеха и победы, или низвергнуть его во тьму забвения, из которого едва ли хватит сил вновь выкарабкаться…Но об этом мы как — нибудь ещё поболтаем, а пока, займёмся преображением вашего внешнего облика. Итак, вы доктор, будете светлейшим князем Мышкиным…
— Ну почему Мышкиным, а не Орловым или каким-нибудь Соколовым? — фыркнул возмущённо доктор, чем вызвал тихий смех мальчика.
— Знаете, что больше мне по душе, то и на ум идёт! — нравоучительно заметила Кемре. Быть вам Мышкину и всё тут, правда Далв… И ничего не хочу слышать! Итак, начнём с одежды. Значит так, вам эти панталоны случаем не глянулись…
— Что-то вы заковыристо изъясняться начали, многоуважаемая Кемре… с чего бы это?
А в самом деле, и с чего это вдруг ему " глянулись" эти бархатные синие штаны? Да и не только штаны… Доктор с интересом разглядывает комнату, в которой они оказались.
Высокая, светлая, она совсем не напоминает пещеру. Свет льётся со стен, с потолка, струится как дождевой поток по полу, и шумит… шумит. По всей комнате расставлены огромные сундуки, набитые всевозможным тряпьем. Чего тут только нет! Вот старая, застиранная, заношенная, вытянутая по бокам майка с облезлым портретом известного поп-певца, и тут-же блестящая накидка, словно тоже снята с плеч другого певца. А рядом, колышашие на вешалке полупрозрачные рубашки с манжетами и кружевами, и шелковые сорочки с гипюровыми вставками и рюшами, всё ещё источающие запах духов, как дорогих, так и дещевых, перемешанные с резким запахом мужского пота и нафталина. Тут увидишь и солдатские брюки-галифе с массивной деревянной кобурой для нагана, времен Гражданской войны 1918 года, и потрепанная матросская бескозырка, с простреленной ленточкой, что полетела вслед темно-вишнёвому бархатному камзолу, да за белыми короткими панталонами с легкомысленными шелковыми бантами-завязками по низу…
