Юрий Козловский - Код Золотой книги
Я по-прежнему не знал, из какого года они приходят и какие события происходят в их мире. Не знал, чем занимаются там Антон и Катя. Нет, маршал не запрещал мне расспрашивать их. Гипотезы о временных парадоксах – ерунда, объяснил он. Время обладает огромной инерцией, и любая попытка изменить будущее таким экзотическим путем, как, например, не раз описанное в литературе убийство собственного дедушки или устранение родителей злодея мирового масштаба, не даст ровно ничего. Всплеск скоро затихнет, круги на поверхности времени успокоятся. Вместо не родившейся важной исторической личности на свет появится другая, не менее значительная, и развитие истории пойдет прежним путем.
Я не задавал жене и сыну лишних вопросов по другой причине. Просто я боялся раскиснуть. Ни разу в жизни я не менял уже принятого решения, а теперь боялся не выдержать. Случись такое, никто не смог бы меня упрекнуть, в том числе и маршал, но я сам не смог бы жить с таким грузом на душе.
Но – по порядку. После разговора с маршалом я наконец получил долгожданный отпуск вместе с возможностью провести его с Катей не в Центре, хотя я был бы счастлив и этим, а на райском острове посреди океана, где, кроме нас, никого не было. Падре Франциск был настолько щедр, что не стал ограничивать меня сроками.
– Оставайся здесь, сколько сочтешь нужным, – сказал он, выведя меня из пространственного туннеля через расщелину в поросшей диким виноградом скале. – Конечно, в разумных пределах. Когда почувствуешь, что пора, вернешься тем же путем. А передумаешь – живи здесь хоть вечно. Все в твоей воле. Вот тропинка, по которой ты придешь к дому.
Он повернулся и, не прощаясь, исчез в темноте расщелины.
Дом оказался деревянным строением, при взгляде на которое так и напрашивалось название «бунгало». Катя ждала меня на большой веранде у входа, сидя в плетеном кресле-качалке. Не хочу описывать нашу встречу. Эти подробности касаются только нас двоих. Но остров достоин того, чтобы рассказать о нем подробнее. Я не знаю, воды какого океана плещутся о его берега. Честно говоря, это меня не слишком и интересует. Может быть, этого безымянного клочка суши и вовсе нет на Земле, а существует он лишь в искусственной, отделенной от нашего мира пространственно-временной нише, где только и могли встретиться люди из разных времен, я и моя Катерина. Если это так, то неведомым мастерам удалось создать настоящий райский уголок.
Остров был невелик, в первый же день мы с Катей обошли его по периметру и вернулись домой еще засветло. Я быстро убедился, что такого места просто не могло существовать в природе. На острове имелись все климатические зоны, начиная от тропиков по берегам и заканчивая заснеженными склонами невысоких в общем-то гор, возвышающихся в его центре. Тут можно было найти местечко на любой вкус – наполненные жизнью тропические джунгли и сосновые леса с огромным количеством грибов и ягод, горные речки со звенящими водопадами, небольшую степную зону и альпийские луга. Мне даже показалось, что, пожелай я прогуляться по пустыне, в тот же день за ближайшей горой обнаружился бы небольшой кусочек Сахары.
Наше «бунгало» оказалось оборудовано полным набором чудес. Без всяких видимых источников электроэнергии в доме горели светильники и работал холодильник, запас продуктов в котором регулярно пополнял Антон. Даже в знойный тропический полдень во всех четырех комнатах и на большой кухне было прохладно, хотя я не обнаружил и следа кондиционера.
Около дома росли деревья с тропическими плодами, а поднявшись по ведущей в горы тропинке, можно было нарвать сладких груш и любимой мною ароматной антоновки. Тут же росли усыпанные ягодами кусты малины и смородины. Невозможно было сойти с тропинки, не оставляя после себя следы раздавленных ягод земляники и черники. Чуть ли не под каждым деревом целыми семьями росли грибы – белые, подосиновики, маслята… Конечно, я не специалист, но у меня было стойкое убеждение, что все это великолепие ну никак не могло произрастать одновременно и в таком тесном соседстве.
Целыми днями мы с Катей не вылезали из моря и покрылись таким загаром, что издали, наверное, нас можно было принять за темнокожих аборигенов. Экипировавшись обнаруженными в доме ластами, масками и дыхательными трубками, мы ныряли в чудесные коралловые леса, играли с любопытными, доверчивыми, почти ручными дельфинами. А однажды, открыв приглянувшуюся мне двустворчатую раковину, я обнаружил в ней огромную матовую жемчужину, которую тут же подарил Кате.
Иногда по вечерам над островом проносился быстротечный тропический ливень, и мы с Катей прямо в одежде выскакивали под сплошную стену падающей с неба теплой воды. Хотя какая там одежда – шорты да майки…
А вчера утром Антон принес большую сумку, из которой слышалось характерное звяканье, и выставил на стол десяток запечатанных по старинке сургучом литровых бутылок с вином.
– Это подарок от Николая Васильевича Полубояринова, – ответил сын на мой незаданный вопрос. – Старик до сих пор владеет старым виноградником.
Вино оказалось не хуже того, которым ежегодно одаривал меня дед незнакомого мне, еще не родившегося Николая Васильевича, Семен Полубояринов, и я не стал уточнять, кому был предназначен презент. Вряд ли внук предполагал, что я еще жив в его время. Если вообще когда-нибудь слышал про меня. Надо же, внук Семена – и вдруг старик!
Наложив на себя добровольный запрет на любые расспросы, я не имел никаких оснований скрывать от сына события собственной жизни. Потягивая густой темно-красный божественный напиток, я рассказывал о проведенных операциях, о друзьях, о погибшем Мишке. И с грустью думал, что для сына это уже история, дела давно минувших дней. Но слушал он внимательно, не спуская с меня горящих интересом глаз.
После обеда Антон, сославшись на дела, ушел по тропинке к входу в пространственный переход, а Катя прилегла в спальне – у нас вошло в привычку устраивать послеобеденную сиесту. Я уселся в качалку на веранде и, прикрыв глаза, задумался. Вино, сначала подарившее мне блаженное ностальгическое состояние, сыграло со мной злую шутку, вернув мыслями к тому, о чем я старался не вспоминать на этом райском острове…
…После совещания маршал отвел меня в свой кабинет на первом этаже, усадил в удобное кресло и долго расхаживал из угла в угол, не начиная разговор. Я тоже молчал, понимая, что без причины старик не позвал бы меня. Наконец он уселся напротив, посмотрел мне в глаза и сказал:
– Владимир, того, о чем я хочу тебе рассказать, не знает никто. Раньше я не хотел открывать правду и тебе, но потом понял, что скрывать ее от тебя я не имею права. К тому же, если ты примешь мое предложение, твоя осведомленность не будет иметь ровно никакого значения.
