Юрий Дружников - Отец на час
Обзор книги Юрий Дружников - Отец на час
Дружников Юрий
Отец на час
Юрий Дружников
Отец на час
Комедия в двух частях
ДЕЙСТВУЮТ:
ЛАРИСА ЯКОВЛЕВНА, 39
ГРИША, около 16-ти
АНЯ, того же возраста
НИНА ГРИГОРЬЕВНА, 59
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ, 42
БОРОДКИН, 44
ПРОХОЖИЕ
События происходят в Москве.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
Обыкновенная квартира, разве что старомодный письменный стол нарушает современные мебельные стандарты. Да еще ваза на столе, тоже старинная, в ней большие оранжевые кленовые листья.
Утро. НИНА ГРИГОРЬЕВНА, седая, подтянутая, собирается на работу, на ходу доедая завтрак. Входит ЛАРИСА.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Чего ты в такую рань?
ЛАРИСА. У нас на Сахалине уже вечер... Никак не могу привыкнуть к смещению времени.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Гришка спит?
ЛАРИСА. Он-то дрыхнет... Пускай в последний день.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Бред - спать в последний день каникул.
ЛАРИСА. Ты ему тут все лето дохнуть не давала?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Бедная крошка! Скоро паспорт получит, а ты готова его в колясочке возить. Для этого не стоило сюда приезжать.
ЛАРИСА. Ну, знаешь! Сама бомбила меня письмами - одинокая, старая, больная женщина...
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Разве не так? Сколько здоровья мне стоило получить разрешение на вашу прописку!
ЛАРИСА. Одной пропиской сыт не будешь. Если бы Станислав вдруг совершенно неожиданно не предложил мне работу в своей школе... Да известно ли тебе, как это трудно - устроиться в Москве преподавателем литературы?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Представь, известно.
ЛАРИСА. Думала, нам всем троим теперь полегче будет. А ты опять мне жизнь осложнила.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я? Вот новость! Всегда ты усложняла себе сама...
ЛАРИСА. Зачем тогда записала Гришку в ту же школу, в которой буду работать я? Что, в городе - школ мало?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Тише, ребенка разбудишь!
ЛАРИСА. Извини, мама, это привычка. Боюсь, не услышат на последней парте.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Я не на последней парте. И вообще - давай, доченька, без нервов. Это чепуха!
ЛАРИСА. Мои нервы - чепуха?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Те нервы, которыми ты себя сама обматываешь добровольно, как колючей проволокой, - безусловно. Мальчик всегда учился с тобой в одной школе. Можно подумать, сыном учительницы быть грешно.
ЛАРИСА. В одной школе - непросто.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА (смотря на Ларису в упор). А насчет отца? (После паузы.) Когда же когда кончится твое детство? Вместе с Гришкиным?
ЛАРИСА. Глупо сдаваться, стоя на вершине, с которой, как сказал кто-то из мудрых, уже виден конец пути.
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Конец? Что же тогда петь мне? Я в старухи не собираюсь. Что касается нынешних детей, их нянчат до пенсии.
ЛАРИСА. До чьей?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. До их пенсии. (Набивает в огромный портфель вещи, книги.)
ЛАРИСА. Собрания сочинений с собой носишь?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Шутить, моя милая, будешь с завтрашнего дня в классе. Сегодня еще каникулы, отдохни.
ЛАРИСА. Мне уже сегодня в школу надо. А ты когда вернешься?
НИНА ГРИГОРЬЕВНА. Как всегда, около полуночи. Если не улечу в командировку по одному скандальному делу. Но вроде обойдется. Меня теперь жалеть стали. Словом, не ждите, ложитесь спать... (Уходит.)
ЛАРИСА раздвигает шторы, и комнату заливает солнце. Только теперь видно, как Лариса Яковлевна хороша собой. Она поворачивается - в дверях стоит ГРИША в одних трусах. В руках - тяжелая гиря.
ЛАРИСА. Встал, наконец?
ГРИША. Пора привыкать к нагрузке. (Выжимает гирю.)
ЛАРИСА. Небо, как в первый день творенья!
ГРИША. А ты день творенья видела?
ЛАРИСА. Намек женщине на ее возраст?
ГРИША. Вы, Лариса Яковлевна, не женщина. Вы - мать... Бабуля отчалила?
ЛАРИСА. Она тебе нужна?
ГРИША (не сразу). Разговорчик ваш я слышал. Правда, иногда приходилось напрягать уши.
ЛАРИСА. Чепуха, не обращай внимания.
ГРИША. Почему же чепуха, ма? Ты железно права. До каких пор мне быть маменькиным сыночком? Надоело! Я в старой школе устал называть тебя на "вы", а дома на "ты". Вечно соображай, когда говорить "Лариса Яковлевна", когда "мать"... Тут и робот бы перегрелся.
ЛАРИСА. Можешь и на уроке: "Мама, я не выучил!"
ГРИША. Тебе-то ведь тоже противно, когда кто-то думает, будто ты мне пятерочки по блату ставишь? Поэтому и боишься прийти к своему директору с дитятей! А с меня шкуру сдираешь. Повезло в жизни, нечего сказать! У всех матери, как матери, а у меня - училка. Учительница, учительница!.. Знаешь что? Давай не будем говорить в новой школе, что я твой отпрыск!
ЛАРИСА. Обманывать? Кого?
ГРИША. Молчание - не обман. Взаимовыгодные сделки и на международном уровне проходят. Тебе ведь тоже без хвоста лучше! Меньше забот, свобода и независимость. (С намеком.) Красота, кто понимает.
ЛАРИСА. Не унижай себя пошлостью.
ГРИША. Какая же это пошлость? Может, замуж выйдешь... Ну, ладно, ладно, не буду. Но мне-то хватит, наконец, держаться за твою юбку. Факт! Договорились? Слово? Тогда по рукам!
ЛАРИСА. Но и ты, в свою очередь, даешь мне слово: не подводить! Натворишь что-нибудь - сразу поставишь меня в нелепое положение.
ГРИША. Трусиха! Чего всегда боишься?
ЛАРИСА. Ты мужчина, а я слабая женщина...
ГРИША. Слабая? Шутишь!
ЛАРИСА. Имей в виду, раз уж ты сам международные отношения вспомнил. Обязательства, нарушенные одной стороной, освобождают другую, - таков закон.
ГРИША. Законы святы! Значит, с завтрашнего дня ты для меня просто Лариса Яковлевна, одна из многих мучительниц, а я... Зовите меня просто Гришей.
ЛАРИСА. ...Одним из многих мучителей...
ГРИША. Не трусь! У нас, говорят, класс ничего подобрался... В общем, установка ясна?
ЛАРИСА. Ясна, раз ты этого хочешь, но... В любом варианте, впрочем, я делаю большую глупость.
ГРИША (со значением). Не в первый раз!
ЛАРИСА. Это, к сожалению, правда... Но предположим, завтра выяснится, что ты мой сын. Тогда?
ГРИША. Ерунда! Скажешь, что случайно забыла об этом обстоятельстве.
ЛАРИСА. Стало быть, с завтрашнего дня на мои похвалы особенно не рассчитывай.
ГРИША. Вот видишь, Лариса Як... то есть мать! Даже ты меня блатырем считаешь!
ЛАРИСА. Сам в себе разберись. Не маленький. (Начинает собираться.) Ну, я бегу пред светлые очи директора. Купи колбасы, десяток яиц, хлеба.
ГРИША. Стандарт!
ЛАРИСА. Вешалку новую прибей - обещал.
ГРИША (о другом). А ты что обещала - помнишь?
ЛАРИСА. Сравнил тоже!
ГРИША. Слово дала! Осталось три месяца... А может, не будем тянуть?
ЛАРИСА. Нет, Гриша, нет! Подожди... (Поспешно выходит.)
Затемнение.
Кабинет директора школы. На шкафу чучела птиц, рулоны плакатов. За окном парк, новый кинотеатр. Последний день каникул, тишина перед сражением. СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ слегка прихрамывает, носит красивую палку, но на нее почти не опирается. Сейчас он на стремянке, вешает на окно гардины. Звонит телефон.
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (снимает трубку). Привет! Сколько раз говорил себе: пора относиться к явлениям действительности спокойнее. Спо-кой-нее. Особенно учитывая гипертонию. Да, начинаем год. А чего волноваться? Ремонт кое-как закончили, все успели. Осталось натереть полы. И нечего прикидываться стариком. Лучше, когда у директора настроение, как у пятиклассника. Начинаются каникулы - ура! Кончаются... Прощай! (Изображая духовой оркестр, напевает похоронный марш.)
Входит ЛАРИСА.
ЛАРИСА. Извините! Я, кажется, помешала. У вас репетиция?
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (слезая с лестницы и натягивая пиджак, кладет трубку). Угадали. Духового оркестра в школе нет, заменяю в торжественных случаях, Лариса...
ЛАРИСА (поспешно). Яковлевна. Буравская.
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Фамилию, представьте, помню... А без отчества нельзя?
ЛАРИСА. Наверное, уже поздно - без отчества...
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (разглядывая Ларису). И на "ты" уже нельзя?
ЛАРИСА. Надо ли?
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Ладно, так и запомним теперь на всю жизнь.
ЛАРИСА. На всю? Может, и не потребуется... Еще пожалеете, Станислав Петрович.
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Почему?
ЛАРИСА. Ох, Стас, Стас! Зови меня на "ты" и вообще как хочешь. Все не верится... Будто не было этих шестнадцати лет разлуки, и мы снова в одной школе, как на педпрактике. Только я рядовая учительница, а ты - мой директор!
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Да, крашу стены, подтягиваю радиаторы. Что такое в наше время директор? Правая рука завхоза.
ЛАРИСА. А в кино с уроков, как с лекций, не срываешься?
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Помнишь?.. Теперь нет, положение обязывает.
ЛАРИСА. Тяжелый у тебя состав...
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Да уж не легкий: восемьсот двадцать три пассажира... Впрочем, теперь и у тебя...
ЛАРИСА. Мне легче. (Пауза.) Что ты так смотришь?
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Ты совсем не изменилась. Как была первой красавицей в институте...
ЛАРИСА. Изменилась, Стас, очень изменилась... И морщин хватает, и рубцов... на сердце.
СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Когда же мы виделись в последний раз?