Олег Авраменко - Дорога на Тир Минеган
— Вы допускаете большую ошибку, государь.
— Это уж мне решать, лорд Айвар, — отрезал король. — Только мне…
Оставшись один, Имар плотнее закутался в мантию. Его знобило. Но не от холода, к которому он привык, а от мыслей о безвыходности ситуации, в которой оказался, бросив вызов поборникам. Фактически он объявил им войну, хотя и не имел средств для ее ведения. У него не было надежных и преданных сторонников, были лишь ситуативные союзники — королевские чиновники и представители высшей аристократии, стремившиеся ограничить влияние Конгрегации на государственные дела. Однако ни те ни другие не были заинтересованы в изменении системы, позволявшей им держать в послушании простой люд и мелкое дворянство. Также была армия, которая традиционно считалась главной опорой королевской власти. Имар был уверен, что большинство офицеров будут хранить ему верность, даже не соглашаясь с его взглядами, но он понимал, что это все равно ничего не даст. Солдаты и старшины скорее взбунтуются и перебьют своих командиров, чем выступят против поборников — святых людей, защищающих Лахлин от Китрайла…
«А может, мне просто все надоело? — размышлял Имар. — И я, сам того не осознавая, решил послать к черту свою жалкую, опостылевшую жизнь, но напоследок громко хлопнуть дверью, как можно сильнее досадить поборникам, нанести им как можно больший урон. Пусть следующие поколения помнят короля, восставшего против этих нелюдей в алых рясах. И не потому, что не поделил с ними власть, как его предшественники, а потому, что считал их большой бедой для страны. Возможно, мой пример будет вдохновлять людей, когда они — а это обязательно произойдет — наконец прозреют, сгонят всех поборников в одну яму и сожгут их там, как те в течение многих столетий сжигали своих беспомощных жертв…»
А чтобы сделать первый шаг на этом пути, необходимо позаботиться о кузинах ведьмака. Имару нужен был человек, который не сговорится с поборниками, не поддастся на их посулы и угрозы, а заберет из Дворца Святой Веры девочек и увезет их с Лахлина. У него был на примете такой человек, поэтому он приказал разыскать лейтенанта аб Гвыртира, который прибыл по его вызову меньше чем через десять минут.
Двадцатипятилетний Фергас аб Гвыртир до недавнего времени служил в небольшом гарнизоне на восточном побережье и там чуть не попал в серьезную переделку. В прошлом году в городке, где дислоцировалась их рота, поборники разоблачили молодую колдунью по имени Мирне вер Вахавин. Это был тот редкостный случай, когда они ничего не выдумали, у девушки действительно был колдовской дар, еще и неплохо развитый самостоятельными тренировками. При попытке ее задержания она убила двух нападавших, троих тяжело ранила и погибла сама, поэтому разозленным поборникам пришлось удовольствоваться арестом стареньких деда и бабки, с которыми жила Мирне, а также нескольких ее ближайших друзей. На допросе они засвидетельствовали, что девушка собиралась уехать из городка, но сама еще не определилась куда, называла то Хангован, то Таркаррай, то Фланлин — все находились на западном побережье, и там были большие порты. Кроме того, бабка с дедом сообщили, что их внучка тайком встречалась с каким-то военным. Оба были подслеповаты, да и видели того военного лишь издали, в утренних или вечерних сумерках, поэтому не могли ни узнать его, ни хотя бы описать.
Личность тайного возлюбленного колдуньи, с которым она, вне всяких сомнений, собиралась ехать в один из портовых городов и оттуда убежать на Абрад, осталась для поборников неустановленной. И только командир гарнизона, капитан Дармад аб Флахри, догадался, кто это был. За две недели до инцидента с колдуньей к нему обратился прапорщик Фергас аб Гвыртир с рапортом об увольнении с воинской службы по семейным обстоятельствам. А устно объяснил, что его отец тяжело заболел, поэтому он, как старший из сыновей, должен вернуться домой и позаботиться о семье. Капитан аб Флахри не хотел терять молодого офицера, которого очень ценил, и предложил ему бессрочный отпуск, но прапорщик стоял на своем. Командир гарнизона все-таки придержал рапорт, так как рассчитывал, что сможет убедить подчиненного не оставлять службы, а потом произошли все те события, после которых Фергас аб Гвыртир, казалось, совсем позабыл о своем намерении уйти в отставку. А когда капитан известил его, что рапорт отклонен, он отнесся к этому совершенно безразлично и вновь отказался пойти в отпуск — мол, на поверку отцовская болезнь оказалась не такой тяжелой, как все опасались.
Дармад аб Флахри уничтожил рапорт прапорщика аб Гвыртира, однако решил перестраховаться и, чтобы его не обвинили в сокрытии преступления, отправил королю секретную депешу с подробным отчетом обо всем случившемся. Ознакомившись с посланием, Имар некоторое время колебался, подозревая провокацию поборников, но в конце концов издал приказ о переводе Фергаса аб Гвыртира в Хангован, а со временем назначил его в свою охрану и на протяжении года внимательно присматривался, пытаясь понять, как повлияла на него та история. Вне всяких сомнений, молодой офицер знал, что Мирне вер Вахавин была колдуньей, поэтому и собирался убежать вместе с нею на Абрад. Другое дело, как это отразилось на его мировоззрении, переступил ли он через лахлинские суеверия или просто закрывал глаза на греховную сущность своей возлюбленной.
В конце лета Имар почти убедился в том, что прапорщик аб Гвыртир такой же точно вольнодумец, как и он сам, и повысил его в чине, надеясь, что свежеиспеченный лейтенант правильно поймет этот знак и наконец откроется ему. Возможно, через несколько месяцев так бы и произошло, но время для ожиданий уже миновало, так что Имару приходилось делать и следующий шаг. Предложив Фергасу аб Гвыртиру присесть, он спросил:
— Лейтенант, вы что-нибудь слышали о Рехрайнской бойне?
Тот неопределенно покачал головой и произнес:
— Простите, государь?
Такой неопределенный для военного ответ вместо четкого «нет» мог свидетельствовать лишь об одном: он что-то слышал о тех событиях и дает это понять, но не осмеливается сказать «да», пока не выяснит, к чему клонит король.
— Ну, собственно, это очень давняя история, — продолжал Имар. — Вам достаточно знать, что я не хочу ее повторения. Однако есть люди, которые своими необдуманными поступками могут накликать еще большую беду…
Он рассказал лейтенанту о рождении на Лахлине ведьмовской двойни (не пришлось даже объяснять, что это такое), о ведьмаке Бренане аб Грифиде, который прожил тут шестнадцать лет, потом убежал на Абрад, а недавно пытался забрать к себе своих родственников, — и о том, как печально эта попытка закончилась. Когда Имар говорил о помиловании, предложенном верховным поборником для двух младших кузин ведьмака, в зеленых глазах Фергаса промелькнули зловещие молнии, а при известии о том, как Айвар аб Фердох покинул королевский кабинет несолоно хлебавши, лицо лейтенанта, до этого хмуро-непроницаемое, немного прояснилось.
