Ольга Силаева - Драконье лето
— А закончится здесь, — завершил Марек. — Драконы вернутся сюда, чтобы встретить дирижабли. Вельер не захочет лить огонь на город, если этого можно избежать… Как мы будем их останавливать?
Анри удивленно посмотрел на него.
— Ты решил выступить против всех?
— Знаешь ли, я уже не в том возрасте, чтобы хоронить друзей, — огрызнулся Марек. — Все слишком переплелось. Нам нужно сесть и разобраться.
— Сейчас… давайте сначала соберемся, — Эйлин поднесла руки к вискам. — Рик, что ты здесь делаешь?
— Я остался, — просто ответил Эрик Рист.
Анри де Верг отвел глаза. Что он увидел здесь, в роще? Дракона, ковыляющего с перебитым крылом?
— Значит, нас шестеро, — подытожила Эйлин. — Двое магов и двое драконов… и книга Корлина. Что мы можем?
— Я еще не давал согласия… — начал Анри. — Книга Корлина?
— Да, — Эйлин глубоко вздохнула и посмотрела на меня. — Видишь ли…
Я покачал головой:
— Эйлин, подождите. Дайте мне одну минуту.
Анри удивленно посмотрел на меня. Ну да, я же осмелился приказывать его наставнице… Я улыбнулся про себя: еще несколько часов назад я барахтался в огненной паутине, в его власти. А когда-то он победил меня на дуэли…
Спросить бы его: «Анри, ты книжку написать не думаешь? Под чужим именем?» Откажется ведь…
Я тряхнул головой. Что за бред в голову лезет?
Небо еще темнело, ревниво натягивая на себя звездное одеяло. Но скоро рассвет. Совсем скоро.
Я оглядел своих спутников. Эйлин смотрела на меня, сдвинув брови. В глазах Анри я увидел насмешку и вызов… и что-то еще, похожее на смущение. Марек старался не смотреть на Эрика Риста, а Эрик стоял в двух шагах от него, прозрачно-бледный, и комкал в руке пригоршню земли. Лин сидела на земле, не глядя ни на кого. И мы — такие, как сейчас, — хотим победить?
Что бы сделал Корлин на моем месте?
А что бы здесь, сейчас сделал я?
— Никого не удивляет, почему мы так внезапно передумали? — начал я. — Эйлин, вы готовили меня к войне. Анри, ты правая рука Далена. Марек, вы всегда желали победы друзьям. Мы с Эриком… мы мечтали вернуть прошлое. Всю жизнь.
— А маги — отстоять настоящее, — негромко вставила Лин.
— Верно…
Я запнулся. Я терял нить каждую секунду, мысли путались, фразы цеплялись одна за другую. Как объяснить другому, что он чувствует то же, что и я? Что я боюсь его страхов, разделяю его вину, вижу во сне ее грезы? Как тогда сказал мне Вельер? «Хотел бы я залезть в твою голову…»
Дать им понять другого… увидеть его…
Вот оно! Кажется, я понял…
— Верно, — заговорил я громче. — Мы мечтали вернуть прошлое. Маги — отстоять настоящее. Но и прошлое, и настоящее теряет смысл, когда день и ночь думаешь о том, что ты сделал ради будущего. О чужой крови. О своей вине.
Теперь они все смотрели на меня. Даже Лин.
— Я не могу поделиться своей болью. — Я чувствовал, как мой голос становится глухим, мне было трудно продолжать, но я говорил. — Но вы знаете вашу. Анри, ты помнишь, что ты чувствовал сегодня…
— Я сбежал за два часа до полуночи, — усмехнулся он, вытирая лицо. — Я не выдержал.
— Марек, ты не смог убить Вельера…
Эрик Рист обернулся. Бледное лицо вспыхнуло.
— Смог бы, — негромко ответил Марек, покосившись на него. — Не захотел.
— Это одно и то же, — прошептала Лин.
— Эйлин, вы знаете…
— Свою вину, — почти шепотом продолжила она. — Знаю.
Мы говорили все тише и тише, словно боясь, что хоть одно слово да прольется, ускользнет.
— Лин, Корлин не написал тебе ни слова, и ты не знаешь, как с этим жить…
— Он взял мое имя и добавил к своему, — чуть улыбнулась Лин. — Уже немало.
Эрик разжал пальцы. Комья земли беззвучно просыпались на землю.
— Ты это серьезно? — еле слышно спросил он.
— Я — Корлин, — кивнул я. — Буду им… но это неважно. Дирижабли на горизонте, растущее утро, крылья, что вот-вот рассекут воздух с той стороны — вот что имеет значение. Эрик, вы могли бы быть мной. Поверьте, что мы справимся. Поверьте в меня. Поверьте друг в друга. Вы простили Саймона… вы знаете, что это — лишиться самого дорогого…
— Если бы они чувствовали то, что видим мы… знали бы, насколько мы похожи… — Эрик прикрыл глаза.
— Они бы остановились, — прошептала Лин.
— Мы им покажем. — Мой голос окреп, стал сильнее. — Эйлин, вы учили меня зеркальным плоскостям, помните? Драконы знали о них давным-давно. Через них мы черпали силы друг у друга и многократно отражались в зеркалах сами, чувствовали предков в себе, видели свои внутренние глубины. Если маги и драконы суть одно, мы увидим это. И покажем им.
— Это опасно, — Эйлин нахмурилась. — Риск, что мы сожжем друг друга…
— Риск, что они сожгут друг друга!
— Ничто не предопределено, Квентин! ~ Она повысила голос. — Вы не бессмертны!
— Если я умру, значит, мироздание ошибается: я не Корлин, — я пожал плечами. — Но я прав.
Она смотрела не на меня — на Эрика. На пустой рукав…
Она права. Если зеркальные плоскости не подчинятся мне, я разделю его судьбу.
— Квентин, вы не должны, — повторила Эйлин. — У нас Драконлор. Есть ответы…
— Не открывайте книгу! — Мой голос заглушил шум ветра и деревьев. Примолкли даже ранние птицы. — Если вы не верите мне сейчас, как вы поверите Корлину потом?
Тихо. Очень тихо. Пять пар глаз — растерянные, живые, недоумевающие. Но в каждом лице — надежда. «Сделай», «найди», «прими решение». И… кажется… да, даже в глазах Эйлин: «Я с тобой».
— Летят, — вполголоса сказал Анри. — Драконы летят на север.
В сереющем небе, подшитом алой каймой, моргали темные точки.
— Значит, пора, — Эрик выступил вперед. — Квентин, я смогу тебе помочь?
Я покачал головой:
— Нужен маг. Мы должны проверить, что можем читать друг друга.
— Значит, моя очередь, — Эйлин откинула косы за спину. — Давайте… попробуем.
— Да здравствуют детские страхи, подспудная тоска и стыдные мысли, — пробормотал Анри. — Мы же друг другу потом в глаза смотреть не сможем… Кстати, я понадоблюсь?
— Да, но чуть позже, — я обернулся к Эйлин. — Вам нужно время?
— Полминуты, — она с усилием кивнула. — Отдышаться.
— А дирижабли все ближе, — заметил Марек. — Успеете?
Я проследил за его рукой. Цепочка воздушных шаров растянулась на полнеба. Сколько их здесь… Оранжевые, алые, темно-коричневые — и в каждой гондоле маги…
— Мы видели один по дороге в Галавер, — проговорила Лин. — Интересно, он сейчас здесь?
Она стояла совсем близко. Рядом шумели березы — строго, совсем не по-летнему. На некоторых уже совсем не осталось листьев.
