Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим
– Ты очень жестокий, Максим, - тихо сказала девушка. Нельзя так с людьми.
– А как по другому, - вновь вскричал Максим. Они теперь бояться будут! Не на совесть, так хоть на страх!
– Но лучше на совесть.
– Они не понимают совести. То есть доводов о совести. Они понимают страх и боль.
– Признайся, ты много общаешься с уголовщиной?
– Ну почему? Я вообще - то на олимпиаду по математике приехал.
– Я бы скорее подумала - по каким - нибудь боям без правил, -улыбнулась заведующая. Вконец разобиженный непониманием и неблагодарностью подросток не прощаясь, вылетел из кабинетика.
Глава 34
Руководительница сообщила, что в следующий тур из их района вышло четверо, в том числе двое из их школы - он и Татьяна. Поэтому остальных она отвезет, а с утра вновь приедет. За ними же присмотрит Эльвира Николаевна - та женщина, которая была ассистенткой на сегодняшнем туре.
Эльвира разрешила им погулять в пригостинничном сквере - под честное слово, что только до одиннадцати и только в сквере. Поэтому первые звезды они встретили в уютной аллейке под каштанами в аромате буйствующей зелени.
– Вечером не только солнце, но и небо пропадает, - поделилась свом наблюдением Татьяна, глядя не зажигающиеся звезды.
– Нет, все- таки оно вечером только начинается - решил поспорить Максим.
– Ну, конечно, ты редко со мной соглашался, - вздохнула девушка. - Но ты же любил это голубое небо.
– Не знаю, Тань, но что-то меняется во мне. Я все больше люблю эту ночную бесконечность.
– Ты романтик… Кстати, романтик, ты же обещал помочь Коту. Я узнала все, что ты просил.
Напротив угнездилась продвинутая компания из четырех пацанов с одной девчонкой. Толи уже с диско, толи еще до нее. Пацанва была из временного отрезка, когда вдруг ощущаешь себя хозяином жизни, девушка- когда чувствуешь себя владыкой чужих судеб. Правда, ума таким владыкам и хозяевам хватает только на хамство и мелкопакостную уголовщину. Шпана взгромоздилась на парковую скамейку, как и положено в этих стадах - с ногами и затянулась пивом, о чем-то толкуя, гогоча и щедро пересыпая диалоги довольно гадостным матом. Татьяна уже порывалась уйти, но Максим, все еще не остывший он сегодняшних экзекуций, упрямо оставался, ожидая. Ну, должны, ну, не могут они вот так. Надо же поизголяться. И он оказался прав.
– Что-то эти молодые люди напротив мне не нравятся - заявила предводительша, выплевывая жвачку. - Эй, идите сюда! - скомандовала она.
Татьяна было дернулась подниматься, но Максим, положа ладонь ей на руку, заставил сидеть.
– Я кому там говорю - повысила голос местная микрокоролева.
– Думаю, завтра после обеда я этот вопрос порешаю, - завершил с Татьяной тему разговора Макстим.
– Они что? - искренне удивилась королева. Ребята, это же хамство. Будем учить. Ну-ка, сюда их.
В предвкушении спектакля двое из четырех оруженосцев подошли к наглеющей у них на глазах парочке.
– Ну-ка быстренько прыгнули к Марго - предложил один из них, выпячивающий плечи типа качка. - Она желает с вами познакомиться.
– Это к той курице на насесте? - удивился Максим. - Рад бы, но я с девушкой.
– Ты не понял? - замахнулся качек. Но тут же безвольно отпустил руку и замолчал. Второй зазывала, покосившись на дружка, пожал плечами и схватив незнакомца за ворот рубахи, попытался поднять. Для этого пришлось согнуться, и в таком положении он, взвыв, плюхнулся на скамейку.
– Да что они там возятся? Двух гнид притянуть не могут? Ну- ка подойдем! - компания сверзилась со скамейки и приблизилась к парочке.
– Когда я говорю идти, надо идти! - еще не разобравшись в происшедшем властно объясняла она свое мировоззрение. - А кто не понимает, тому объясняют самыми эффективными методами.
– Это какими? - поинтересовался все еще сидевший на скамейке Максим.
– Болевыми, дружок, болевыми. Тебе- по зубам, ей- она кивнула на Татьяну - по заднице. Хотя какая там… А вы…что? - наконец, обратила она внимание на двух своих слуг.
– Что-то им поплохело - объяснил Максим.
– Гриб, ты что? Валет, а ты? - теребила она "поплохевших". Ну, вы пока этих вежливости поучите! - кивнула она двум оставшимся, продолжая теребить выбывших из строя. Те уже оба сидели на скамейке - Гриб- качок, что-то шепча и разглядывая повисшие плетями руки, Валет - все также согнувшись и тоже что- то шлепая губами.
– Ну, что? Хамишь? - здоровый бугай из оставшихся решил разом сломать нахала и изо всех сил врезал сидящему ногой, нацеливаясь в лицо. Черт его знает почему, но удар пришелся совсем в другое место - между ног дружку, схватившему за руку Татьяну. После этого из исполнителей остался дееспособным только бугай. Но и он, охнув, схватился за ногу и осел возле скамейки.
– Вот теперь можно и познакомиться, - поднялся Максим.
– Да пошел ты, козел - рванулась было бежать Марго. Но через несколько шагов тоже уселась на землю, недоуменно разглядывая отказавшие ноги.
– А говорите, "Марго", "Марго". Обыкновенная… ладно. Говоришь, лучше всего доходит боль? Хорошо… Так, хлопцы. Поучите вежливости вашу королеву. Тем самым доходчивым методом. Вот у тебя, Гриб, - ремень хороший. Ударов по пять. Каждый. По этому самому месту. По голенькому. У нее как раз оно для этого созрело. Когда выполните- все пройдет. Но воспитывать от души. Иначе останетесь, как сейчас. Вопросы есть? Что? Говори - разрешил он дергающему головой Грибу.
– Как же я… Если у меня руки…
– Ах, да. Ладно. Действуй. Левой. - И тотчас же качек начал левой рукой потирать правую.
– Теперь всем - продолжал командовать юноша. После каждого мата или оскорбления - неделя немоты. До гроба. То, что с вами сейчас, будет возвращаться каждый раз при повторениях сегодняшнего. Ясно?
– А как же ее? Эти не ходят, она тоже, у меня - только одна рука?
– Ваши проблемы. Или ты качался только зубы выбивать? А ты - обратился Макс к перекосившейся от страха Марго - хорошенько всё прочувствуешь. Потом ноги пройдут. До того, пока опять не станешь… плохо себя вести. Тогда ноги откажут насовсем. Станешь калечкой. Теперь пошли, - подал он руку обмершей Татьяне. - На балконе все- таки привычнее.
На балконе он вновь любовался луной, впитывая ее холодные струи, а девушка приходила в себя.
– Двадцать ударов ремнем. Она же может не выдержать - нарушила, наконец, молчание девушка.
– Выдержит. У нее этот…как Райкин говорил, "объект воспитания" ого-го.
– Ты, оказывается, жестокий.
– Жизнь такая, Танюша.
– Не говори так. Какая я тебе "Танюша" - вспылила вдруг одноклассница.
– Ну, не Мышонком же мне тебя называть, - поддел он подружку Котовым обращением.
