Галина Гончарова - Тайяна. Вырваться на свободу
— Благородный траши все‑таки…
— Свидетели. И улики. А если он еще и сам признается…
— Зачем ему себя оговаривать?
— А это и не оговор. Он сам скажет чистую правду. Да и королю, поверьте, сей молодой человек давно поперек горла стоит.
— Вашими устами, лойрио.
— а вы проверьте. Если король сможет, не вызывая шума и возмущения, упрятать мерзавца на каторгу или хотя бы заточить под арест — он будет вам только благодарен.
Будет‑то будет. А если нет?
Король же…
Уламывать градоправителя пришлось часа два — и Гарт так вспотел за это время, словно на нем верхом ездили.
А в Храме….
Ох, Гарт бы согласился три поля вспахать, лишь бы не уламывать храмовников. Но — надо. И в итоге все утряслось. Десяток человек из личных солдат градоправителя, не городской стражи, а своих, верных, прибыл в поместье Гарта, сам градоправитель обещал быть к ужину… оставалось обеспечить еще одного 'виновника торжества'.
* * *— Думаешь, приедет?
— Уверена.
Аэлена поморщилась. Прикинула к себе голубое платье, отложила, достала желтое.
— Как ты думаешь, какое лучше?
— Вот это.
Яна коснулась винно — красного атласа. Благородная ткань переливалась под лучами солнца. Но и вечером, в свете свечей, она будет великолепна.
— А не слишком роскошно?
— В самый раз. Оставь человеку хорошие воспоминания перед каторгой.
— Ты злая…
— А ты добрая?
— конечно. Я бы ему голову оторвала, чтобы не мучился… мразь!
Аэлена поморщилась. Они прекрасно понимали, что Диолату донесут о возвращении Алинара. А потому…
К трайши улетело письмо.
Аэлена писала, что муж вернулся — и заявил ей о разводе. А потому ей очень нужен совет и помощь. Гарт сегодня‑де поедет уговаривать супруга, а она останется в его поместье. Поэтому, если трайши соблаговолит….
Мог бы и не приехать. Но женщины понимали, что у него земля под ногами горит. Если в ближайшее время он не получит наследство Вильтена, уезжать придется с пустыми руками, а это — плохо. Работать‑то благородный трайши не умеет. Вообще никак. Только хвост распускать.
А кушать хочет три раза в день. Нестыковка….
— Давай тебе тоже подберем платье?
— Не — а. Я лучше в своем…
— Яна!
— Я — нархи — ро. То есть нечто вне вашей человеческой власти. И это надо подчеркнуть.
Аэлена пожала плечами.
— И чем тебе помешает платье?
— У меня же крылья. Я буду выглядеть горбатой в вашей одежде.
— Я исправлю…
— не надо. Давай лучше займемся тобой.
Аэлена коснулась пальцами темной переливающейся ткани.
— Ох, Яна. А если не получится?
— Если ты справишься — все получится.
— А если нет?
Яна ухмыльнулась.
— Есть у меня пара идей…
* * *Алинар ругался и протестовал, но женщины уперлись. В результате — вошедшего в дом Диолата встретили слуги — и проводили со всеми почестями в небольшой будуар.
Аэлена стояла у окна. На звук шагов она обернулась — и трайши только присвистнул.
А ведь может, когда захочет!
При других встречах Аэлена была в рабочей одежду художницы — попроще, чтобы и двигаться удобно, и испачкать не жалко, да и перед кем хвост распускать?
Сейчас же…
Благородная ткань облегала сильное крепкое тело, на шее и в ушах тревожными огнями горели рубины, волосы были тщательно уложены, глаза сияли странным светом в вечернем полусумраке.
— Аэлена, ты великолепна!
Диолат говорил почти искренне. Да уж, с такой и в постель можно лечь. Если красивая! Это вам не художница, с вечно измазанными в краске руками, это — лайри!
Такую и в свет вывести можно. Старовата она, конечно, но деньги обладают потрясающим омолаживающим эффектом.
— Благодарю, Диолат.
— Когда‑то ты звала меня иначе.
— Когда‑то все было совершенно иначе… Лист. А сейчас мы стали старше…
Аэлена смотрела спокойно. Диолат вскинул брови.
— Ты помнишь.
— Я все помню. И ту женщину тоже…
— Я был молод и глуп. Знаешь, если бы это случилось сейчас — я ни на кого бы тебя не променял.
— А муж вот так не думает… Как от тебя приятно пахнет…
— Твой муж — дурак! Он просто не может оценить своего счастья.
Диолат осторожно взял женщину за руку, начал гладить большим пальцем ее ладонь, чуть притягивая Аэлену ближе к себе. Женщина запрокинула голову, длинные ресницы скрыли глаза.
— Он мне изменил.
— он тебя не стоит. Если бы мы тогда остались вместе…
Вторая рука легла на талию женщины.
— И что бы было тогда?
— Мы бы жили сейчас вместе. У нас были бы дети…. твои дети были бы нашими.
— Этого не случилось. И никогда не случится.
В голосе Аэлены звучала искренняя мука. Тоска, боль по несбывшемуся — это ранит. Только вспомни — и все откроется заново.
— Мы живы, а значит, все еще можно исправить.
— Что — можно, Лист? Что можно?!
— Мы можем еще быть счастливы вместе…
— Лист, я замужем.
Аэлена уткнула лицо в грудь мужчины, голос ее звучал глухо.
— И что? Уедем со мной?!
— а мои дети?!
— А где они сейчас?
— Мальчики с мужем. Аира здесь…
— Давай заберем Аиру и уедем!
— а малыши?
— Чуть позже я найду способ забрать и их, — Диолат чувствовал дрожь женского тела в своих руках, чувствовал ее покорность и шел напролом. Пальцы сминали атлас, глаза горели… — Тебя здесь ничто не держит, любимая. Мир открыт перед нами! Уедем в другую страну, нас не найдут там! Ты будешь рисовать, я буду любить тебя и твою дочку…
— На что мы будем жить?
— у меня есть кое — какие сбережения. Аэлена, не стоит об этом думать! Мир велик, мы будем вместе. Остальное неважно.
— И наследство Вильтена?
Аэоена резко отстранилась. Диолат дернулся, вгляделся в ее лицо.
— что?!
— Я от него отказалась.
— Ты… знаешь?!
— А мне вот интересно, трайши, а откуда вы об этом знаете?
Будуар оказался обманкой. За портьерой стояло несколько человек — и впереди лойрио Эрен. Градоправитель.
— Руки от моей жены убери. — Алинар сделал шаг вперед и Аэлена бросилась ему на грудь. Диоолат был так ошарашен, что выпустил ее без сопротивления.
— Он опять с чем‑то…
— Тут травяной состав. Ааша!
Волчица одним прыжком преодолела расстояние до трайши Диолата, щелкнула клыками и рыкнула. Трайши дернулся. Тайяна подошла поближе и втянула ноздрями воздух.
— Так. Папоротник, лимон, рута, лаванда — это из растительных компонентов. Я бы предположила слабое приворотное зелье, плюс еще что‑нибудь на крови.
