Царь девяти драконов (СИ) - Марков Павел Сергеевич

Лучники истратили весь свой запас. Они молча смотрели на демона, нависшего над ними. И воины Лаоху не посрамили память предков. Когда лед сковал тела, ни один мускул не дрогнул на их лицах.

Ван гордо прошагал через весь зал. К стене, на которой был изображен лик рычащего тигра. Поднялся на возвышение и сел на трон. Обхватил пальцами подлокотники. Лаоху был бледным, но взгляд оставался полным решимости встретить свою судьбу. Грудь высоко поднималась под доспехом. Повелитель видел, как стремительно покрываются инеем двери зала приемов. Как трещит дерево под натиском мороза. Пар клубами валил изо рта…

— Поджигай, — гордо и властно велел он последнему стражнику, и тот бросил факел в заранее заготовленный костер.

Дворец содрогнулся. Крыша разломилась пополам, и ван вновь увидел ледяной взгляд. Увидел, как в пасти зарождается струя. Но Лаоху не двинулся с места. Лишь крепче ухватил руками подлокотники трона. Поднял голову и бесстрашно посмотрел Башэ прямо в глаза. Он так и остался сидеть. На месте, приобретенном им по праву силы. Даже тогда, когда мороз превратил его в безжизненное изваяние. И лик тигра, покрытый инеем, взирал со стены позади.

***

Страшный грохот заставил Шанкара остановиться, когда он пробирался сквозь обломки одного из знатных домов. Охотник посмотрел туда, откуда исходил звук. Дворца вана больше не было, а на его месте, в последних лучах уходящего дня, высилось нечто… жуткое… неописуемое… оглушительный рев содрогнул руины Хучена. Едва не повалил с ног. В воздухе рядом с огромной мордой летали искры и остатки от пламени огня. В их свете было видно, как зубастая пасть словно плавится от горячего жара. Стекает вниз, подобно топленому молоку. А из тела торчат горящие обломки…

Шанкар прикрыл уши руками и зажмурился. А когда рискнул поднять веки, в той стороне уже никого не было. Через миг ему почудилось, что он слышит треск. Напоминающий то, если бы кто-то разом разбил тысячу глиняных кувшинов. Затем все стихло. Мертвые руины стали окутывать сумрак и тишина. Плотным одеялом непроглядной ночи. Лишь слабые предсмертные стоны разрывали сгустившуюся мглу…

«Снова… я снова среди мертвого города…».

Тяжело дыша, Шанкар продолжил путь. Ноги дрожали, сердце билось, как бешеное. Охотник еще не оправился от того, что увидел перед восточными воротами. Скорбь и чувство вины, словно голодный червь, грызли душу изнутри. Он не оправился…, но уже боялся, что не найдет Абхе. Или обнаружит ее остывающий труп. И тогда… он поклялся… тогда он просто перережет себе горло.

Вот снова впереди показался знакомый сад. Только теперь он не встречал терпким запахом лотоса и сладким ароматом сливы. Оттуда пахло смертью, гарью и разрушением. Поравнявшись с круглым проходом, Шанкар бросил мимолетный взгляд внутрь. Дерево, под которым сидела Сюин, сломалось пополам. Самой девушки не было видно. Крышу дома сорвало, а обломки разметало по округе. Трава и руины стояли, опаленные огнем. Но пламя больше не поднималось к темнеющему небу. Его словно затушило неведомой силой.

«Разрушения и смерть… как в прошлом… как в том видении… все повторяется… разрушения и смерть».

Охотник хотел пойти поискать свою бывшую спасительницу, вдруг она еще жива, но в последний миг передумал. Да, это было подло и низко. Но Абхе оказалась дороже всего на свете. Он не может потерять и ее. А если потеряет… ничто уже не станет держать его на бренной земле.

Спустя секундную заминку, он двинулся дальше. Тишина, такая неестественная и звенящая после оглушительного грохота и воплей, давила на душу и сознание. Безмолвие было полным. Стихли стоны и плач. Только руины да мертвецы на улицах. А сам Шанкар — словно неупокоенный призрак…

«Неупокоенный… надо предать Карана земле… и Кали… я обещал…».

Впереди показался заветный проулок. Охотник прищурился и в полутьме сумел разглядеть Абхе. Она сидела на том же месте, прислонившись к остаткам стены и обхватив больную ногу руками. Глаза девушки были закрыты. Отсюда Шанкару показалось, что она не дышит.

«Нет… нет-нет-нет-нет!».

Он ускорил шаг. Дыхание снова стало хриплым. Пар больше не срывался с уст, но охотник этого даже не заметил. Когда до цели оставалось всего несколько шагов, он не выдержал и сипло позвал.

— Абхе! — закашлялся, дыхание вовсе перехватило, к горлу подступила паника.

Она не ответила.

— О, боги, нет!

Он упал перед ней на колени. Силы, телесные и духовные, окончательно покинули его.

— Абхе.

Он провел ладонью по ее волосам… по щеке… как Карану…

«Богиня-мать, не смей, не смей забирать ее у меня!».

— Абхе…

…она открыла глаза.

С уст Шанкара сорвался хрип облегчения. Он подался вперед и нежно, аккуратно обнял ее.

— Я просто устала, — услышал он ее тихий голос, — очень устала.

— Знаю, — прошептал охотник, — скоро все кончится… обещаю, скоро все кончится. Я вынесу тебя отсюда.

Он почувствовал ее вялые прикасновения на своих плечах.

— Где… — Абхе кашлянула, в горле пересохло от недостатка воды, ее снова лихорадило, — где Каран? Ты… ты его где-то спрятал, да?

Шанкар отстранился и отвел взгляд. Дыхание участилось.

— Что? — прошептала она. — В чем дело? Шанкар, в чем дело?! Посмотри на меня! Шанкар... почему ты не смотришь на меня?! — ее голос сорвался на крик. — Где Каран?!

Охотник все отводил взгляд. Молчал. И лишь дыхание становилось все учащенней и учащенней.

Их окутала тишина. Тишина мертвого города… А затем ее нарушил душераздирающий женский крик. И никто не пытался его заглушить.

***

Шанкар медленно расправил оставшиеся комки земли. Солнце встречало их рассветом. Слабый ветерок шуршал листьями рощи над гловами. Абхе сидела рядом, прислонившись спиной к тонкому деревцу. Тени играли на изможденных и усталых лицах. В зеленой листве заливались пением птицы. Вокруг стояли покой и умиротворение… если не считать страшных руин в нескольких шагах позади. Охотник сжал перепачканные в земле руки в кулаки. Абхе следила за ним взглядом, в котором сквозила пустота…

Они провели ночь в мертвом городе. Плохо спали и постоянно прислушивались к могильному безмолвию. Все было тихо. И эта тишина была даже хуже самого громкого рева чудовища. А остатки домов нависали над ними мрачными силуэтами, будто призраки мертвых… мертвых, что было немало на улицах Хучена. Перед рассветом охотник нашел немного еды и воды среди развалин. Повезло. Несколько бурдюков и мешок риса остались целыми. Кто-то из знатных горожан припас на всякий случай, но не успел воспользоваться. Лихорадка Абхе отсутпила, но девушка была по-прежнему слаба и не могла ходить. Любое движение вызывало в ноге сильную боль. Шанкару приходилось ее нести. Среди руин и улиц, заполненных трупами, это было нелегко. К тому же охотник оказался истощен за последние дни. А страшный удар от гибели Карана оставил неизгладимый шрам на душе… Вот и сейчас он смотрел на влажную почву… и не в силах был шевельнутся. Листва шуршала над головой, в кронах пели птицы. Тени играли на лице… А он не хотел шевелиться.

— Помнишь? — тихо спросила Абхе.

— Что? — Шанкар вздрогнул и посмотрел на нее взглядом, полным скорби.

— Что ты сказал мне, когда мы покинули долину Сарасвати?

Охотник нахмурился и потупил взор. Выждал пару мгновений. Прошептал.

— Пора двигаться дальше.

— Правильно, — глаза Абхе прояснились, но на них выступили слезы, — пора двигаться дальше.

У Шанкара закололо под сердцем. Он шумно вдохнул и выдохнул. Но девушка была права.

— Дальше… Я видел дальше по дороге деревню, — глухо молвил он, — поищем там телегу и… спустимся к реке. Возьмем плот или лодку. Вернемся в Сычжуан, а там видно будет.

— Зачем нам туда возвращаться?

— Похоронить Кали… я обещал.

— А, — отрешенно бросила она и отвернулась.