Царь девяти драконов (СИ) - Марков Павел Сергеевич

Лаоху не стал следить, чем все это закончится. Ван понял, что зажглась надежда. Надежда спасти хотя бы тех, кто был ему дорог. Но оставалось мало времени. Он продолжил бег вниз, перепрыгивая через ступеньки. Слегка запыхавшись, спустя пару минут добрался-таки до подножия. Быстро огляделся. Верная стража загораживала проход внутрь дворца. Ван невольно подумал, насколько же ничтожно выглядит эта попытка.

«Но они хотя бы не сбежали…».

— Верные бойцы! — крикнул он. Несколько из них тут же обернулись на зов. — Мне нужны несколько славных воинов! — и махнул клинком.

Добровольцы нашлись незамедлительно. Уже через миг перед Лаоху почтительно склонились четверо — трое в тигриных шкурах и один — в волчьей. Лица бледны, глаза полны страха…, но они все еще здесь.

«Огонь… последняя надежда на огонь…».

— Идите на склад и принесите весь бамбук, что остался! Добавьте еще костров вокруг дворца! — он помедлил, а затем добавил. — И еще один в зал приемов. Да побольше! Разожгите огонь повсюду! Где только можно! Немедленно! И лучников на крышу!

Воины быстро склонились и тут же ринулись выполнять приказ, каким бы безумным он ни казался. В этом хаосе паники и смерти уже ничто не казалось безумным.

Лаоху устремился в сад. Молнией проскочил через лунные ворота и побежал по знакомой тропинке. Камешки громко хрустели под сандалиями. Тихо бряцал доспех. Острый взор спешно оббегал пруды, цветы лотоса, пионы и фруктовые деревья… оббегал в поисках них. Он нашел их под сенью той же сливы, что и всегда. Мэйфан прижимала детей к груди, обхватив руками. Ван видел, как дрожат ее пальцы. Лицо, покрытое белилами, казалось бледнее, нежели обычно.

— Идем! — на ходу бросил Повелитель.

— Муж мой, что происходит?! — истерически воскликнула супруга, но он не дал ей поддаться панике.

— Я сказал, идем!

Та, продолжая всхлипывать, подчинилась. Поднялась на трясущихся ногах. Лаоху увидел, как напуганы дети. Сердце дрогнуло от страха и отчаяния, но он не позволил этим чувствам завладеть собой. Нет, только не сейчас. Не при них.

Ван заставил себя улыбнуться:

— Смелее. Покажите предкам, что вы крепки духом!

Сын нашел силы кивнуть. Дочь же с трудом стояла на ногах. По ее бледным округлым щекам текли слезы. Лаоху схватил ее на руки и двинулся к выходу.

***

Когда дома знати по левую руку стали разваливаться, как игрушки из песка, Шанкар все равно не сбавил хода. Обломки летели под ноги и над головой. Норовили пронзить острыми краями. Лед бежал по земле тонкими струйками. Иней хрустел под сандалиями. С главной улицы доносился дикий вой вперемешку с воплями боли и отчаяния. Охотник не слышал собственного дыхания. Не чувствовал биения своего сердца. Лишь пар вырывался у него изо рта. Он продолжал свой отчаянный бег. Бег к восточным воротам. И молил Богиню-мать, чтобы прибыть вовремя.

Внезапно со стороны улицы к крикам и грохоту добавились хлопки. Сильные и громкие, они смешались с общим хаотичным гулом. Охотник даже замедлил бег и поднял взор. Дым повалил к небу, смешавшись с язычками пламени. Город, превращавшийся в руины, начал охватывать пожар.

«Как в том видении… как много лет назад… все… все повторяется… нужно спешить!».

Дикий вой ударил по ушам буквально в нескольких шагах. Шанкар едва устоял на ногах. Очередной громкий хлопок, треснула слева стена.

Крыша, напоминавшая перевернутое дно лодки, рухнула прямо перед охотником. Еще секунда — и он оказался бы погребен под нею. Тяжело дыша, Шанкар стал оббегать внезапное препятствие, внутри весь сгорая от нетерпения.

Мысли подгоняли его, как трость быка. Подгоняли без устали несмотря на то, что ступни давно уже налились свинцом. В воздухе витал запах гари, крови и смерти.

«Быстрее! Быстрее! Быстрее!».

Оббежав крышу, он увидел под ней женщину, прижимавшую к груди ребенка. Обоих пронзило острым куском дерева. Взгляд задержался на картине разрушения всего миг. Жалость кольнула под бешено стучащим сердцем. Но потом Шанкар вспомнил о Каране. Рука сильнее вцепилась в рукоятку кинжала. Он побежал дальше. Все дальше и дальше. Пока наконец не увидел просвет. В стене одного из знатных домов зияла огромная дыра с рваными краями. Дыра, оставленная лапой чудовища. Охотник остановился и прислушался. С запада и севера продолжали долетать звуки рушащихся зданий, вопли и стоны. Вновь этот стрвшный звук, когда ледяная статуя разлетается вдребезги. Здесь же все было тихо. И эта тишина била по ушам сильнее самого громогласного рыка. Было в наступившем безмолвии нечто потустороннее… дикое…

Хрипло дыша, выпуская пар, Шанкар нырнул в зияющий жуткий пролом. Пересек остатки некогда цветущего сада. Пруд оказался засыпан землей. Деревья вырваны с корнем. Впереди виднелась еще одна дыра, а за ней — широкая площадь. Охотник в два счета пересек расстояние и едва не поскольнулся. Дорожная известь была полностью розовой. Иней смешался с кровью. Но не изувеченные тела и не застывшие в предсмертных позах ледяные изваяния заставили Шанкара ужаснуться. Крови он повидал уже немало еще в долине Синдху. Взор его приковал высокий столб, возведенный прямо посреди площади. К нему был привязан мальчишка. И одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, кто именно.

— Каран! — хрипло крикнул Шанкар, выпуская клубы пара.

Паренек не ответил. Возможно, не расслышал. Слишком сбивчивым было дыхание охотника. К тому же, Каран находился к нему спиной.

Шанкар окинул взором улицу. Вернее то, что от нее осталось. Она была буквально устлана телами, остатками стен и крыш. Хлопки продолжались, но их было меньше. Пламя медленно перекидывалось с домов на сады. Деревянные и глиняные остовы стояли, устремив оголенные скелеты к темнеющему небу, подобно останкам древних гигантских существ. А над ними медленно плыли кровавые облака в свете алого заката.

Громко сглотнув, на дрожащих ногах Шанкар бросился к столбу.

— Каран!

И снова нет ответа.

Охотник увидел нескольких воинов. Замерзшие фигуры, не успевшие ничего предпринять. Сквозь толстый слой льда Шанкар заметил ужас, застывший на их лицах. Быстро отвел взгляд. Оббежал столб.

— Каран!..

Кинжал выпал из разжавшихся пальцев. Громко звякнул, соприкоснувшись с мостовой. Следом рухнул охотник, содрав всю кожу с колен. Дыхание перехватило, к горлу подступил комок. Шанкар медленно протянул трясущуюся руку. Коснулся курчавых волос. Пальцы провели по знакомым щекам. Охотник взглянул в эти глаза… Всегда такие озорные…

— Я люблю познавать мир, ты же знаешь! — прозвучал звонкий голос. — За одну меру серебра я хоть на жреца ведро помоев вылью! — но речь звучала в голове Шанкара… в его памяти.

Губы Карана не шевелились. Взгляд был остекленевшим… пустым… безжизненным. А из глубокой раны на шее лилась кровь.

Охотник закрыл лицо руками.

«Я обещал… я обещал, что с ним ничего не случится… когда мы остались здесь, я обещал, что с ним ничего не случится!..».

Сквозь пальцы просочился стон. Стон, полный боли и безумия. Шанкар ощущал, как оно медленно поглощает его целиком. Вновь он почувствовал то жгучее желание… остаться здесь и ничего не делать… ведь все теряет смысл. Незачем сопротивляться… все теряет смысл…

«Оставайся… оставайся…».

Как тогда, среди кровавой поляны в долине Синдху, где упокоилась девушка с сапфировыми глазами…

«Оставайся… оставайся…».

И охотник готов был поддаться искушению. Но сильнейший грохот и нечто, похожее на громкие хлопки, заставили поднять веки. Шанкар устремил затуманенный горем взор в центр города. Туда, где стоял дворец вана. Зрачки его расширились. Сердце ухнуло в груди.

— Абхе… — беззвучно прошептали губы.

Будто слепец, он стал рыскать по земле в поисках кинжала. Схватил его дрожащей рукой. Затем перевел взгляд на Карана. Сглотнул подступивший к горлу комок и провел пальцами по глазам мальчишки, закрывая их. Навсегда.