Тамора Пирс - Воля Императрицы
— Полагаю, вы перебираете все известные вам разбивающие заклятья наговоры, — сделал наблюдение Кэн. — Но в этом-то и вся прелесть, разве вы не видите? Это — многослойные защитные заклинания, но некоторые из них вывернуты наизнанку. Моя собственная разработка. Никакой наговор ни в чьих руках не сработает на этом заклинании перчатки. Ну, Иша высвободилась, но она даже сильнее меня. Она просто пробилась сквозь заклинание. Она сказала, что мне нужно оставаться скромным. Она даже подумала, что не только у неё может это получиться, но право же, вне дворянских дворов, или университетов и школ Живого Круга, вряд ли найдётся так много великих магов. Люди склонны нас не любить. Они думают, что мы тщеславны и своевольны. Они никогда не думают о том, что, возможно, мы проводим так много времени, пытаясь заставить свою собственную магию вести себя правильно, что это делает нас нетерпеливыми по отношению к повседневному миру. Поэтому мы прячемся.
Кэн съел кусок морковки, настороженно наблюдая за ними.
— Расстраивает, не правда ли? Мне пришлось много времени провести в Лайтсбридже, высвобождаясь из заклинаний-ловушек, как часть моей специализации. Возможно, вы могли бы сотворить парное заклинание, которое в конце концов освободило бы вас, но именно поэтому я вас и развёл в стороны.
Он изучил свои ногти.
— Вам правда следует подумать о службе у Берэнин. Она хорошо заботится о своих людях. Я даже научу вас некоторым трюкам, после того, как Шан и Сэндри поженятся. Не этому конкретному трюку, конечно. Но вы увидите потом, что я довольно сносный малый.
— «Он начинает меня раздражать», — пожаловалась Даджа.
— «Тогда давай его заткнём».
Браяр с Даджей надавили на заклинания своими собственными разрушающими заклинаниями. Браяр — заклинанием для разложения и уничтожения паразитов, Даджа — для ржавчины. Ничего не работало. Каждый из них предложил наговоры и уловки, которым они обучились за последние три года, создавая вариации в пределах своих собственных специализаций. Эти тоже не сработали. Заклинания перчатки обтекали их подобно желе, и у Даджи от неприязни слабели коленки. Кэн взял со скамейки скрипку, и начал играть на ней, сводя Браяра с ума. Он терпеть не мог, когда над ним смеялись.
— «Покричать Трис?» — наконец спросил Браяр.
— «Есть способ, которым мы можем с этим справиться», — упрямо сказала Даджа. — «Сами, без Трис и её книжных знаний. К тому же, она сейчас наверное всё ещё слаба как котёнок».
В этот момент что-то привлекло внимание Браяра.
— «Трис. Книжные знания».
Даджа подождала, чтобы услышать его мысли.
Когда Браяр во всём разобрался, он одновременно возликовал и устыдился того, что не увидел этого раньше. Решение было в его собственном опыте и его собственной наставнице. Розторн постоянно ломала с университетскими магами копья по поводу разницы между академической и окружающей магиями.
— «Прекратить играть в его игру, и начать играть в наши!» — сказал он.
Браяр коснулся своего шаккана и растений вокруг себя, протягивая через себя их силу, и превращая её в лозы. Лозы он послал через заклинания перчатки. Как и любые лозы, эти нашли каждую щель и каждый просвет, пространства, которые не использовались людьми, и пропустили через них свои отростки, пробившись на открытый воздух. Достигнув узилища Даджи, они сделали то же самое, найдя зазоры между заклинаниями. Наконец они пробились внутрь, и обвились вокруг неё, разрастаясь, пока не окружили полностью всё её тело.
Даджа воззвала к металлу у себя на ладони и в своём наборе мага, к странному живому металлу, который всегда рос и впитывал в себя новые металлы. Она также потянула силу из кухонного очага и металла, добавляя её к жидкому металлу, пока не смогла вытягивать из себя состоящую из силы проволоку. Проволока обвилась вокруг лоз Браяра, следуя вдоль проложенных магическими растениями путей, через отверстия в заклинаниях Кэна. Они споро заползли в узилище Браяра, обвив его так же, как его лозы обвили Даджу.
Обхватывавшие Даджу и Браяра заклинания начали понемногу таять подобно толстому льду под кипящей водой.
Кэн бросил скрипку и смычок, и протянул к ним руки, шевеля губами, пытаясь обновить свои заклинания. Окружавшая Браяра и Даджу путаница попыталась восстановиться — и полностью распалась.
Кэн сделал жест рукой. Новый щит начал вздыматься в их сторону подобно огромному, толстому пузырю. Даджа наклонилась вперёд, и выдохнула подобно кузнечным мехам, долго и сильно, заставляя тяжёлый щит сдвигаться обратно к Кэну. Тот пытался его удержать. Пока он был занят, Браяр сунул руку во один из внешних карманов своего набора мага, и вытащил маленький тканевый шарик. Он ловко бросил шарик на пол. Тот подкатился к ногам Кэна.
Браяр наполнил находившиеся в шарике семена зелёной магией, и разбудил их. Заплетая проклюнувшиеся ростки, он схватил их железной хваткой и не дал им пустить корни. Вся их сила должна была пойти на рост вверх, а не вниз. Ему было нужно, чтобы его клетка могла двигаться.
Растения взметнулись вверх из содержавшего их семена шарика, сплетаясь. Они доросли Кэну до колен, прежде чем он увидел опасность. Он обернул против них свой щит, но Браяр был готов. Лозы, густо покрытые шипами, разошлись в стороны, покрыв весь щит, и продолжая расти.
Наблюдая за вспотевшим лицом Кэна, Даджа вытащила из своего мешка катушку тонкой проволоки. Она послала конец этой проволоки ползти к основанию клетки из лоз, где проволока начала вплетаться в лозы. По мере того, как проволока поднималась вверх, Даджа призвала в неё свет, заставив Кэна моргнуть и прикрыть глаза рукой. Это его отвлекло, а отвлечений он себе позволить не мог. Пока он пытался защитить свои глаза, лозы и проволока закончили оплетать его.
Браяр приготовил свой шарик с семенами так, чтобы тот мог выстоять против магии как магов, так и шаманов из холмов, поскольку на пути в Гьонг-ши была опасность встретить и тех, и других. Поэтому он и взял этот шарик с собой, когда спустился вниз. Даджа сделала эту катушку проволоки для обращения с силой и её удержания — своей силы, или чужой. Усилием воли — Браяра, выкованной на улицах, в эпидемиях и в войне; Даджи — в кузницах и гигантском огне — они сжали свою клетку вокруг Кэнайла, сминая последний его щит.
Браяр и Даджа взялись за руки, и влили в клетку последний всплеск силы. Промежутки между проволокой и лозой вспыхнули, изолированные от магии изнутри. Они отпустили руки.
Теперь Кэна внутри клетки было почти не видно. Из него подобно солнечному во все стороны расходилась лучами магия, соединяя его с каждым из его всё ещё работавших заклинаний — теми, что действовали на постоялом дворе, и теми, что служили похитителям Сэндри. Для глаз Браяра и Даджи эта магия полыхала серебряным огнём.
— Ещё раз, — сказала Даджа, тяжело дыша. — Выжмем его досуха, чтобы остальные его заклинания разрушились.
У неё дрожали колени; мышцы бёдер не хотели напрягаться. На этот раз они коснулись пальцев друг друга, и ударили по клетке остатками своих сил. Сначала разница не была заметна. Затем исчезла первая пылающая нить. Потом другая, затем третья, и ещё больше. Все шедшие изнутри клетки нити погасли. Наконец внутри остался только Кэн, полностью лишённый сил.
Постоялый двор зашевелился вокруг них. Браяр услышал, как в своей отдельной комнате зашевелилась обслуга. Он сел за кухонный стол, и стал есть нарезанную морковь. Даджа села на табурет, и прислонилась к стене.
— «Этого хватит?» — устало спросила она его.
Узы между ними остались, не смотря на то, что их сила была слабой и дряблой как мёртвая рыба.
— «Мы отрезали всё, что у него было. Часть его заклинаний заканчивались на Сэндри. Вскоре мы услышим от неё вести».
— А можно нам тут получить еды? — крикнул Браяр. — Я голоден!
* * *Сэндри перемещалась. Это было первым, что она заметила. Вторым было то, что её держал в руках мужчина, и одна из его слегка загорелых рук держала поводья лошади. Она увидела поводья, руку, когда лишь чуть-чуть приоткрыла глаза. По всему телу она ощущала лёгкие удары каких-то маленьких, утяжелённых предметов, иногда щёлкавших друг о друга. Вокруг себя она слышала мужчин, разговаривавших и шутивших. Кто-то спросил, сможет ли он и впрямь удержаться три дня, и державший её мужчина засмеялся.
— Я хочу, чтобы она была в моём маленьком любовном гнёздышке, милом и уютном, где мне не понадобятся все эти амулеты, которые Кэн навесил на неё, чтобы её укротить, — произнёс слишком знакомый голос.
«Амулеты», — подумала Сэндри. «Так вот, что это за маленькие тяжёлые шутки, и щёлканье. Кто-то навешал на меня целую корзину амулетов, будто я — какая-то невеста кочевника, которую надо защищать от духов».
— С зельями для неё, и заклинательными узорами, которые он мне дал, она не сможет и пальцем меня тронуть, как только мы окажемся внутри.
