Том Шиппи - Дорога в Средьземелье
Обзор книги Том Шиппи - Дорога в Средьземелье
Дорога в Средьземелье
Посвящается памяти Джона Эрнеста Кьельгаарда, погибшего в море на военном корабле «Беверли» 11 апреля 1943 года
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Вниманию просвещенного читателя предлагается книга, которая считается лучшим из всего когда–либо написанного о творчестве Дж. Р. Р. Толкина — оксфордского профессора древнеанглийского языка и литературы, а по совместительству — автора широко известной фантастической эпопеи «Властелин Колец», бестселлера XX века, и других книг. Профессор Том Шиппи, выдающийся специалист по древнеанглийскому языку и поэзии, автор научных работ и книг на эти темы, в своей профессиональной карьере как бы следовал по пятам за Толкином, поочередно занимая те же кафедры, на которых преподавал в свое время и Толкин, — сначала в Лидсском, а затем в Оксфордском университетах. Это дало ему уникальную возможность оценить творчество Толкина «изнутри», увидеть в нем то, что обычно скрыто от непрофессионалов. К счастью для поклонников толкиновских книг, Шиппи счел нужным еще и расказать о том, что увидел, — и не сухим академическим языком, а в доходчивой форме.
Трудно гадать, что может вынести из книги профессора Шиппи читатель, не знакомый с книгами Толкина (именно с книгами, о фильме, который уже вышел на экран, сейчас речи не идет). Я старалась учитывать интересы такого читателя и в тех случаях, когда без мало–мальского знания «Сильмариллиона» или «Властелина Колец» смысл того или иного пассажа в книге решительно непонятен, пыталась (в примечаниях) схематически обозначить контуры сюжета или набросать портреты упоминаемых Шиппи персонажей, всерьез опасаясь, что оказываю читателю медвежью услугу. Право же, гораздо проще было бы обратиться к самому Толкину и прочитать для начала «Хоббита» и «Властелина Колец», а потом, если пойдет, — «Сильмариллиона», «Лист кисти Ниггля», «Фермера Джайлса из Хэма», «Кузнеца из Большого Вуттона» и так далее — практически все стихи и художественная проза Толкина доступны сегодня в русских переводах. Меня согревала мысль о том, что в целом книги Толкина известны россиянам настолько хорошо (один «Властелин Колец» в пяти или шести переводах!), что, кажется, самая пора все–таки познакомиться и с книгой Шиппи.
«Дорога в Средьземелье» — образец трезвого, спокойного, компетентного подхода к книгам Толкина, особенно к трилогии, которая за время, истекшее с ее выхода в свет (1954–1955), успела не только завоевать сердца читателей во всем мире и породить множество самоотверженных Толкиновских обществ, устно и в печати занимающихся ее исследованием, но и обрасти толстым слоем чепухи, как примитивной, так и глубокомысленной (как видно из книги, почин лжеглубокомыслию положили английские критики–литературоведы), панегириков, восторженных, но часто бьющих мимо цели, и чешуей уверенного в себе невежества. Самое грустное, что в этом хоре слышны теперь и русские голоса. О чем говорить, если столь обычно аккуратная и просвещенная газета «Русская мысль» за один только 1998 год целых два раза совершенно неадекватно высказалась по поводу книг Толкина — мы говорим об этом частном случае не для того, чтобы бросить камень в огород «Русской мысли», а как о характерном проявлении общей тенденции. В одной из статей говорится, что «мир Толкина достаточно агрессивен» (и это о книге, главный пафос которой — в отказе от преимуществ Силы, Власти и Агрессии!)(1) в другой утверждается, что Толкин «предпринял попытку популяризовать ирландский эпос», но «на самом поверхностном уровне»(!)(2). В течение всей своей взрослой жизни Толкин создавал (а не популяризовал!) собственную разветвленную мифологическую систему, задуманную именно «в противовес» ирландским мифам — в возмещение отсутствующих английских. А что касается «поверхностного уровня», то, прочитав книгу Шиппи, читатель сможет по достоинству оценить всю иронию этого замечания.
Хочется надеяться, что выход в свет «Дороги в Средьземелье» положит если не конец, то разумный предел произволу мнений и домыслов на русской почве. Возможно, те, кто видит в книгах Толкина лишь развлекательное чтение или сырой материал для ролевых игр, сочтут ее нестерпимо длинной, обремененной специальными сведениями, чересчур «ученой». Что поделаешь, Шиппи слишком уважает своего читателя, чтобы упрощать или разжевывать. Он смело полагается на то, что у читателя имеются и собственные зубы — а также голова.
К сожалению, в переводе «Дорога в Средьземелье» кое–что теряет, несмотря на то, что это не стихи и не художественная проза. «За бортом» остаются насквозь пропитавшая текст неподражаемая английская ирония, которая живет и дышит лишь в тесных рамках английского языка, и та особая подкладка, которую различит только англичанин, вскормленный на стихах «Матушки Гусыни», вместо царя Гороха поминающий Доброго Короля Коля и еще в детстве не раз пытавшийся пересчитать таинственные доисторические Роллрайтские Камни — и всегда получавший новый результат! Он едет к себе домой на автомобиле по двухтысячелетней римской дороге, мимо церкви, заложенной королем Альфредом задолго до крещения Руси, и нам за ним не угнаться.
Но по той дороге и пешком пройтись не зазорно — особенно если она ведет в Средьземелье.
P. S. При переводе книги Шиппи я, к сожалению, даже в комментариях не могла учесть все русские варианты перевода имен — их слишком много. Поневоле приходилось опираться на собственный перевод, в то время как на слуху у российских читателей в настоящее время — все переводы одновременно. Для кого–то Ривенделл — Раздол, а для кого–то Райвенделл. Для кого–то Бэггинс — Торбинс, а для кого–то и Сумнинс. Кто–то по старой памяти помнит Хоббитанию и Брендизайков, для кого–то Хоббитания — Шир или Хоббитшир, а Толкин — Толкиен, в то время как наша переводческая команда стоит за Ривенделл, Бэгтинса и Брэндибэков, а название «Шир» переносит на «местную» почву, как завещал нам великий ТОЛКИН (фамилия писателя пишется Tolkien, а произносится — ТОЛЬКО Толкин, и никак иначе, чго подчеркивал и сам обладатель этой фамилии!). Она происходит от немецкого слова tollkühn, что читается приблизительно как «толькюн», а «ю» в «иэ» не переходит ни при каких обстоятельствах. Толкин был к таким тонкостям крайне чувствителен, как пишет об этом Шиппи в "Дороге в Средьземелье"» Впрочем, прекрасно, что все переводы отличаются друг от друга. Совместными усилиями переводчики смогли дать многомерный образ английского оригинала, призвав для этого все ресурсы русского языка и собственной фантазии. Я бы даже сказала, что перевод Толкина в России осуществился в итоге соборно — «всем миром», как бы переводчики друг на друга ни косились. И если выйдет когда–либо второе издание книги, которая сейчас предлагается читательскому вниманию, то, думаю, комментарии следовало было бы обогатить подробным разбором всех вариантов перевода имен.
Я несказанно благодарна вcем, кто помог мне осуществить этот перевод, — и прежде всего самому профессору Шиппи, который с неизменной любезностью и терпением отвечал мне на вопросы и помогал разобраться в темных для меня местах текста. Кроме того, спасибо сэру Дэвиду Дагану, послужившему мне проводником по закоулкам незнакомых цитат, чисто английских аллюзий и шуток с двойным дном, недоступных пониманию «чужаков». И — под конец — спасибо семье, которая немало помогла мне мудрым советом и создавала для меня (казалось бы, из ничего) необходимое для работы время…
Мария Каменкович
ОТ АВТОРА
Меня несколько раз недвусмысленно предостерегали против того, чтобы браться за эту книгу. Получил я такое предостережение и от самого профессора Толкина: прочитав более двадцати лет тому назад коротенький и очень ранний отрывок из нее, он откликнулся со всей возможной любезностью и" намекнул, что хотел бы «побольше поговорить» со мной «по поводу “авторского замысла", по поводу того, как он прочитывается или ощущается в большой, законченной работе, и о том, как трансформируются реальные события или переживания в процессе собственно сочинения и как их видит и ощущает бодрствующий разум». Очевидно, Толкин чувствовал, что слишком рано обрадовался тому, что якобы выявил его «замысел», и, как это обычно случается с литературными критиками, сразу и неоправданно полюбил мною же самим выдуманную схему. За несколько лет до письма ко мне, в своей «Прощальной речи в адрес Оксфордского университета» (ныне опубликованной в сборнике его эссе), Толкин ясно дал понять, что придерживается весьма низкого мнения о «литературоведческих исследованиях» как таковых, а его письма свидетельствуют о том, что он с большим подозрением относился к изучению «источников» его собственного творчества. И все же в книге, которая предлагается вниманию читателя ныне, я, вопреки всему, продолжаю начатый тогда разговор о «замысле» и «источниках». В некотором смысле, эта книга спорит с собственным предметом — или, лучше сказать, противоречит пожеланиям того, кто создал этот «предмет». Однако я все же смею надеяться, что поддался «мороку» меньше других. Как–никак мне указали на опасность еще в самом начале пути, а в университете я учился по плану, который был некогда одобрен самим профессором Толкином (и по которому, как правило, он преподавал и сам). Поэтому главная моя благодарность — самому профессору Толкину: за быстрый и благосклонный ответ на мое давнишнее письмо.
