У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 4
– Мы очень признательны вам за то что вы наделили нас силой, – сказали они, – мы все теперь можем действовать вашим оружием, хоть нам и трудно вращать его и перекидывать из руки в руку. Мы намерены приказать нашим мастерам изготовить оружие по вашему образцу, но более легкое по весу. Не знаем только, позволите ли вы, наши наставники, поступить так?
– Хорошо! Хорошо! Отлично! – обрадовался Чжу Ба-цзе. – Вы очень дельно говорите. Что же касается нашего оружия, то, во-первых, вам не полагается пользоваться им; во-вторых, оно нам самим потребуется для защиты учения Будды от злых дьяволов. Вам, конечно, необходимо сделать себе оружие! Княжичи тотчас же дали распоряжение позвать кузнецов, закупить десять тысяч цзиней стали и устроить на переднем дворе литейную мастерскую с плавильной печью. Здесь первый день плавили сталь, а на другой день княжичи попросили у Сунь У-куна разрешения взять в мастерскую посох с золотыми обручами, грабли с девятью зубьями и волшебный посох, покоряющий дьяволов и оборотней, чтобы изготовить оружие такого же образца. С того времени оружие сутками оставалось в мастерской.
Увы! Это оружие было также и талисманом, с которым носители его не должны были расставаться ни на один миг. Ученики Танского монаха постоянно держали свое оружие при себе, и оно своим сиянием во многих случаях охраняло их от опасностей. А теперь оружие уже несколько дней находилось в мастерской, и дивное сияние зари, исходившее от него десятками тысяч лучей, возносилось высоко в небо, а благовещие пары разносились по земле тысячами струй. И вот в одну из этих ночей объявился злой оборотень. Недалеко от города, на расстоянии всего лишь семидесяти ли, была гора, носящая название Барсова голова, а в этой горе была пещера под названием Пасть тигра, – обитатель этой пещеры, оборотень, ночью заметил дивное сияние и благовещие испарения и тотчас же направился на облаке посмотреть на чудо. Сияние исходило из переднего двора усадьбы князя. Оборотень опустил вниз свое облако, приблизился к тому месту и увидел три разных оружия, от которых исходило чудесное сияние. Обрадованный такой находкой, оборотень стал говорить сам с собою:
– Какие замечательные драгоценности! Ах, какие драгоценности! Кто же ими пользуется? Кто оставил их здесь? Видимо, сама судьба посылает мне эти сокровища прямо в руки. Возьму-ка их с собою! Возьму!
От чувства восхищения, которое охватило оборотня, у него прибавилось силы, он разом забрал в охапку все три вида оружия и умчался обратно, прямо в свою пещеру.
Вот уж верно сказано:
Нельзя ни на мгновенье отступать нам
От истинного, светлого пути:
Тому, кто хоть на миг с него собьется,
Назад дорогу трудно обрести.
Пропало все священное оружье –
Потеря, что страшнее всех потерь!
И прежнее стремленье к совершенству,
Труды, мольбы – напрасно все теперь.
Если вам интересно узнать, как удалось найти похищенное оружие, прочтите следующую главу.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ,
Мастера-кузнецы, работавшие несколько суток подряд в усадьбе правителя, до того переутомились, что в эту ночь уснули как убитые. Как только начало светать, они проснулись и принялись за работу, но оказалось, что оружия под навесом нет. От испуга они сперва остолбенели, а потом принялись искать и обшарили всю мастерскую В это время вышли три княжича посмотреть, как подвигается работа. Мастера при виде их упали на колени и стали жаловаться, отбивая земные поклоны:
– О княжичи, милые! Не знаем, куда делось оружие ваших троих священных учителей!
От этих слов княжичи в испуге задрожали.
– Наверное, наши наставники убрали оружие к себе этой ночью, – сказали они и с этими словами побежали к беседке Белого шелка. Они увидели белого коня, который стоял на обычном месте под навесом.
– Наставники! Вы еще спите, – стали кричать княжичи.
– Нет, уж встали! – отозвался Ша-сэн и, поспешно отворив дверь, пропустил княжичей. Те, не видя нигде оружия, совсем растерялись.
– Наставники! Не вы ли спрятали свое оружие?
Сунь У-кун сразу же вскочил на ноги.
– Нет, мы не убирали его! – воскликнул он.
– Ночью ваше оружие исчезло из мастерской! – сказали княжичи.
– А мои грабли целы? – разволновался Чжу Ба-цзе, поспешно поднимаясь с постели.
– Мы только что вышли посмотреть, как идет работа, и увидели мастеров, которые всюду ищут ваше оружие, но пока тщетно. Мы подумали, что, может быть, вы, наставники, взяли его себе, а потому и явились сюда, чтобы удостовериться в этом. Оружие нашего старшего наставника обладает способностью меняться в размерах, вот мы и подумали, что он спрятал его где-нибудь на себе, чтобы посмеяться над нами.
– Говорю вам, что мы не брали оружия, – твердо произнес Сунь У-кун. – Идемте на поиски! – добавил он.
Все направились во двор усадьбы, под навес, но там не нашли даже следов оружия.
– Уверен, что это негодяи кузнецы украли! – заявил Чжу Ба-цзе. – Отдайте назад живей! – закричал он. – Будете мешкать, убью вас! Убью!
Кузнецы в смятении стали отбивать земные поклоны и проливать слезы.
– О небо! Мы до того измучились от непрерывной работы, что ночью заснули. На рассвете встали, смотрим, а оружия нигде нет. Мы ведь простые смертные, разве под силу нам поднять ваше оружие? Умоляем вас, отцы родные, пощадите нас! Пощадите!
Сунь У-кун помолчал, а затем с досадой произнес:
– Мы сами виноваты! Надо было показать оружие и тут же унести его с собою. Как только мы решились оставить его здесь? Скорей всего какой-нибудь дурной человек, который не спит по ночам, заметив сияние, излучаемое нашим драгоценным оружием, сегодня ночью похитил его.
Но Чжу Ба-цзе не поверил Сунь У-куну и продолжал настаивать на своем.
– Что ты говоришь, брат! – сказал он. – Откуда может взяться дурной человек в такой мирной стране, да притом не где-нибудь в глуши или в горах? Несомненно, что кузнецы скрывают правду: они, очевидно, заметили сияние от нашего оружия и решили, что оно очень драгоценное. Ночью они вышли из усадьбы, сговорились с шайкой грабителей и сообща украли оружие. Отдавайте же скорей! – закричал он, обращаясь к кузнецам. – Не то я поколочу вас!
Но мастера, не переставая кланяться, клялись и божились, что не брали оружия.
В это время появился сам князь. Узнав, что случилось, он от страха изменился в лице и долго не мог прийти в себя, только стонал да охал. Наконец он проговорил:
