Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
Смахнул слезу, вновь блеснувшую на ее ресницах.
– Не надо говорить так… ругать себя, – прошептала девушка. – Ак Ми Э плачет, когда Тай говорит так. Не надо. Мы все такие: я, ты, все. Ты… – она поискала слово, но не нашла, – ты – странный, другой, если слышал себя. А люди И Лай – никогда не слышат. Тай понимает теперь, знает, духи рассказывали ему…
Девушка сбилась и примолкла. Он только сильнее прижал ее к себе.
– Все хорошо… хорошо, – замялся, не решаясь. – Ак Ми Э, мне показалось, что внутри у тебя как будто два сердца бьется…
– Ты знаешь, – сказала она.
– Ты носишь ребенка…
Она улыбнулась радостно, светло.
– Духи подарили нам сына!
– Так почему же ты молчала? И когда?
– Большая луна прошла до того, как мы возвращались в поселок! Я не могла тогда говорить, не знала, что будет в И Лай.
– И ты чуть было не отдала меня какой-то другой женщине? – проворчал он вполне миролюбиво.
– Ак Ми Э не хотела, но Матушка говорила, что нельзя знать для людей И Лай, что Тай – мужчина Ак Ми Э. Тогда люди не будут верить в слова Ак Ми Э, Матушка не защитит тогда Тая. И Старейшина тоже. И еще… я была Хранительница Рода.
– И что?
– Хранительница не выбирает мужчину, не рождает детей. Все в Роде И Лай – ее дети.
Тай еле переварил ее слова. Девушка никогда не говорила этого раньше.
– Вот почему… – Он тронул ее косу, слишком непривычную на ощупь после стольких дней в лесу, когда он перебирал ее милые косички.
– Да, – она сама дотронулась до волос, словно тоже не могла привыкнуть. – Я больше не Хранительница.
– Из-за меня, – Тай вздохнул, не без тайной гордости все-таки.
– Нет, – она опять улыбнулась, – из-за меня. Ак Ми Э хотела так, духи хотели так. Иначе не помогали бы.
Тай вздохнул уже по-настоящему. Вечно эти духи мешаются во все дела, даже в такие.
– А что теперь?
– Теперь – ты мой мужчина, один из людей И Лай. Никто не будет делать зла, только так… смотреть плохо, говорить плохо – это могут. А потом – пойдешь в свою Землю Адия. Может, пойдешь. – Она блеснула глазами и заговорила о другом: – Завтра будешь идти в дом Ин А Тала. Это Старейшина. Он будет говорить, что тебе делать.
Они затихли, думая каждый о своем, потихоньку подбрасывая в очаг поленья, не чувствуя под шкурами того ветра, что свищет от прорезанного рыбьего пузыря в одном из маленьких окошек. Не знали и о том, как чьи-то яростные глаза следят за ними через Эту щель.
На следующий день Тай вместе с Ак Ми Э побывал у Старейшины. Чужак не может жить просто так в поселке, справедливо рассудил старик, он, как и все, должен что-то делать. А что он умеет? Тай прикинул, что бы ответить. Оказывается, ничего… Вельды не воюют, чем он может им пригодиться? В своих землях он был воином, хорошо умеет обращаться с оружием, переводила Ак Ми Э. Но оружие у воинов адья не такое, как у охотников И Лай, и ножи другие, длинные и тяжелые, и луки странные, маленькие и стреляют поперек. Только вот копья почти такие Же.
Ин А Тал подумал, потом приказал позвать кого-то из поселка. Назвал несколько имен. Ак Ми Э так близко стояла к Таю, что плечо ее почти касалось его груди. И вдруг она вздрогнула. Что случилось? Будешь охотником, если ни на что больше не годен, продолжал Старейшина, а там поглядим, что за человек. Ак Там Ун, У Со и Ак Ло Тан приглядят за тобой, объяснял старик, покажут что и как, проверят в деле твое уменье. Потом люди И Лай посмотрят, чего стоит Тай.
Все трое явились, встали, косясь на Тая. Один – уже седоватый, с уродливым рваным шрамом на шее, хмурый взгляд не обещал ничего доброго новичку. Второй – помоложе да поприветливее. Видно, этот и духам, и своим Старшим больше доверял, без подозрения смотрел. Кивнул серьезно, без радости, но кивнул же все-таки! А вот третий… Тай сразу узнал его, юношу со злыми глазами, очень высокого для вельда, всего на полголовы ниже Тая. Казалось, что со вчерашнего дня в нем накопилось еще больше ненависти. Смотрел степным волком. А старик вроде того и не заметил, завел себе спокойно речь ко всем четверым. Хитрый старикан! Вот что решил устроить чужаку! Но и Тай себя тоже в обиду не даст. Еще покажет этим вельдам!
Плечо Ак Ми Э дрожало, как осенний лист на ветру, и Тай без всякого умысла положил на него руку, чтобы ободрить, а то, глядишь, она вот-вот упадет. Лицо молодого охотника почернело, он напряженно задышал, если мог бы – бросился бы вперед. Он почти не владел собой, и Тай наконец начал понимать, в чем причина столь дикой злобы. Не он сам, чужак, тому виной, а Ак Ми Э, что досталась ему. Вон как смотрит, так и ест ее глазами. Ведь было что-то между ними, было. Только давно прошло, и вчерашняя ночь тому свидетель. А охотник еще помнит. И не может быть, чтобы Старейшина о том не ведал, пришло Таю в голову. Ай да хитрый старикан! Что приготовил!
Ему велели завтра рано поутру приходить к дому У Со, самого мирного и покладистого из троих, и Ак Ми Э повела Тая к Старшей Хранительнице. Дорогой он хотел расспросить девушку о том молодчике, но не стал. Вспомнил вчерашнее и не захотел. Зачем ворошить прошлое, «который не вспоминать»?
У Матушки им пришлось задержаться. Та долго собиралась, пока они стояли у крыльца, целый узел с собой набрала. Позвала двух других Хранительниц – Тай только сейчас разглядел, что одна из них совсем юная, не старше Ак Ми Э, – тронулись в путь. Двинулись не куда-нибудь, а прямо в священную рощу духов. Тай с восторгом глядел на деревья тин-кос, что помнил так хорошо. Аромат снова кружил голову. То место, куда он должен был прийти. Теперь уже не в видении Тай шел мимо светлых стволов, сыпавших розовым снегом веток. Он видел уже это чудо, может, оттого и чувство такое, будто он знает эту землю?
Женщины остановились у одного из деревьев. Встали вокруг. Матушка разложила на своем платке свежий хлеб, орехи и какие-то коренья, вынула какие-то чаши. Налила что-то в две из них и отставила нетронутые – верно, для духов. В третью насыпала порошка, от которого защипало ноздри. Порошок коры тин-кос.
Ак Ми Э тем временем подошла к своей ветке, погладила, подвела Тая к дереву, взяла за руку, прикоснулась его ладонью к стволу.
– Это дерево Ак Ми Э. Теперь это твое дерево, – сказала по ритуалу и повторила на адья для Тая.
Дев5чнка с грустью слушала привычные призывы к духам, следила за хорошо знакомыми жестами Старшей Хранительницы. Сколько раз она бывала здесь и видела эти обряды, помогала Хранительнице. Теперь же ход в рощу закрыт для нее.
Только несколько раз в год с разрешения Матушки она может прийти к своему дереву тин-кос…
Вот Матушка попросила принять Тая в Род И Лай, подняла руку над чашей, застыла. Девушка не замечала, как слезы начинают застилать от нее мир, так щемило сердце. Все ждали. Наконец над чашей закурился дымок, духи приняли жертву.
