Della D. - Зеркальное отражение
— Это нормально? То, что он не приходит в себя? – спросил он у мадам Помфри на одиннадцатый день пребывания Гарри в лазарете.
Ведьма помялась, глядя на осунувшееся, серое лицо профессора, но потом все же призналась:
— Нет, ненормально. Он должен был прийти в себя уже давно.
— В чем дело? Что это? Кома?
— Нет, — неуверенно ответила колдомедик. – Мне кажется… он просто не хочет приходить в себя. Такое бывает.
— Могу я остаться сегодня с ним?
— Северус, вам самому не мешало бы поспать. И поесть, если уж на то пошло, — строго заметила Помфри. – Вы изведете себя. Кто тогда будет зелья для него варить?
— Я не спрашивал, не повредит ли мое присутствие здесь мне, — очень тихо, но твердо сказал Снейп. – Я спрашивал, не помешаю ли я ему.
Колдомедик только вздохнула.
— Как вы можете ему помешать? Оставайтесь…
Снейп даже не заметил, как стемнело, как опустел лазарет, как мадам Помфри зашторила окна и отправилась спать. Только оказавшись в полной тишине, темноте и почти полном одиночестве, Северус вдруг осознал, что наступила ночь. Но он не уходил. Он продолжал сидеть у постели Гарри, смотреть на лицо мальчика и думать. Он безучастно наблюдал, как разрушенный мир стерся из его памяти, как на его месте камень за камнем возводилась новая вселенная. И центром этой вселенной оказался тощий мальчишка, покалечивший сам себя, чтобы только не причинить вреда ему – Снейпу. Он уже давно знал, что все эти годы ошибался насчет Гарри Поттера, но сейчас он понял, что продолжал ошибаться. Мальчик действительно умел любить, как никто другой. Даже когда Снейп в очередной раз оттолкнул его, обманул ожидания, разочаровал, тот не позволил собственной злости выйти из‑под контроля, причинить зельевару вред. Он практически пожертвовал своей жизнью. Северус пытался вспомнить, когда кто‑нибудь последний раз жертвовал ради него хоть чем‑нибудь, и не мог. Никто и никогда не делал для него и половины того, что все это время пытался делать Гарри. Он пытался быть его другом, хотел быть его семьей.
Разве не этого ты хотел всю свою жизнь?
Вот именно. Этого он и хотел. Об этом он мечтал, когда был еще совсем маленьким. О нормальной семье. О том, чтобы кто‑то заботился о нем, чтобы кому‑то было не все равно. Что ж, почти через сорок лет он этого дождался. И что он сделал? Идиот!
Ты скоро потеряешь его навсегда. Уже совсем скоро…
Чертовы прорицатели! Вся его жизнь летит к чертям из‑за парочки проклятых прорицательниц!
Зачем, зачем он отталкивал мальчика? Ради плана, придуманного Дамблдором? Ради собственного спокойствия? Ради сохранения своей роли? Ради сохранения своей жизни?
А зачем ему такая жизнь? Что, собственно, он в ней нашел? Ради чего он живет? Ради того, чтобы уничтожить Темного Лорда? А что после этого? Его жизнь окончательно потеряет смысл?
Ему дали шанс. Последний шанс обрести в этой жизни смысл более важный, нежели чья‑то смерть. Ему дали шанс обрести семью, в конце концов, а что сделал он? Вот именно… Сейчас он хотел только одного: повернуть время вспять, поступить по–другому, изменить прошлое и оказаться совсем в другом настоящем и хоть с какой‑то надеждой на будущее. Сейчас же эта надежда умирала перед ним и, как он ни старался, он ничего не мог с этим сделать.
— Прости меня, — прошептал Северус, сам не осознавая, что произносит эти слова вслух. – Я не хотел этого, я не думал, что все так обернется. Прости… мне так жаль…
Он был уверен, что давно разучился плакать, но сейчас горячие слезы сами собой потекли из его глаз. Зельевар уперся локтями в постель Гарри, обхватил руками голову и дал волю своему горю, своим чувствам впервые за последние лет двадцать, наверное.
— Прошу тебя, — прошептал он сквозь слезы, — пожалуйста, очнись. Я обещаю тебе… — он смутился от собственных слов. – Я знаю, у тебя нет причин мне доверять, но я клянусь тебе, все будет иначе. Я буду рядом. Я никуда не уйду. Я больше никогда тебя не предам. Вместе мы найдем выход… Я не позволю им увезти тебя из Хогвартса. Я знаю, сейчас тебе кажется, что жить уже не за чем, но будет новое утро, будет новая жизнь. Мы будем жить вместе. Я возьму тебя к себе. И не только до конца года. Мы уедем на лето куда‑нибудь. Ты больше не вернешься к тем магглам. Ты ведь хотел этого? Ты больше не будешь один… Только прошу тебя: очнись! Все будет по–другому. Обещаю…
— Только дурак может поверить обещаниям слизеринца, — донесся до него тихий, слабый голос. — Вы готовы пообещать что угодно, чтобы добиться своей цели. И вы очень легко берете свои слова назад…
— Гарри? – Снейп вскинул голову и встретился с затуманенным взглядом зеленых глаз. – Ты очнулся!
— Вы всегда так соблазнительно обещаете… именно то… что хочется слышать, — с трудом произнес Гарри, прикрывая глаза. – Вы так убедительны в своей лжи.
— Нет, я не врал. Не в этот раз. – Северус не смог удержать руку, которая потянулась к забинтованной голове Гарри. – У меня было время подумать… и принять решение.
— Неужели? – не открывая глаз, пробормотал Гарри. – И что же вы решили?
— Ты будешь жить со мной. Ты не отправишься на площадь Гриммо. Ты не будешь пить это зелье. Диана предложила другой способ. Мы попробуем его. Если, — он неожиданно заволновался, — ты все еще хочешь этого.
— Хочу, — просто сказал Гарри. – Но я не уверен, что, проснувшись утром, не услышу от вас, будто все это мне приснилось.
— Хочешь, я дам тебе Непреложный обет? – чуть насмешливо предложил зельевар.
— А что это такое?
— Вы поразительно необразованны, мистер Поттер, — непривычно мягко попенял Снейп. – Непреложный обет – это клятва, которая скрепляется магически и которую можно нарушить только ценой собственной жизни.
Гарри сделал вид, что серьезно задумался.
— Звучит заманчиво, — произнес он, с трудом поворачиваясь на бок, лицом к Снейпу, и открывая глаза. – Вы плачете? – удивленно спросил Гарри, взглянув на зельевара.
— Нет, с чего ты взял?
— У вас слезы на щеках…
Снейп провел рукой по лицу и недоуменно уставился на мокрую ладонь.
— Эти слезы не имеют ко мне никакого отношения, — недовольно проворчал он.
Гарри почему‑то засмеялся. Северус тоже улыбнулся и снова погладил мальчика по голове.
— Я очень страшно выгляжу? – вдруг обеспокоено спросил Гарри.
— Нет, — заверил его профессор. – Уже почти все зажило. Волосы мы отрастим, как только можно будет снять с головы повязку.
— Вы такой странный сегодня, профессор… Так похожи на своего двойника…
— Все‑таки в каком‑то смысле мы один и тот же человек.
— А как же все ваши лекции об альтернативных вариантах и зеркальных отражениях?
Северус задумался на какое‑то время. Перед его глазами мелькали события последних месяцев. Он вспоминал двойника Поттера, поведение Гарри после возвращения из альтернативной реальности, свои собственные чувства, которые он испытывал сначала к двойнику, а потом и к самому Гарри, свои страхи и свои давние, почти забытые мечты…
