Юлия Зонис - Дети богов
— Иамен?
Нет ответа. Меня подбросило, как на пружине.
Некромант никуда не делся. Он лежал, перевернувшись на спину, откинув руку в остывший пепел костра. На губах его блуждала улыбка. Глаза были закрыты. Странная какая-то улыбка. Взрослые так не улыбаются. Такое выражение бывает у пятилетних мальчишек, впервые попавших на карнавал или ярмарку. Или нет, вру: такое выражение лица бывает у пятилетних мальчишек, после долгой разлуки увидевших маму.
— Иамен!
Он не проснулся. Я встал, подошел и потряс его за плечо. Ноль внимания.
— Иамен, проснитесь!
Пришлось тряхнуть его еще два или три раза, прежде чем он, наконец, открыл глаза. Поглядел на меня из сонного далека, и улыбка радости медленно угасла. Он потер лоб рукой, будто плохо еще понимал, где находится. Сел. Огляделся.
— Что вы там увидели такого радостного? Как ваш папаша вручает нам ключи от царства?
Иамен не ответил. С трудом поднялся. Споткнулся, чуть не упал. Я протянул руку, чтобы его поддержать — но некромант помощью не воспользовался и утвердился на ногах самостоятельно. Подобрал с земли седло…
Он даже не стал проверять катану — и так понятно было, что серебра там осталось всего ничего.
В это день мы наконец-то достигли гор. Клячи наотрез отказались тащиться вверх, да и не было там дороги — одни бронзового цвета скалы и осыпи. Лошадей пришлось оставить.
С некромантом творилось что-то непонятное. То он карабкался впереди, то замирал на месте. Глаза у него то и дело закрывались, он клевал носом, оступался, вздрагивал, снова приходил в себя. Несколько раз я заметил все ту же блуждающую улыбку. Наконец, когда он в очередной раз отключился и скатился вниз по каменной осыпи, я не выдержал:
— Да вы же едва телепаетесь! Так мы не дойдем никогда. Давайте я вас потащу.
— Идите, Ингве.
— Что, гордость заела?
Он тряхнул головой и неожиданно со всей силы всадил кулак в плоский лоб скалы. Ободрал до крови костяшки и прошипел:
— Вы что, не видите: я засыпаю.
— Ну и спите себе.
— Ингве, вы кретин? Он же меня уводит.
— Куда?
— Туда. В яму меня швырять бесполезно, я сам себе самая темная яма. Но любого можно увести Дорогой Сна. Поэтому закройте рот и идите. Если я засну, будите. Любым способом, хоть пятки мне жгите своей зажигалкой. Если не проснусь… вы знаете, что делать. Помните, вы обещали.
Обещал, да.
Когда тропинка — то, что мы сочли тропинкой — стала круче, он слегка оживился. Принялся насвистывать под нос что-то неприятно напоминавшее военные германские марши. Последние несколько саженей до вершины нам пришлось карабкаться, упираясь ногами в трещины и подтягиваясь. Мы оба едва дышали, когда, наконец, перевалились через край скалы и растянулись на жесткой поверхности. Перед нами было широкое плато, с несколькими нагромождениями обломков побольше, напоминавшими древние курганы. За ним тянулась следующая цепь гор, уже не свинцовых и бронзовых, а гранитно-красных. Из-за этой цепи поднимался столб дыма.
На плато царило безмолвие. Ни птиц, ни ветра. Только по-прежнему нависали над головой дождевые облака, и в них, прямой, словно по линейке нарисованный, упирался дымовой столб.
— Ну вот мы и дома, — пробормотал я.
Как оказалось, преждевременно.
Теперь, когда идти можно было по ровному, некромант снова начал клевать носом. Он спотыкался на каждом шагу, и, полюбовавшись на это дело какое-то время, я все же ухватил его за руку и поволок за собой. Он вяло сопротивлялся. Ноги у него так заплетались, что периодически мы вдвоем спотыкались и чуть не падали. Намного легче мне было бы взвалить его на плечо — некромант и так тучностью не отличался, а за последние дни высох до почти полной прозрачности — но он не давал.
— Идите, — бормотал он, — Ингве. Идите.
Мы прошли где-то половину расстояния до красных гор, когда силы отказали Иамену окончательно. Я как раз отпустил его руку и, приложив ладонь ко лбу, пытался точно определить, откуда валит дым. Сзади раздался глухой стук. Я обернулся. Иамен валялся на камнях лицом вниз и, похоже, спал. Я шлепнулся на колени рядом с некромантом и затряс его за плечо:
— Просыпайтесь! Просыпайтесь, эй!
Как бы ни так. Лишь после того, как я отвесил ему несколько пощечин, ресницы Иамена дрогнули. Под веками сверкнули белки закатившихся глаз. Я врезал ему еще раз, так что голова некроманта от удара стукнулась об осколок гранита. Он сфокусировал взгляд на мне. Долго собирался с мыслями. Наконец пошевелил губами и пробормотал:
— Хотели понести меня? Ну, несите.
О своем великодушии я пожалел довольно быстро. Каким бы легким ни оказался некромант (а он и вправду почти ничего не весил), но тащить его на одном плече, а на другом меч, да еще Хель знает сколько времени ни хрена не жравши, было не столь уж приятно. Меня то и дело заносило, и двигался я вихляющей походкой пьяного.
Облака на небе застыли плотной ржаво-бурой массой. Хорошо хоть и столб дыма никуда не девался, задавая направление.
После нескольких, как мне показалось, часов этого веселого марша, когда башка Иамена то и дело стукалась мне о ребра, а меч отдавил плечо, я услышал веселое журчание ручейка. Сначала решил, что это слуховая галлюцинация — воды до этого в мертвых землях мы не встречали. Остановился. Прислушался. Звон родника по камням никуда не делся, а, напротив, сделался громче — сейчас его не заглушало мое лихорадочное дыхание. Родник звенел слева. Радостно выругавшись, я повернул к ближайшей группке скал.
В отличие от преобладавшего здесь красного, эти осколки гор были чернее черноты. Базальт. Огромные глыбы камня наваливались друг на друга, упирались лбами, как компания подгулявших алкашей. Протиснувшись в узкий проход между двух столбов, я выбрался в небольшую расселинку. Голос воды усилился, отражаясь в тесном пространстве. Я сбросил Иамена и меч на землю и поспешил к родничку, сочившемуся, казалось, прямо из черной скалы. Небольшим водопадиком он обрушивался в каменную чашу, дно которой устилали белые голыши. Упав на колени рядом с родником, я погрузил в воду руки…
— Не пейте, — раздалось сзади.
Я обернулся. Некромант силился подняться на локтях.
— Это мертвая вода.
Я посмотрел на влагу в своих ладонях. С усилием разжал пальцы. Вода вытекла тонкими струйками.
— А будет и живая? — прохрипел я.
— Будет. Чуть дальше. Вы узнаете…
Он приподнялся чуть выше и всмотрелся в мое лицо, щурясь от усилия.
— Знаете, я вас где-то видел…
Здрасьте.
— И неоднократно. Причем с каждым разом я вам все гаже и гаже.
