Ольга Денисова - Одинокий путник
У Иллариона от удивления высохли слезы на глазах, и дрожащий подбородок замер. Лешек посмотрел на Лытку: он был совсем таким, как двенадцать лет назад – сильным и честным, восстанавливающим справедливость крепкими кулаками.
Лешек проснулся среди ночи, как всегда, от холода, и не увидел Лытки ни перед распятием, ни в постели. Он сначала удивился, а потом услышал в углу тихий разговор: Лытка сидел на кровати Ярыша и рассказывал ему об Иисусе. Лешек не хотел прислушиваться, но голос Лытки заворожил и его. Он рассказывал о том, как Иисус ходил по земле и являл людям чудеса, и как одним прикосновением излечивал страждущих. Лешек начал потихоньку дремать под его спокойный рассказ, как вдруг насторожился.
– А откуда ты знаешь, какой он был? – недоверчиво спросил Ярыш.
– Я видел Иисуса, – сказал Лытка и вздохнул.
– Правда? Где? Неужели, он и сейчас спускается на землю?
– Нет. Это было во время мора. Я умирал, у меня не хватило сил даже выйти из церкви, и тогда я решил, что умру в объятиях Христа. Я добрался до распятия и потерял сознания у его подножья. Я не знаю, сколько прошло времени, но я пришел в себя оттого, что кто-то гладит меня по щеке. Ты не думай, это произошло на самом деле, оно мне не привиделось. Я открыл глаза и увидел Иисуса. Я приветствовал его, и думал, что уже умер, но он назвал меня по имени и сказал, что я буду жить.
Лешек чуть не вскочил с постели и хотел крикнуть: «Лытка, так это же я! Я, а не Иисус!». Но, секунду подумав, решил не разочаровывать друга – в его голосе было столько восторга, и радости, и благоговения. Пусть верит в эту красивую сказку, пусть думает, что на самом деле видел Христа, что же в этом плохого? Он усмехнулся про себя и покачал головой.
– А какой он был? – спросил Ярыш, и в его голосе Лешек тоже услышал благоговение.
– Знаешь, сегодня, когда Лешек подошел к тебе и провел рукой по твоей голове, он был похож на него. Я знал, что это Лешек, но на секунду мне показалось, будто сам Иисус спустился к тебе, чтобы сказать, что прощает тебя и принимает твои страдание во искупление греха.
Лешек хотел сказать, что Иисусу наплевать на юного Ярыша, и он бы ни за что не стал к нему спускаться, но снова промолчал – пусть думают, как хотят.
– А Лешек будет гореть в аду, потому что он язычник? – голос Ярыша был испуганным.
– Нет, Лешек же крещен, значит, уже принадлежит Господу, он просто заблуждается немного, но это пройдет. И сегодня… он ведь поступил так, как поступал Иисус, недаром мне показалось, что я вижу Иисуса… И я думаю, Господь простит его. За его любовь к падшим, за его милосердие – Господь простит его. Знаешь, я ведь не сумел пожалеть тебя, пока он не вразумил меня своим поступком. Видишь, как трудно распознать грех в самом себе – моя гордыня, как бы ни боролся я с ней, все равно владеет мной, а я и не подозревал об этом.
* * *Рассвет был мутным, пасмурным, черный лес сбросил с себя снежные одежды – ветер обнажил гибкие ветви берез и темную хвою тонких елей, похожих на направленные в небо копья. И чернота на фоне белого снега походила на пятна сажи на беленой печи – неопрятная, неуютная, броская.
Пять лет назад они с колдуном ехали этой дорогой ночью, и говорили, и колдун смеялся, а Лешек даже не представлял себе, какое это было счастье. Верней, не так: он знал, что счастлив, но не думал об этом – счастье к тому времени стало воздухом, которым он дышал, счастье стало естественным, как солнечный свет, как чистая вода. И Лешек не замечал его. Если бы это время можно было вернуть! Он бы пил это счастье мелкими глотками, он бы дорожил каждой минутой, он бы не позволил ему так просто утекать сквозь пальцы!
Песчинка вилась, будто ленточка в женских кудрях, и Лешек вспомнил Лелю, летние ночи, и сплетенные руки, и нежные прикосновения друг к другу, сладость тесных объятий. Вспомнил, как обрывается дыхание, и душа, словно птица с широкими крыльями, парит над зеленью леса и блестящей гладью реки, а внизу тысячью самоцветных осколков на траве блестит роса, тронутая первыми лучами солнца.
И впервые Лешек подумал, что если Дамиан его убьет, на земле, кроме его песен, останутся два мальчика, дети Гореслава, и всё же – правнуки Велемира.
Дом Невзора прятался за деревьями – с реки его нельзя было рассмотреть, и Лешек пытался вспомнить, где же нужно свернуть, чтобы не проехать мимо. Пять лет назад он не запоминал дороги, полагаясь на колдуна, да в темноте не очень-то и разглядел, куда они едут. Летом, наверное, волхва вообще нельзя отыскать, но на этот раз Лешек издали увидел тропу, ведущую на берег, а вскоре заметил и прорубь, затянутую тонким ледком.
Спешившись, он поднялся на крутой берег и сразу увидел редкую изгородь за деревьями – вокруг стояла тишина, словно в доме никто не жил. Но, подойдя поближе, Лешек расслышал, как в конюшне всхрапнула лошадь, и почувствовал запах дыма: наверняка, Невзор был дома. Добрался? Лешек неожиданно подумал, а что будет, если волхв не захочет взять кристалл? Вдруг он побоится обладать вещью, за которую убили колдуна? Колдун говорил, что Невзор очень осторожен, вдруг из-за этой осторожности он не станет связываться с Лешеком, и с кристаллом, что тогда? Может быть, не стоило уповать на него, а сразу пробираться на Онегу, к родственникам колдуна, к матушке и Малуше? Но кто бы тогда помог ему отомстить за смерть колдуна? Кто, кроме Невзора, ненавидит Пустынь с той же силой, что и сам Лешек?
Подходя к крыльцу, он с каждой секундой все сильней убеждался, что его путь был напрасным. Это глупость, ребячество – надеяться на Невзора. Он просто привык во всем полагаться на кого-то, искать защиты у тех, кто его сильней и умней, он не умел быть один и рассчитывать только на собственные силы. Невзор – друг колдуна, но колдуна он не заменит. Да, он тоже облакогонитель, он тоже владеет знанием, но кто сказал, что он станет помогать Лешеку в его стремлении отомстить? И потом, чего Лешек хочет добиться? Убить авву? На его место тут же встанет кто-то другой. Уничтожить монастырь, раскатать его по бревнышку, как когда-то мечтал колдун? Так ведь его отстроят заново, в камне, как это делается в Ладоге. И даже если вместе с монастырем убить всех монахов, на их место придут другие, не сразу, но придут. Эта земля принадлежит церкви, и она никому ее так просто не отдаст. Дойти до Новгорода? Разрушить Софийский собор? Или сразу метить в Царьград, чего там – разрушать, так разрушать! Лешек хмыкнул: он ничего не добьется. С Невзором или без – он ничего не добьется!
Лешек хотел уже повернуть назад, но теплые стены дома манили его – ничего не изменится, если он все же поговорит с волхвом. Во всяком случае, Невзор подскажет ему, что теперь делать, если сам не захочет взять кристалл.
