Ольга Денисова - Одинокий путник
Игумен, удивленно глядя на отца Ликариона, мог только почтительно склонить голову. Отец Эконом, сжимающий в руках давно зажженный факел, протянул его схимнику, и тот отбросил клюку в сторону, не отрывая правой руки от сердца.
Вешня думал, что старик выронит тяжелый факел из рук, но тот стиснул его в кулаке неожиданно крепко, и подошел в волхву вплотную, пристально глядя ему в глаза. Черный старик смотрел на белого, и взгляд его был ласков и полон нежности, и Вешня снова решил, что схимник сошел с ума.
– Я сразу узнал тебя, Лытка, – улыбнулся волхв, – я всегда сразу узнавал тебя, даже со спины.
– Значит, такая моя судьба – трижды пережить твою смерть, – тихо ответил отец Ликарион, – и на этот раз чуда не произойдет. Я услышал твой голос и вышел из кельи, благодаря Господа за твое чудесное воскресение, но я не властен спасти тебя в третий раз.
– Не надо, Лытка, я ничего не боюсь. Я уже не тот маленький Лешек, поверь мне. Не надо меня спасать.
– Ты всегда боялся боли, с самого детства. Иди с миром, лети к своей реке Смородине, к своему колдуну, что ждет тебя на Калиновом мосту. Пусть этот костер станет твоей крадой. Прощай.
Схимник неожиданно выхватил правую руку, спрятанную на груди, и братия ахнула, увидев в ней длинный широкий клинок. И в ту же секунду нож ударил волхва в сердце, заливая кровью руку отца Ликариона, и окропляя ею бледное его лицо и черные лохмотья мантии.
– Спасибо, – успел шепнуть волхв, прежде чем обмяк в стягивающих его путах, а черный старик отступил на шаг и швырнул горящий факел ему под ноги. По щекам святого старца текли мутные слезы.
Пламя взвилось вверх в один миг, как по волшебству, и было белым, словно солнечный свет.
