Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Граф Маргант вошел, зябко потирая посиневшие от холода руки.
- Звали, Ваше Величество?
Генрих вяло повел рукой.
- Садитесь и угощайтесь, граф. Говорят, такие вина спасают от самой гадкой простуды.
- Говорят многое, - согласился граф. - А как на самом деле?
- Мне больше помогает сухой жар камина, - сообщил король. - Хотя и от вина не отказываюсь.
- Тогда я и не откажусь, - сообщил граф. Осторожно отпил, прислушался к ощущениям, кивнул одобрительно. - Еще как не откажусь!..
Генрих сказал медленно:
- Граф, как вам ситуация в Брабанте?
Он смотрел на своего старого друга и советника испытующе, граф Маргант ответил таким же взглядом. Мощь герцогства еще при герцоге Готвальде возросла настолько, что Брабант стал, по сути, независимой землей. На нового герцога король посматривал с осторожным опасением, и хотя тот не выказывает желания отделиться от Германского государства, однако, если возжелает, никто остановить не сможет.
Когда в Лимбурге вспыхнула междоусобица, Лоенгрин моментально послал туда рыцарскую конницу под руководством Шатерхэнда, как он сообщил королю, «дабы прекратить кровопролитие и дать народу жить в мире». Против ожидания они с такой легкостью и почти без потерь сломили сопротивление местных сеньоров, что одни мятежные лорды пали в сражениях, другие едва успели бежать в соседние страны.
Многие ожидали, что захваченный с такой легкостью Лимбург Лоенгрин присоединит к своим владениям, но он сообщил кротко, что мир установлен, кровопролитие прекращено и его войско возвращается.
Маргант допил вино, прислушался к ощущениям и только тогда проговорил неспешно:
- Признаю, Ваше Величество, вы не зря поставили на этого рыцаря.
Король вяло улыбнулся, но взгляд оставался отсутствующим, после паузы напомнил:
- Вообще-то я поставил на паладина.
- Да-да, на паладина, - согласился граф. - Простой рыцарь не стал бы уводить войска. Можно ли представить, что Тельрамунд оставил бы Лимбургу все вольности?.. И даже не обложил тяжелой контрибуцией? Можно еще этого чудесного вина?
- Сделайте одолжение, граф, - ответил Генрих. - Кстати, а что Тельрамунд? Этот Лоенгрин сглупил, конечно, когда оставил ему жизнь. Я помню, как этот чудак брал клятву, что Тельрамунд отныне будет творить только добрые дела! Лучше волку поручил бы пасти овец и сторожить ягнят.
- Да, - проговорил граф задумчиво, - этот рыцарь с ним еще наплачется.
Король налил себе на самое дно чаши, отхлебнул, морща нос.
- Полагаете, - поинтересовался он так же вяло, - второй поединок окончится иначе?
- Полагаю, - ответил Маргант, - граф Тельрамунд не такой дурак, чтобы снова свести выяснение отношений к поединку.
Король вздохнул.
- Тельрамунд дважды ту же ошибку не повторит.
Граф сказал саркастически:
- Не жалеете, что не на того поставили?
- Почему?
- Тельрамунд по крайней мере понятен.
Король поморщился.
- Простые люди понятны, с ними проще. А Лоенгрин - человек высоких идеалов. Он не жилец на этом свете. Мир для него чересчур жесток, но зато все, кто общается с ним, счастливы. Он никого не обидит только потому, что сильнее.
- И не оторвет Брабант от королевства, - закончил в тон Маргант, - только потому, что может это сделать.
- Что-о?
- Как, кстати, наверняка бы попытался сделать Тельрамунд. Так что на текущий отрезок времени Лоенгрин выгоднее.
Король покачал головой, в глазах появился мягкий укор.
- Откуда ты набрался такого цинизма?
- От вас, государь.
- Не ври, я не всегда такой. А ты мог бы заметить и то, что я сам бываю глупо благороден, как Лоенгрин... если это, конечно, ничего не стоит.
Граф язвительно хохотнул.
- Ваше Величество, благородство с выгодой несовместимо. Благородство как раз и становится заметным, если человек отказывается от личной выгоды.
- Во имя чего?
- Во имя какой-нибудь общей цели. Или просто в пользу другого человека. Причем не родственника, не друга, а вообще чужого. От которого ничего не ждет за свой красивый жест.
- Ага, попался!
- В чем?
- Жест-то красивый! Значит, награда в нем самом, в жесте.
Граф развел руками.
- Если бы и другим хватало такой награды, мир стал бы иным. Царствием Божьим на земле. Но, увы... Ваше Величество, не забыли, что сегодня после второго завтрака едем на охоту? Что делать, надо. Хоть и дурацкое занятие, но где еще можно укрепить старые связи, завязать новые, столкнуть соперников... и вообще судьбы мира решаются на охоте, а на дипломатических приемах только подписывают договоры!
Лоенгрин после победного возвращения из земель Тельрамунда первые два дня почти не отходил от Эльзы, выказывая ей любовь и нежность, обещал отлучаться из Брабанта все реже и реже, так как все налаживается, ну, почти все...
У Эльзы появилось новое увлечение, она покупала у крестьян голубей, а потом со своего балкона выпускала их на волю и радовалась, как ребенок, когда те поспешно уносились, часто-часто хлопая крыльями.
Сегодня она выпустили сразу полдюжины, Лоенгрин стоял в двух шагах и тихо любовался ее чистой незапятнанной красотой.
- Не понимаю, - проговорил он с тоской и горечью, - не понимаю... Почему так?
Она обернулась к нему в удивлении и тревоге.
- Дорогой, что тебя тревожит?
- Не понимаю, - повторил он уже со сдавленной яростью, - почему люди не становятся лучше? По всему Брабанту прекращены распри, разбойники исчезли, купцы без охраны ездят по всем городам и селам, разносят весть по всему королевству и даже за его пределами. У нас теперь торговцы даже с Востока... Я заложил десяток городов, по всему герцогству растут новые села и деревни, люди распахивают пустующие земли, народ богатеет, богатеет, богатеет!
Она сказала счастливо:
- Да, это все твоя заслуга!
Он отмахнулся.
- Да я не затем, чтобы похвалиться. Я не понимаю, почему разоренный и нищий народ, став богатым, не стал добрее? Не стал чище?.. Я и церкви велел строить так, чтобы охватывали всех... Папа доволен, прислал свое благословение, учредил брабантское архиепископство... Но и приобщаясь к Господу, народ не становится добрее! Где я допустил ошибку?
Она обняла его сбоку, прижалась всем телом, чувствуя тепло и надежность этого лучшего в мире человека.
- Не было ошибок, дорогой!
- Были, - ответил он тоскливо. - Понять бы, в чем.
- Какие ошибки? - запротестовала она. - В Брабанте тебя славят, за его пределами завидуют. Даже король постоянно говорит своим придворным, что если бы и в других землях королевства было бы такое же, как в Брабанте, его можно бы называть земным раем!
Он покачал головой, повернулся, она с замиранием ощутила его сильные руки, а голос, в котором звучала нежность, прозвучал над ее головой с какой-то робкой и почти детской надеждой:
