Екатерина Шашкова - Тропы Междумирья
Магия нечисти сильно отличалась от человеческой, поэтому я даже не пыталась понять, что она делает. Оставалось только сидеть рядом и надеяться, что всё получится. Судя по сосредоточенному выражению лица, получалось плохо. Рисса смотрела перед собой невидящим взглядом и нервно обкусывала губы. Минуты тянулись мучительно долго и я начала всерьёз волноваться, как бы нас не засекли. Но вокруг все продолжали спать, как по заказу. А может, действительно по заказу. Интересно, могла ли мавка усыпить весь отряд?
От тягучей и заунывной мелодии меня и саму начало клонить в сон. Глаза закрывались… и, наверное, закрылись бы совсем, если бы за спиной не скрипнула дверь. Я резко обернулась, пытаясь прикрыть собой мавку, но опоздала. Павлин всё‑таки прорвался через Лайса и на всех парах влетел в барак.
— Ух ты! А что это вы здесь делаете?
Рисса моргнула, выходя из транса, и поспешно отодвинулась от Итьера. Я мысленно сжалась в комок, прощаясь со всеми планами и даже с жизнью. На всякий случай. Но, вопреки ожиданиям, купеческий внук не стал углубляться в допросы, а вкрадчиво улыбнулся мавке:
— Откуда ты здесь, прелестное создание?
На мой взгляд, назвать Риссу прелестной мог только человек с абсолютно павлиньим чувством вкуса. Нет, уродиной она не была. Но гримасу деревенской дурочки освоила в совершенстве. Вкупе с очередным розовым платьем и дурацкими блондинистыми кудряшками зрелище получалось душераздирающее. — Ой, а вы правда считаете меня прелестной? Правда — правда? Знаете, мне так давно не говорили комплиментов. А вы такой видный мужчина. Сразу видно — настоящий кавалер, который знает, как сделать приятное даме, — затараторила мавка, старательно уходя от темы вопроса.
Павлин, не переставая слащаво улыбаться, обошёл её по кругу и зачем‑то дёрнул за волосы.
— Ух, какие кудряшки! Знал я одну такую же овечку…
— Сам ты барашек, — брякнула я.
Если Рисса мне не нравится, это не значит, что остальным можно её оскорблять.
— Милочка, угомонись — недовольно поморщился Павлин. — Или ты меня ревнуешь к этому розовому закатному облачку? Если так, то не волнуйся, твои великолепные ушки затмят красоту любого заката.
Я так и не поняла, комплимент это был или завуалированное оскорбление. В любом случае, фраза мне не понравилась, но что ответить на неё, я не знала. Поэтому решила действовать по любимому методу Кьяло: 'В любой непонятной ситуации — бей кулаком в рожу'.
Не успела. Стоило мне только подумать о нападении на Павлина, как Рисса вклинилась между нами и зашипела:
— Спаааать!
Чары скользнули по лицу морским бризом — и мне сразу же неумолимо захотелось зевнуть. Но, кажется, не от заклинания, а от общего недосыпа. Магия мавки на меня всё‑таки не действовала.
На Павлина, как выяснилось, тоже. Вообще. Он, в отличие от меня, даже зевать не стал, только самодовольно улыбнулся и подбоченился, откровенно наслаждаясь произведённым эффектом.
Рисса удивлённо пискнула и спряталась за меня. Нашла универсальный щит, тоже мне!
— Ну что вы как дети, а? Сказал же, что знал когда‑то одну такую овечку. Было бы странно, если бы мне от этого знакомства ничего не перепало, — Павлин извлёк из кармана белокурый локон — точь — в — точь как у Риссы — и демонстративно помахал им в воздухе.
Мавка забористо выругалась. Сперва по — предонски, а потом и на родном языке.
Это было что‑то новенькое! Болтала‑то она постоянно, а вот на ругань перешла чуть ли не впервые. А затем и вовсе набросилась на Павлина с кулаками:
— А ну отдай немедленно! Где ты это взял?
— Рис, успокойся, — Теперь настал мой черёд выступать в роли миротворца, хотя удержать мавку от рукоприкладства оказалось не так‑то просто.
— Не успокоюсь! Даже и не подумаю! Пусть сперва объяснит, где взял оберег!
— А то ты не знаешь, откуда такие штуки берут, — фыркнул Павлин. — От таких вот заблудших овечек. Между прочим, совершенно добровольно. Всё как положено, услуга за услугу, и приятный бонус в довесок.
— Где она?
— Кто? А, та девица? Да померла давно. А чего ты так разволновалась? Кто она тебе? Мать? Дочь? Ах, да, наверное, сестра!
— Мы все сёстры!
— А как вы тогда размножаетесь?
Вместо ответа Рисса так рванулась к Павлину, что удержать её у меня уже не получилось. Но тут разбушевавшуюся мавку перехватил появившийся невесть откуда Кьяло.
— Чего разорались?
— Ничего, — Говорливая нечисть мигом утихла, но продолжала буравить Павлина злобным взглядом.
— Ты, овечка, пыл‑то поумерь. Всё равно ничегошеньки мне не сделаешь. А будешь так нарываться, расскажу здесь всем, кто ты есть.
— Им плевать, — ответила я вместо растерявшейся мавки.
— Не всем, — франт кивнул на Нермора. — И, кстати, тронешь его хоть пальцем — останешься без руки. Так что смотри, а то знаю я ваше племя.
— Сейчас ты сам у меня без руки останешься! Или без головы, — вмешался Кьяло.
— А всяким деревенщинам слова не давали.
— Кто деревенщина? Я? — с искренним удивлением уточнил берсерк.
На городского жителя он и в самом деле не слишком походил: в длинных волосах запутались травинки, подбородок скрывала небольшая, но густая бородка, потрёпанная рубашка явно нуждалась в стирке, а изначальный цвет штанов и вовсе невозможно было разобрать. Заподозрить в этом оборванце лёсского царевича мог только человек с очень богатой фантазией. Но с фантазией у Павлина, видимо, было примерно так же, как со вкусом и осторожностью. То есть примерно никак.
— Так это твоя овечка, что ли? То‑то я гляжу, затихла сразу. Молчит, с хозяином не спорит. Ну и правильно, со мной тоже скоро спорить не будет. Ты, пацан, погуляй пока, а с мы с девушками тут поговорим о том, о сём. Ну, что застыл? Иди, иди. Возвращайся в тот овраг, из которого выполз.
— Можно я его стукну? — спросил Кьяло, демонстративно отвернувшись от собеседника.
— Нет, — вздохнула я.
— Почему?
— Потому что прибьёшь нечаянно, а меня потом совесть будет мучать.
— Да ну брось! Пока что никого не прибил.
— Просто повода не было.
— Вас не смущает, что я здесь стою? — распетушился Павлин.
— Нет, — призналась я. — Мы давно друг с другом не виделись и хотим пообщаться. А вы, господин Пафрин, нам мешаете. Так что, боюсь, это вам придётся уйти.
Рикардо Пафрин распавлинился пуще прежнего, явно готовясь сказать что‑то язвительное, но тут меня осенило:
— Хотя нет, стойте. Один вопрос! Та ваша… ммм… овечка… Прости, Рис! Так вот, три года назад та девушка уже служила вам?
Павлин задумался: или высчитывал даты, или просто не мог решить, надо ли отвечать. Наконец, желание похвастаться всё‑таки взяло верх:
