Александр Волков - Владигор. Князь-призрак
Князь пристально посмотрел на смущенного Фильку, но тот отвел глаза, шагнул к столу и, решительно взяв свой кубок, единым духом опорожнил его. Тут из-за слоистого слюдяного окошка донесся дальний простуженный крик петуха.
— Ну все, Филимон, лети! — сказал Владигор, протягивая руку на прощание. — Да про девку под лестницей не забудь, а то так до распутицы там и просидит, твоих сватов дожидаючись! А то смотри, покончим со всей этой нечистью да и присватаем тебе красну девицу! Не эту, так другую, сам выберешь, а я сватом буду, — а князю, сам знаешь, никто, даже сам Десняк, не откажет.
— А я, может, еще к тебе сватов зашлю, — хмуро перебил Филька и тут же смущенно потупился, накручивая на палец густой пшеничный ус.
— А не староват ты будешь к тому времени, Филимон? — усмехнулся князь. — Да и будет ли к кому свататься? Сам знаешь, в детях своих мы не вольны, может, от меня одни княжата-сорванцы пойдут, — к кому ж ты тогда свататься будешь?..
— Про то я один знаю, — нетерпеливо перебил Филька. — Сито, говоришь?
— Сито, Филимон, сито, — кивнул князь, — а это Силычу передай, пусть зверь полакомится!
Владигор взял со стола вазочку с печеньем и пряниками, оттянул передний карман Филькиного сарафана и с шорохом высыпал туда угощение для своего любимца. Пока скоморохи ходили по площадям да по базарам, медведь потешал публику наравне с ними, но перед тем, как приступить к княжьим воротам, Владигор вспомнил о страшных псах, свободно бегающих по двору, и, чтобы без нужды не стравливать две непримиримые звериные породы, отослал Силыча к Любаве.
«Присушила сестренка молодца, — подумал князь, когда Филимон бесшумно исчез за дверью спаленки. — а что, парень он хоть куда, правда сыч наполовину, ну так это они между собой решат, когда ему сычом быть, а когда человеком…»
Глава третья
Размышляя обо всем этом, Владигор отдернул полог, лег, вытянулся во весь рост и, утонув в скрипучих шелковых волнах пышно взбитой перины, незаметно задремал. Очнулся он оттого, что кто-то тронул его за плечо. Князь открыл глаза, рука его метнулась к ножнам на поясе, но разбудивший мягко остановил ее на полпути и, сжав пальцами запястье, тихо прошептал:
— Встань, князь и иди за мной!
Голос незнакомца звучал так властно, что Владигор молча сбросил ноги с перины и воткнул их в широкие голенища сапог. Они вышли из душной спаленки, друг за другом переступили через спящего в конце галерейки стражника и стали спускаться по узкой витой лесенке. Незнакомец шел впереди, закутавшись в плащ и низко, до самого подбородка, опустив темный остроконечный капюшон. Порой он оборачивался, чтобы предупредить князя о слишком крутой ступеньке, и тогда Владигор видел сверкающий сквозь крестообразные прорези взгляд пришельца и редкую седую бороду, серебристым веером выступающую из-под капюшона.
Когда Владигор переступил последнюю ступень, его провожатый толкнул низкую дверку в стене и, наклонившись перед притолокой, вдруг шепнул нежным женским голосом:
— Осторожно, князь! Лоб не расшиби!..
— Кто ты? — крикнул Владигор, бросаясь вперед и протягивая руку к верхушке капюшона.
Но таинственная фигура ловко увернулась и, махнув перед лицом князя полой плаща, проскользнула в низкий квадратный проем. Владигор бросился за ней, но, выскочив во двор, увидел, что незнакомка уже подбегает к воротам.
— Стой! — приглушенным голосом крикнул князь, ударяя сапогом в оскаленную морду дворового пса, который молча кинулся на него из-за угла.
Фигура остановилась перед воротами и, не откидывая капюшона, обернулась к Владигору.
— Ты что, здешняя, что тебя псы не трогают? — заговорил князь, шаг за шагом приближаясь к воротам.
— Филица я, — кивнул капюшон, глядя на князя пустыми темными крестиками.
— Филица так Филица, — усмехнулся князь, осторожно подвигаясь к ней.
Но стоило ему приблизиться к незнакомке на расстояние вытянутой руки, как она толкнула рукой скрипучую калитку и с тихим, шелестящим смехом выскочила в образовавшуюся щель. Князь кинулся за ней, но, очутившись за воротами, вдруг увидел остроконечную фигуру уже в конце улицы, залитой ослепительным лунным светом. При этом сама улица показалась Владигору незнакомой: высокие, в три, четыре, а то и в пять этажей, дома сплошными стенами стояли по обе ее стороны, но большинство окон были темны, и лишь кое-где за слюдяными створками тлели бледные болотные огоньки.
— Шалишь, Филица! — негромко воскликнул князь, шутливо погрозив пальцем неуловимой незнакомке.
В тот же миг все освещенные окошки распахнулись и воздух между домами наполнился свистящими змеиными шепотками.
— Филица!.. Шалишь!.. Филица!.. — со всех сторон неслось в уши князя.
Владигор бросился вперед, но, когда до неподвижно стоящей фигуры осталось не более ста шагов, свернул в узкий проход между домами и, забирая влево, стал петлять по каменному лабиринту, рассчитывая неожиданно выскочить за спиной незнакомки и сдернуть с ее головы непроницаемый капюшон. Однако в конце одного из переулков князь неожиданно уперся в каменную стену, густо затянутую сухим извилистым плющом. Он развернулся и уже хотел бежать обратно, как вдруг из-за стены до его слуха донесся беспокойный голос Любавы.
— Брат! Владий! Где ты? — тревожно восклицала княжна, стуча подкованными каблучками по лобастому булыжнику мостовой.
— Здесь я! Здесь, иду! — крикнул Владигор, подпрыгивая и вцепляясь в густую сеть упругих стеблей.
Но стоило князю подтянуться на руках и упереться ногой в стену, как она неожиданно подалась под его каблуком. Владигор взглянул сквозь пожухлую листву и увидел, что его нога проваливается между тяжелыми осклизлыми ставнями, из-под которых сочится тусклый багровый свет. Он уперся другой ногой в верхний наличник, но подошва сапога соскользнула по гнилой, замшелой доске и с такой силой ударила в приоткрытую ставню, что князь провалился в распахнувшийся проем по самые подмышки. Чьи-то невидимые руки схватили его за ноги, а пока князь выпутывал пальцы из стеблей плюща, кто-то успел добраться до его пояса и выдернуть нож из ножен. Но в этот миг Владигор освободил руки, дал увлечь себя в окно, собрался в комок и, едва успев оглядеться в багровых сумерках, ударил обоими кулаками в темную горбатую глыбу, плотно прижимавшую его ноги к земляному полу. Кулаки провалились в нее, как в трухлявый стог сена, выеденный изнутри полевыми мышами, но глыба даже не дрогнула, а, напротив, достала из своих складок свернутый в кольца аркан и, накинув на лодыжки князя волосяную петлю, стала затягивать ее толстыми, как бревна, руками.
